«Со мной все в порядке, только нога доставляет мне много неприятностей. Не посылайте мне еду, ваша посылка все равно не дойдет до меня. Слишком много голодных вокруг. Встретимся на ярмарке, как только вы получите разрешение свободно передвигаться. Гастон».
Габриэль поинтересовалась у Оливера, почему заключенные голодают.
— Разве военнопленным не дают еды в достаточном количестве? — спросила она.
— Порцией, рассчитанной на одного человека, вполне можно наесться. Но заключенные придерживаются одного исписанного правила: они делят всю полученную пищу на всех, а значит, даже тот, кто провинился и посажен на хлеб и воду, тоже получает свою долю. Но больше всех голодают заядлые игроки, они спускают все — от одежды до своей пайки. Как правило, эти люди быстро погибают. Однажды зимой я видел, как они работали на холоде босиком в одних старых залатанных брюках, — произнес Оливер и увидел, как дрожь пробежала по телу Габриэль, испытывавшей жалость к своим соотечественникам.
Однажды днем в конце июня к Габриэль явился представитель властей. Когда они прошли в гостиную, чиновник сообщил ей новость, которую она давно уже с нетерпением ждала.
— Вас решено выпустить под честное слово, миссис Вальмон, — сказал он.
— Ну наконец-то! — вздохнула Габриэль с облегчением. — Я послала вам множество прошений!
— Неужели? Должно быть, они где-то затерялись, может быть, попали в другой департамент. Я узнал о вас лишь из запроса, поступившего от одного джентльмена.
— Французского офицера? — быстро спросила Габриэль с замиранием сердца. Неужели Николя каким-то чудом узнал о том, что она находится в Англии?
— Нет, запрос направил один англичанин.
— А как его зовут? — озадаченно спросила она, гадая, кто бы это мог быть.
— Я не могу вспомнить его имя. Это было несколько недель назад.
— Может быть, он оставил свой адрес?
Чиновник с сочувствием взглянул на Габриэль, понимая, какое огромное значение имеет для нее дружеское участие на чужбине. Он сам в молодости, служа на флоте, попал в плен, правда, пробыл он там недолго. Однако только тот, кто пережил это хоть однажды, может понять, каким суровым испытанием является плен. И этой женщине, конечно, нелегко чувствовать себя узницей, запертой в доме и не имеющей права выходить за калитку сада.
— Нет, он не оставил адреса. Иначе я не занимался бы вами, а, проверив его документы, поручил бы вас его заботам. А теперь перейдем к делу. Прежде всего я хотел бы вас ознакомить с условиями нашего освобождения и официально предупредить о тех последствиях, которые ждут вас в случае нарушения вами предусмотренных правил.
Габриэль внимательно выслушала его, кивнула и подписала документы, предусматривающие те правила, которых отныне она должна была неукоснительно придерживаться. После этого чиновник вручил ей ее месячное содержание, объяснив, что пленные штатские получают по британским законам такую же сумму, как и пленные лейтенанты враждебной армии. Габриэль обрадовалась деньгам, поскольку кошелек, который она взяла из Лиона, быстро опустел.
— Я хотела бы переехать в другой город, — сказала Габриэль, кладя деньги в новый бархатный кошелек, который она недавно завела себе. — Я собираюсь сразу же, как только смогу, перебраться в Портсмут.
— С какой целью?
— У меня есть все причины думать, что там сейчас находится один мой знакомый, которого я хотела бы побыстрей увидеть.
Чиновник понимающе кивнул.
— Я не возражаю и готов вам прямо сейчас дать письменное разрешение. Обещайте только, что сразу же в день своего приезда явитесь к местным властям и сообщите им свой новый адрес в Портсмуте. А теперь разрешите откланяться, — и уже на пути к выходу он вдруг замедлил шаг и, обернувшись, добавил: — Мне кажется, я вспомнил имя того джентльмена, который обратился во мне с запросом. Его фамилия — Хардинг. Да-да, именно Хардинг.
Когда чиновник ушел, Габриэль задумалась над его словами. Должно быть, о ней позаботился тесть Изабеллы или ее деверь. Милая Изабелла! Габриэль сильно переживала из-за того, что у нее не было адреса этой доброй молодой женщины. И все же ей было отрадно сознавать, что в Англии живет ее добрая подруга, которая всегда может прийти на помощь, пусть даже они потеряли связь друг с другом. Как бы то ни было, но она еще на один шаг приблизилась к своей заветной цели — встрече с Николя. Окрыленная надеждой, Габриэль, не чуя под собой ног, взбежала вверх по лестнице, чтобы надеть свою шляпу. Через минуту она уже вновь была внизу и, распахнув калитку, устремилась на улицу. Прежде всего Габриэль отправилась в магазин навестить Оливера. Он восторженно приветствовал ее, сияя от радости.
— Вас отпустили под честное слово! Как я рад! Примите мои поздравления.
— Это случилось ровно десять минут назад! — взволнованно сообщила Габриэль. — Прошу вас, доставьте записку Гастону с сообщением о том, что в воскресенье после обеда я буду на ярмарке на распродаже поделок пленных.
В воскресенье Габриэль пораньше отправились на пристань. Народ только начал собираться у прилавков, на которых заключенные, содержавшиеся в трюмах старых кораблей, выставили свой товар под бдительным наблюдением вооруженных охранников, штыки которых блестели на солнце. Время от времени ветерок доносил тошнотворный запах, исходивший от немытых тел пленных, хотя все они постарались принарядиться перед выходом на берег, однако их одежда пропиталась тюремной вонью. Габриэль слышала, что охранники по утрам, зажимая носы и задерживая дыхание, быстро открывали щеколды и распахивали ставни на зарешеченных окнах в помещениях, где содержались военнопленные.
Проходя мимо прилавков, Габриэль разглядывала мастерски сделанные вещицы из кости и соломы. Наконец, она заметила Гастона. Он стоял, опираясь на костыль, а перед ним были разложены маленькие бумажные кораблики, окрашенные в яркие цвета. У Габриэль защемило сердце, когда она увидела этого большого сильного мужчину в тюремной одежде. Он, так любивший лошадей, отличавшийся удалью и отвагой, теперь вынужден был делать игрушечные кораблики, поскольку его большие неуклюжие руки не были приспособлены к более тонкой работе. Гастон осунулся, похудел, его глаза глубоко запали, по-видимому, от физических страданий, у него был нездоровый цвет лица, поскольку его нога не позволяла ему принимать участие в работах на свежем воздухе. Товар Гастона быстро расходился из-за своей дешевизны. Внезапно он заметил Габриэль, и на его изнуренном лице показалась широкая радостная улыбка. Габриэль моментально забыла свою неприязнь к этому человеку, она больше не чувствовала в душе отвращение к нему, поняв, что оно было связано с потрясением, испытанным ею во время страшной ночи в крепости, а теперь с течением времени все прошло.
— Как поживаешь, Гастон? — спросила она, подходя к прилавку и беря в руки один из корабликов. Ей так хотелось обменяться с ним рукопожатием в знак возобновления их дружбы, но она сдержала себя, поскольку Оливер предупредил ее о том, что женщинам запрещено общаться с пленными, поэтому Габриэль вынуждена была вести себя как простая покупательница. — Что у тебя с ногой? Она все еще сильно болит?
