Все посмотрели на говорившего. Бет сразу узнала голос, она давно интуитивно чувствовала, что встреча с этим человеком неизбежна. Анна и фрекен Ларсен были искренне раздосадованы и не скрывали огорчения. На площадке, застегивая манжеты, стоял Пауль Рингстад, безупречно причесанный и элегантно одетый в темный городской костюм. Он, несомненно, слышал все, о чем шла речь в холле.
Анна запротестовала:
– Вы не можете всерьез предлагать это, Пауль! Дом заперт уже много лет.
Он не ответил, прошел в спальню и через несколько секунд появился снова, держа в руках шляпу, трость и чемодан. Бет поняла, что он снова отправляется в Кристианию на том же пароходе. Спускаясь вниз, он поймал взгляд Бет:
– Можете рассчитывать на гостеприимство Нилсгаарда, пока не будет готово другое помещение.
Анна быстро двинулась ему навстречу:
– Вы с ума сошли? В таком мрачном месте, как дом у залива, ни один человек не выдержит более одной ночи, если он не привык к полному одиночеству. Только попусту потратим время на уборку, наша гостья сбежит на следующий же день. Предлагаю, чтобы она осталась здесь. Все же она моя кузина… – У нее вырвался странный звук, похожий и на смех, и на рыдание. – И ваша кузина по линии жены, моей безвременно погибшей сестры.
Бет заметила, как напряглось ее лицо. Значит, Джина была женой Пауля и матерью Джулианы. Дойдя до последней ступеньки лестницы, он снова обратился к Анне:
– Уверен, что одиночество не испугает мисс Стюарт…
– Элизабет, – подсказала Анна.
– Все зовут меня Бет, – добавила Бет.
Он проигнорировал обе подсказки:
– … потому что она и раньше собиралась жить в доме, который стоял в полной изоляции.
– Но не в таком, как наш, – в тоне Анны звучали скрытые намеки. – Вам хорошо известно, какой репутацией пользуется наш старый дом.
Неожиданно Пауль взглянул прямо в глаза Бет.
– Но вы же не суеверны, кузина? – произнес он отрывисто, в глазах играла насмешка. —
У вас не истеричный склад характера, вы не станете пугаться собственной тени по ночам в доме, который связан с самыми старыми легендами в долине. Думаю, что россказни о призраках вы не воспринимаете слишком близко к сердцу. Помню, что вы настойчиво пытались познакомиться с этими преданиями, когда мы беседовали на корабле.
Анна подозрительно перевела взгляд с Пауля на Бет.
– Вы уже встречались?
Он ответил, не отрывая взгляд от лица Бет.
– Да, на пароходе, когда плыли по озеру Мьоса. – Ему доставляло видимое удовольствие подтрунивать над Бет. – Или в тени Торденгорна все выглядит иначе? Может, вы уже не уверены, что хотите полного одиночества?
Бет с трудом переносила его насмешливый тон. Она ответила с горячностью:
– Ровно ничего не изменилось! Теперь, когда я увидела Тордендаль своими глазами, я еще больше хочу здесь остаться.
– Тогда можете пользоваться домом, сколько захотите.
Фрекен Ларсен произнесла скорее для себя, чем для других:
– Или столько, сколько выдержит.
Бет услышала, но не обратила внимания: мысли были всецело заняты Паулем Рингстадом, чье высокомерие оскорбляло ее гордость. Бет не терпела, когда ею манипулировали как куклой. Он так все обставил, что отказаться от приюта значило бы капитулировать – признаться, что она боится жить одна в старом доме. Как он смеет так с ней разговаривать?! Она не хотела принимать его предложения, чтобы потом быть обязанной, но он не оставил ей другого выбора, и Бет сознавала это.
Неожиданно, сама себе удивляясь, Бет испытала что-то похожее на восхищение его смелостью.
– Старый дом мне идеально подходит, – сказала она гордо. – Я бы поселилась там сегодня же, если возможно. Я уже и так отложила на две недели исполнение своих планов. Мне нужно сделать книгу о диких цветах, именно поэтому приходится задерживаться здесь дольше, чем обычным путешественникам. Так что если бы мы сейчас договорились о цене…
Он не дал ей возможности закончить фразу:
– О плате не может быть и речи. Старый дом простоял пустым слишком долго, а здания приходят в негодность, если в них не живут люди. Это вы оказываете нам услугу, соглашаясь поселиться там. А теперь пора идти. Дела требуют регулярных поездок в Кристианию, но я скоро вернусь. – Он поклонился. – Прощайте!
Анна подошла к двери раньше, они вместе спустились с веранды (она на дюйм приподняла шуршащие юбки), послышался ее приглушенный голос, обращенный к Паулю. Они направлялись к воротам. Нетрудно было угадать, что она все еще не была уверена, что следует разместить Бет в старом доме.
Гувернантка закрыла дверь.
– Ну-ну, – сказала она с деланной бодростью, вынимая перламутровую булавку из шляпы, а потом и снимая шляпу. – Значит, все удачно устроилось. Теперь у вас есть где жить, и сроками вас не ограничивают, сможете остаться, сколько захотите.
Бет усмехнулась:
– Или сколько выдержу.
Фрекен Ларсен покраснела:
– Мне не следовало этого говорить. Не обращайте внимания. Когда дом стоит запертым так долго, вокруг него создается определенная атмосфера. Не каждому дано это вынести. Но в вас есть решительность и воля, это сразу видно, и стоит вам там появиться, как вы измените все одним своим присутствием. Давайте я повешу вашу накидку и шляпу. А теперь отдохните, я принесу кофе.
Бет сама прошла в гостиную, где увидела такие же разрисованные деревянные стены, как в холле. Узор напоминал россыпи алмазов, а сами росписи походили на дорогие обои, выгоревшие от солнца у окон, что не нарушало их очарования. Мебель была старинной и элегантной, диваны и кресла обтянуты полосатым шелком, в углу стояла черная, с орнаментом, печь от пола до потолка – источник тепла и уюта в зимние месяцы. Бет села в кресло; вскоре в холле послышались голоса и шаги. Вошла Анна.
– Фрекен Ларсен пошла за кофе? Хорошо. – Она села на диван напротив Бет. – Я говорила с экономкой, она обещала нанять несколько человек в деревне, чтобы домом занялись сейчас же. После кофе мы сходим туда. Мне самой интересно посмотреть, что там делается.
– Вы никогда там не были?
– Не так давно забиралась на галерею, но сам дом был закрыт, я в него не заглядывала. Когда мы были детьми – Зигрид и я, – то подбивали друг друга постучать в дверь… у нас это было вроде игры… заглянуть в щели ставен… А бедная Джина боялась даже приближаться к нему. Знаете, я вспомнила… Мне было тогда лет десять, когда мама однажды сказала, что у нее есть старшая сестра. О скандале, который последовал за побегом вашей матери, я узнала от местных сплетниц. Для дедушки это был такой удар, он выбросил Астрид из сердца, словно ее никогда не было.
– Знаю. Мама всю жизнь переживала из-за этого.
Анна усмехнулась:
