– Самая опасная и самая непростая. Нет ни одного местного жителя, – а я причисляю к ним и себя, – кто бы не относился к ней с особой любовью и гордостью. Однако все знают, как знали и многие поколения до нас, что однажды придет день и она станет причиной ужасной катастрофы в Тордендале: неизбежный результат процесса формирования этой горы.
– Проклятие Тордендаля…
Слова вырвались помимо воли Бет, она мгновенно пожалела о них, но вернуть их было уже невозможно.
– Ну-ну, – успокоил ее Пауль. – Мне это повторять не надо, я вижу, что вы начинаете верить в местные предания.
Еще раз Пауль напомнил, что она не может оставаться равнодушной к мрачным легендам Тордендаля, и Бет посмеялась над собственной глупой самоуверенностью, из-за которой когда-то была убеждена, что ничто не сможет испугать ее. Но она знала, что Пауль только и ждет такого признания, чтобы почувствовать себя победителем и испортить неплохо начавшуюся поездку. Не то чтобы ей особенно приятно было его общество, но… Конечно, следовало признать, что все попытки наладить нормальную жизнь в Доме у Черного Залива ни к чему не привели. Ей не удалось удержать обитавшего в его стенах духа или кого бы там ни было в узде одним лишь невероятным усилием воли. Но Пауль не должен был знать о ее ежедневных страхах и тревогах, о том, как она постоянно напрягает слух и зрение, готовая в любую минуту увидеть или услышать неизвестно что. Или как вдруг внезапно прерывает работу, словно ощущая рядом в комнате чье-то холодное дыхание.
– Мне кажется, я начинаю чувствовать себя в Тордендале как дома, – сказала Бет, подумав. – Хотя местные жители недовольны моим пребыванием в Доме у Черного Залива, я не могу сказать, что их отношение ко мне заметно изменилось в худшую сторону. В магазине со мной разговаривают почтительно, женщины здороваются, маленькие девочки приседают в реверансе, все желают доброго дня. Тем не менее на похороны Гарольда Дженсена пришли все, и ходил слух, что на него пало старое проклятие.
– Я тоже был на похоронах и слышал об этом. Зигрид старается извлечь из случившегося максимально возможную выгоду, но всем уже известен бесспорный факт, что вы – внучка старого Холстейна и имеете законное право жить в доме не как гость, но как человек, чьи корни глубоко уходят в землю Тордендаля. Всем бы хотелось, чтобы вы переехали из Дома у Черного Залива, но никто не винит вас лично, виноватым считают только меня. А вы как на это смотрите? Хотите перебраться отсюда?
– Не думаю, что мне удастся найти что-нибудь взамен. Вряд ли кому-то захочется принять меня в своем доме. Местные жители считают, что я потревожила горы и выпустила из их недр проклятие. И так будут думать еще долгое время.
– Но есть Нилсгаард. Мой дом – всегда ваш дом.
– Спасибо, нет! Для моей работы мне нужно одиночество, я уж проживу оставшееся время в старом доме… – Она чуть не добавила: «Потому что я должна…», но вовремя остановилась.
Уже вверху, недалеко от узкой тропинки через перевал, Пауль остановил лошадь, спрыгнул, помог сойти Бет и привязал лошадь к дереву. Они свернули и прошли довольно большое расстояние по заросшей мхом поверхности, обходя источники, которые били из земли прямо у них под ногами, перепрыгивая через ручейки. Пару раз Бет взглянула вниз на долину, удивившись, что за одну-две ночи ее тронули краски осени: трава слегка пожелтела, на листьях появились багряные тона. Почти на всех фермах урожай уже был собран, но везде были видны люди, готовившие зерно к обмолоту.
– Мы почти у цели, – подбодрил Пауль, сочтя, что Бет устала. – Вон за теми валунами.
