— Надеюсь, что капитан Дево жив и здоров… — произнесла Габриэль, затаив дыхание и беря себя в руки, чтобы не заплакать в случае, если вдруг окажется, что Николя ранен. Недавно Элен упомянула как-то в разговоре с ней о том, что, по сведениям ее нового знакомого, Николя испытывал большие лишения, но был пока жив и здоров. Элен рассказала об этом Габриэль, когда они находились одни в комнате и Эмиль не мог слышать их. Габриэль была очень благодарна своей невестке за полученные сведения, но скрыла от Элен испытываемые ею чувства, поскольку не хотела, чтобы та знала о ее любви к Николя. Конечно, если бы она могла выплакаться и признаться во всем своей верной подруге, ей стало бы от этого намного легче, но Габриэль не могла этого сделать, поскольку тем самым она нарушила бы клятву верности, данную в свое время Эмилю. И все же задать вопрос управляющему Николя о здоровье его хозяина казалось Габриэль более естественным, чем расспрашивать о нем Элен.
— Да, с ним все в порядке, насколько я знаю, — ответил Мишель и рассказал ей о том, что узнал из последнего письма Николя, хотя и не так подробно, как в свое время поведал об этом Элен. — Я посылаю ему подробные отчеты о делах мастерской, но, к сожалению, судя по его письму, до него дошло лишь одно мое послание.
Значит, этот человек не располагал последними сведениями о Николя. Габриэль услышала свой голос как бы со стороны:
— Как это печально для друзей и близких тех, кто находится на фронте и от кого невозможно дождаться весточки!
Тем временем отзвучали последние такты гавота. К Габриэль подошел один из кавалеров и пригласил ее на следующий танец. А Мишель прислонился к колонне и стал высматривать в толпе Элен. Он не хотел танцевать ни с кем, кроме нее, его не прельщала даже прекрасная Габриэль Вальмон, он ждал последнего танца, чтобы вновь сжать в своей руке нежные пальчики Элен. В этот вечер, когда они оба вышли на свежий воздух и остались одни на террасе, Мишель признался Элен в своих чувствах и поведал ей о планах на будущее. Вообще-то он не собирался делать это сегодня, но раскованность Элен подкупила его. У Мишеля было такое чувство, будто в этот вечер она распростилась со своим нелегким прошлым. Мишель заговорил с ней о самом важном помимо своей воли; потеряв жену, он и не знал, что когда-нибудь вновь увлечется и признается в любви другой женщине.
В конце вечера, когда все гости шумной толпой высыпали на террасу для того, чтобы полюбоваться фейерверком, Мишель оказался рядом с друзьями Вальмонов. Элен решила представить своего друга знакомым и отправиться вместе на ужин. Единственным человеком, который не совсем приязненно встретил Мишеля, был Эмиль Вальмон. Он вел себя по отношению к нему вежливо, но довольно сдержанно.
Небо над толпой раскололось мириадами огней, разноцветные звездочки вспыхнули на небосводе и с шипением погасли, чтобы уступить свое место россыпи новых ярких вспышек. Толпа восхищенно ахала и охала, любуясь фейерверком, высвечивавшим улицы и здания притихшего квартала, а также запрокинутые лица людей. Толпа время от времени разражалась взрывом аплодисментов. Когда на небе высыпали серебряные звезды очередного залпа, со стороны улицы Лакруа Рус ввысь поднялись жадные языки пламени.
— Пожар! Смотрите, там пожар!
Мишель сразу же насторожился. С такого расстояния невозможно было понять, какой именно дом горит, но необходимо было срочно действовать. Он повернулся к Габриэль.
— Я пришел сюда пешком, мадам. Могу я воспользоваться вашей каретой? Я сразу же отошлю ее обратно. Мне кажется, что горит где-то рядом с нашей ткацкой мастерской, но я не уверен в этом.
— Конечно, конечно. Я провожу вас до кареты и дам соответствующее распоряжение своему кучеру, Гастону. Он домчит вас за пару минут, — с этими словами Габриэль направилась к выходу, прокладывая себе путь через плотную толпу гостей.
