Нет, даже этого оказалось мало. Графиня отослала заказ обратно не в коробках, перевязанных лентами, а все платья в одном парусиновом мешке. Последний удар! За закрытыми дверями своего кабинета Дениза разразилась рыданиями.
* * *
Когда отъезд в Лондон был назначен на более ранний срок, чем предполагалось, Жюльетт не удивилась. Она знала, что Дениза будет вести свою линию до конца. Габриэле тут же послали телеграмму о том, что в интересах дела дата прибытия в Лондон изменена. Жюльетт решила позвонить Николаю, все это означало, что она сможет позировать до отъезда только один раз, в субботу днем.
Когда Жюльетт постучала в дверь мастерской, ей открыл Генри, ассистент Николая – простоватый дружелюбный юноша с копной светлых, непокорных волос. Николай уже нанес глину на проволочный каркас, и изделие начало приобретать некоторое сходство с моделью. Радостно улыбаясь, он показал маленькие гипсовые статуэтки – прообразы будущей скульптуры. Даже несколько непослушных прядей, выбившихся из прически в тот незабываемый вечер, вились надо лбом девушки из гипса. Подойдя к зеркалу, Жюльетт постаралась придать прическе тот же вид, с такими же выбившимися прядками.
– Отлично, – отозвался Николай, когда она заняла нужную позу на постаменте. – Только подбородок чуть повыше. Вот так.
Жюльетт восхищенно следила за тем, как глина под сильными длинными пальцами приобретает ее черты. По мере надобности Генри подносил свежий материал, убирал куски, неизбежно падающие на пол, подавал необходимые инструменты: деревянный молоток, ножницы для проволоки…
Жюльетт попросила отдохнуть, и Генри приготовил кофе, но Николай отпил только один глоток, а потом продолжал работать, несмотря на отсутствие натурщицы.
Было уже довольно поздно, когда он объявил об окончании рабочего дня. Генри, ждущий разрешения отправиться домой, быстро убрал в мастерской и ушел.
Николай запер дверь и, вернувшись в комнату, увидел, что Жюльетт уже сняла шелковую тунику и стоит обнаженная, удивительно прекрасная с распущенными волосами. Николай встал перед ней на колени, обнял изящные бедра, страстно целуя гладкую кожу…
Накануне разлуки Николай повел Жюльетт в ресторан Лару – туда, где она впервые появилась в платье Фортуни. Жюльетт повязала кносскую шаль, подарок Николая ко дню рождения – нежно-зеленый шелк переливается, словно морская дымка, геометрические узоры в стиле эллинского искусства, выполненные золотыми и темно-зелеными нитями…
Когда они заняли свой любимый столик рядом с огромным вазоном, в котором стояли изящные искусственные цветы, Николай достал маленькую серебряную коробочку в стиле Фаберже, поставил на стол перед Жюльетт.
– Открой, пожалуйста.
Девушка медленно нажала на рычажок, крышка откинулась, явив взору мерцание бриллиантов. Губы Жюльетт задрожали:
– О Николай! Ты знаешь, я не хочу, чтобы мы торопились. У нас так много проблем, которые нужно решить, так много трудностей…
– Но все это не может помешать мне подарить тебе знак моей любви. И я очень хочу, чтобы ты знала его значение, – он вынул кольцо из коробочки, устланной алым бархатом, и объяснил, что кольцо изготовлено из сплава трех видов золота, и это придает ему особую красоту. Такова русская традиция, если речь идет о кольцах для обрученных.
– Кольца для тех, кто помолвлен? – спросила Жюльетт.
– Кольца для тех, кто любит и любим, – отозвался Николай с улыбкой, так и не ответив на вопрос.
Жюльетт ясно видела, что Николай искренен, но руки девушки судорожно сжались. Они уже не раз говорили и спорили по поводу брака. Здравый смысл подсказывал девушке, что все против их союза, но Николай был неумолим. Жюльетт прекрасно понимала, что значит снобизм, голубая кровь, принадлежность к высшему свету – она каждый день в ателье Ландель видела все это. Даже тот факт, что она сестра баронессы, не позволит ей быть принятой в старинных аристократических кругах Франции. Тем более – в России. Жюльетт знала, что ее визит в дом князя Вадима объяснялся только тем, что князь – давний друг «тети» Люсиль… Любовь не заставила девушку закрыть глаза.
Но ей не хотелось портить последний вечер, какой бы короткой ни была разлука.
– Давай немного подождем. Ты поедешь домой, поговоришь с отцом. Я не хочу стать поводом для семейных споров.
– Ты и не будешь, – тон Николая был решительным. – Отец стал к старости более терпелив и снисходителен ко мне.
Жюльетт подумала про себя, что Николай заблуждается.
Граф Карсавин надеялся увезти Жюльетт в Россию, но планировал каждый год три-четыре месяца проводить в Париже, это помогло бы сгладить социальные трудности, которые неизбежно возникнут на их пути. У Николая был двоюродный брат весьма либеральных взглядов, который мог в отсутствие графа Карсавина обеспечивать порядок в поместье. Жюльетт, стараясь не задевать патриотических чувств Николая, никогда не говорила о том, что более просвещенные нации считают русского царя тираном. Она была уверена, Николай и сам хорошо знает о бедственном положении русского крестьянства. Его желание изменить положение крестьян в собственном поместье, когда оно перейдет к нему по наследству, казалось Жюльетт нереальным – капля в океане безграничных земель огромной страны. Ситуация казалась девушке просто неразрешимой.
Николай протянул руку, коснулся ее сжатых пальцев.
– Я люблю тебя, Жюльетт, и этого достаточно, чтобы надеть мое кольцо – знак того, как много ты для меня значишь.
Девушка позволила ему взять свою руку, и кольцо скользнуло по пальцу. На какое-то мгновение Жюльетт показалось, что она видит Николая словно сквозь пелену. Игра света, отражающегося от великолепных бриллиантов? Или слезы, вернувшиеся на глаза?
Вернувшись домой, Жюльетт, стоя у окна, долго смотрела на кольцо. Сняв с пальца, она положила его обратно в коробочку, убрала в ящик комода. Пусть оно лежит здесь. Может быть, когда-нибудь она и наденет это кольцо, чтобы доставить удовольствие Николаю. Возможно, будет и другой случай, но пока Жюльетт не видела никаких предпосылок, чтобы этот случай стал реальностью.
Глава 12
Над проливом дул порывистый ветер. Жюльетт сидела на палубе, укутав колени в дорожный плед, потом откинула его и подошла к перилам, придерживая на ветру шляпу. Белые скалы Дувра появились на горизонте. Девушка с интересом всматривалась в приближающийся пейзаж.
Ее мысли перенеслись к Николаю, уже несколько часов едущему поездом в Россию со своей сестрой. Путешествие Николая будет более продолжительным, его задачи резко отличаются от ее цели. Николай сказал, что его ожидает весьма утомительная дорога, потому что они с Анной сейчас не в лучших отношениях. Он не объяснил причины разлада, но Жюльетт догадывалась. Николай был уверен: никто не может посягать на его право жениться, кого бы он ни выбрал, и неважно, если его намерения вызовут неудовольствие отца и других членов семьи. Но не это было главным.