Им пришлось подняться по козьей тропе, потом спуститься на другую сторону. Там Бет увидела небольшую рощицу, похожую на блюдце, в которой росли крупные яркие цветы. Она не сдержала крика радости, побежала вниз по склону и упала на колени прямо среди цветов, Достав из сумки альбом. Бет начала зарисовывать весь этот великолепный благоухающий ковер – на тонких стеблях алели пурпурные головки, несколько более темного оттенка, чем те, которые она видела на склонах Торденгорна, листья были колючими, но все же мягкими на ощупь.
– Попробуйте вот это, – Пауль предложил ей «облачную» ягоду. Бет внимательно изучала плоды, они были крупнее черной смородины в Шотландии, но внешне походили на нее, если не считать, что цвет был золотисто-оранжевый. Она попробовала одну ягоду, вкус был сладковатый и своеобразный. Теперь ей стало ясно, почему их считали деликатесом.
– Очень вкусные, – сказала Бет; они вместе ели то, что он собрал.
– Пища влюбленных, – сказал он тихо, не сводя с нее глаз.
– Что? – прошептала она, не глядя на него.
– Так их называют в Тордендале.
– Неужели?
Он взял ее лицо прохладными ладонями и повернул так, чтобы она посмотрела ему в глаза. Ей снова показалось, что она тонет в нежной глубине его взгляда. Сердце забилось в экстазе, рассудок помутился. Медленно, совсем иначе, чем раньше, он притянул ее к себе, обняв одной рукой за талию – мягко, но требовательно; его поцелуи горели страстью и мольбой. Бет вся растворилась в его ласковых объятиях, все, что разделяло их, вдруг куда-то исчезло.
Когда, наконец, она отстранилась, то едва держалась на ногах и прижалась головой к его плечу, ища поддержки. Внезапно ей показалось, что Анна стоит рядом с ними, невидимая и безмолвная, но неумолимо напоминающая о том, что супругой он избрал не ее, Бет, а кузину Джину, а к ней испытывает те же чувства, что и к Анне. Бет почувствовала себя беспредельно униженной, вырвалась из его рук и произнесла жестко:
– Сдается, что на меня нашло безумие, как на прежнюю обитательницу Дома у Черного Залива. Другого объяснения своему глупому поведению я не нахожу.
– Если бы я считал, что вы не способны на безумные поступки, я бы не разрешил вам переступить порог старого дома.
– Пожалуй. Можете исправить ошибку. А теперь, не смею больше задерживать. Обратно доберусь сама.
– Бет…
Она не хотела слушать, что он скажет. Ей стоило немалых усилий не заткнуть уши пальцами. Пусть прибережет фальшивые слова о любви для тех, кому не известно о его связи с Анной. А в будущем и с другими женщинами, ибо этот человек видел свое призвание в том, чтобы завоевывать и побеждать. Подумать только, что дважды она готова была совсем потерять голову!..
– Пожалуйста, уходите! Желаю удачной поездки.
– По крайней мере, позвольте проводить вас до места, где мы оставили экипаж.
– Нет необходимости. Здесь при всем желании нельзя потеряться, а склоны вполне безопасны.
– Это так.
Он помолчал. Бет напряглась, подумав, что он снова захочет заключить ее в объятия, но он этого не сделал.
– Тогда до свиданья. Заеду по возвращении.
Бет не оглянулась, пока не поняла, что он уже скрылся из виду. Она судорожно вздохнула и стала двигаться осторожнее, чтобы не наступить на маленькие бутоны. Вскоре она вышла на тропинку, по которой они поднимались. Когда Бет добралась до того места, где начиналась дорога на перевал, экипаж уже уехал. Не желая думать о том, что произошло между ними, или анализировать свои чувства, Бет попыталась сосредоточиться и представить, как будет рисовать арктическую розу. Так она добралась до старого дома, на это ушло более двух часов. Она бросила шаль на спинку стула и открыла коробку, в которой принесла цветок, чтобы скорее поставить его в воду. Тут же достала самую тонкую кисть и принялась рисовать нежные, мерцающие теплым светом лепестки.