Мишель и Элен поспешили следом за ней. Мишель в одиночку не смог бы найти одолженную ему карету, поскольку все близлежащие улицы были запружены экипажами, и он потерял бы много времени впустую, разыскивая карету Рошей.
Все трое поспешно сбежали вниз по лестнице и вышли во двор. Слуги в ожидании своих хозяев тем временем перекидывались в картишки при свете зажженных фонарей. Однако пожар встревожил и их. Многие слуги, побросав карты, встали со своих мест и неотрывно смотрели в сторону улицы Лакруа Рус.
— Гастон! — громко крикнула Габриэль, стараясь перекричать гул встревоженных голосов и взрывы фейерверков.
Гастон услышал голос своей хозяйки и, подошел к ней, отделившись от группы знакомых кучеров вместе с которыми следил за языками пламени пожара, ярко освещавшими ночное небо.
— Что прикажете, мадам?
— Отвезите месье Пиа как можно быстрее к ткацкой мастерской Дево.
— Слушаюсь, мадам. Так, значит, сведения подтвердились, да?
— Что вы имеете в виду?
— Только что мимо проехал какой-то всадник и сообщил, что, похоже, это горит ткацкая мастерская Дево.
Габриэль неожиданно для себя бросилась к карете вместе с Мишелем. Решение ехать вместе с ним было принято мгновенно и помимо ее собственной воли, она просто не могла поступить иначе, поскольку судьба мастерской Николя беспокоила ее, как и судьба собственной ткацкой фабрики. Элен, которая стремилась быть рядом с Мишелем в минуту опасности, оказалась в карете рядом с Габриэль. Гастон гнал лошадей во весь опор по булыжным мостовым лионских улиц, а затем повернул на мост и переехал на противоположный берег.
Въехав на улицу, на которой была расположена ткацкая фабрика Дево, они сразу же заметили огромную толпу, Мишель громко застонал при виде столба огня, поднимавшегося над его мастерской. Из окон валили густые клубы дыма. Мишель спрыгнул на землю, быстро распахнул дверцу карсты и начал прокладывать себе путь в толпе собравшихся зевак. Габриэль и Элен поспешили вслед за ним. Толпа замерла, глядя во все глаза на роскошно одетых дам, а Элен даже не заметила, как в давке с ее руки кто-то сорвал бриллиантовый браслет. Гастон, не отстававший от дам, точным ударом сбил с ног еще одного вора, пытавшегося расстегнуть застежку ожерелья Габриэль. Раскинув руки, он увлек обеих дам, прокладывая своим мощным телом путь сквозь враждебную толпу.
Выбравшись на открытое место перед домом, все четверо увидели, что горела не только мастерская, но и особняк Дево, в также высокие жилые дома, расположенные рядом. Их обитатели, одетые в ночные рубашки, выстроились в цепь и передавали наполненные водой ведра, черпая воду из канав. Габриэль сразу же встала в одну из цепей, которая гасила охваченный огнем особняк Дево, — пожар перекинулся с крыши мастерской, откуда на крышу дома упали искры. Из окон верхних этажей особняка слуги выбрасывали вещи, Гастон ловил их, а Элен помогала оттаскивать в безопасное место те предметы домашнего обихода и мебели, которые были ей по силам. Мишель бросился через вестибюль особняка во внутренний дворик, который вел к мастерской, надеясь, что сможет хоть что-нибудь спасти. Однако мастерская превратилась уже в пылающий костер, к которому невозможно было подступиться, и управляющий в отчаяньи захлопнул дверь особняка. Понимая художественную и историческую ценность тканых портретов, находящихся в галерее дома Дево и уцелевших от разгрома, устроенного не так давно местными вандалами, Мишель бросился туда. Раздобыв на кухне две большие корзины, с которыми слуги обычно ходили на рынок за покупками, он уложил туда реликвии семьи Дево, миниатюрные портреты родственников, серебряные дорогие вещицы и другие памятные безделушки, которые уцелели с тех пор, как семья Дево попала в опалу и вынуждена была бежать из Лиона в дни его осады.
