– Рада, что все прошло благополучно. – Затем, сама не зная почему, переспросила: – Ты уверена, что на галерее была именно фрекен Зигрид?
Рейкел ответила не задумываясь:
– Да, мисс. Я сразу узнала ее волосы – темно-русые, распущенные по плечам, она иногда так носит. Лицо было в тени, она стояла спиной к двери.
Бет вздрогнула:
– Какое платье было на ней?
Рейкел задумалась:
– Не помню, я видела ее мельком с холма.
Бет сбежала по ступенькам и схватила удивленную служанку за руку.
– Может, оно было коричневое? Коричневое с серым? Мне очень важно это знать!
Рейкел передалось волнение Бет, она вдруг почувствовала, что в воздухе где-то совсем рядом витает опасность.
– Говорю вам, что не знаю! – она вырвалась и была готова заплакать. – Я хотела сделать как лучше, предупредить, что она на галерее, а только испугала вас еще сильнее. При чем здесь цвет платья фрекен Зигрид? – Девушка была на грани истерики. – Может быть, коричневое. Да, точно, коричневое с серым и черным. Теперь вы довольны?
Она пустилась бежать через лес к Нилсгаарду, уверенная, что обидела шотландку, хотя и не понимая, чем именно.
Бет наблюдала за быстро удалявшейся Рейкел. Руки ее безжизненно упали. Служанка видела не Зигрид, это был тот самый призрак, который ранее предстал и перед ней тоже. От дома исходила какая-то зловещая аура, образ мстительной женщины, исполненной ненависти, не растворился в глубине веков, а продолжал жить в этих старых стенах. Бет медленно подошла к лестнице, ведущей на галерею.
Все было спокойно, лишь ветер шуршал одинокими листьями. Рано или поздно ей придется еще раз подняться на чердак и осмотреть его как следует, чтобы покончить с проклятием Тордендаля. Она сделает это ради спокойствия долины, которой принадлежало ее сердце.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Почти ежедневно фрекен Ларсен и Джулиана приходили и приносили восстановленые из обрывков наброски. Бет выражала искреннюю признательность за помощь, теперь ей было чем заняться в период долгих зимних месяцев. В конечном счете потери оказались намного меньше, чем казалось вначале. Иногда девочка приходила одна, ей очень нравилось чувствовать себя совсем взрослой, раз давали столь ответственное поручение. К этому времени Бет овладела искусством обращения с печью и всегда имела в запасе фигурные пряники в виде солдатиков с изюминками вместо пуговиц на мундире и особое шотландское печенье, приготовленное по старому рецепту. Обеим такие встречи доставляли большое удовольствие.
Постепенно Бет привязалась к ребенку. Девочка была доброй и эмоциональной по натуре, робость и скрытность появились позднее и объяснялись физическим недостатком. Иногда Бет откладывала дела, и они с Джулианой сидели на ступеньках дома, греясь на солнышке, посадив между собой старую куклу. Бет рассказывала о Шотландии, о своем детстве в Эдинбурге. В другие дни, когда работа казалась более срочной, Бет сажала Джулиану за стол, давала ей бумагу и краски, и они подолгу рисовали цветок в вазочке, сидя напротив друг друга. Однажды днем гувернантка пришла в старый дом в поисках Джулианы, так как ее подопечная задержалась дольше обычного.
– Ты уже очень долго сидишь здесь, – упрекнула она Джулиану. – Надеюсь, что не мешаешь мисс Стюарт работать.
– Вовсе нет, – заверила ее Бет, взяв рисунок девочки и внимательно его изучая. – Общество Джулианы всегда мне приятно. Только посмотрите, как прекрасно у нее получилось!
Фрекен Ларсен согласилась, что девочка неплохо постаралась.
– Можешь показать рисунок папе, он только что приехал.
Лицо Джулианы озарилось радостью, но она была достаточно хорошо воспитана, чтобы сначала попрощаться с Бет и только потом выбежать из дома и помчаться в Нилсгаард. Шелковистые светлые волосы развевались на ветру. Бет и фрекен Ларсен обменялись улыбками.
– Хотела спросить вас о той ночи, которая стала последней в жизни фру Рингстад, – начала Бет. – Она пряталась на чердаке этого дома, и что-то испугало ее. Почему она бросилась бежать? – Бет замолчала, а потом продолжила: – Кому-нибудь приходило в голову, что она могла увидеть что-то ужасное? Потому она и кинулась в панике к воде.
Фрекен Ларсен задумалась:
– Я не слышала, чтобы кто-то высказывал подобное предположение. Все считают, что она боялась мужа и пыталась скрыться от него.
– Но почему она должна была так панически его бояться? Ведь они любили друг друга…
Гувернантка согласно кивнула:
– Да, действительно непонятно. Мне всегда казалось, что это как-то связано с письмами, которые она получала время от времени. Но я не уверена, что в них содержалось что-то, что позволяло ей бояться гнева мужа.
– Письма?
– Я знаю, по крайней мере, о шести. После того, как пришло первое, она стала отлучаться в деревню под предлогом того, что сама заберет почту; это случалось в те дни, когда герр Рингстад находился дома. Если он бывал в отъезде, она сама разбирала почту и уносила адресованное ей письмо в свою комнату, где прочитывала в одиночестве.
Бет видела, что письма от таинственного адресата не на шутку интересовали гувернантку.
– Вы об этом хотели рассказать тогда в Нилсгаарде? Помните, когда вошла Джулиана…
– Да, об этом.
– Думаю, в конвертах были счета, фрекен Ларсен. Кузина Джина, как говорят, была весьма расточительна.
– О нет, только не счета, – уверенно заявила гувернантка. – Она никогда не думала о счетах, независимо оттого, что покупала. Просто складывала их стопкой на столе в кабинете мужа, и они преспокойно лежали до его возвращения. Полагаю, что оплачивать ту мебель, что она нагромоздила в классной комнате, ему было не очень приятно, но он ни словом не упрекнул ее.
– Редкий муж, – сказала Бет сухо.
– Очень богатый и к тому же щедрый.
– Похвально.
Фрекен Ларсен не обратила внимания на то, как изменился тон ее собеседницы при упоминании о Пауле Рингстаде.
– Я не хочу сказать, что это были любовные письма, совсем нет. Однажды я видела, как она положила одно из них в сумочку, отправляясь к фрекен Зигрид. Видимо, ей нужен был совет, потому что когда она вернулась, письма не было. Я это знаю точно – она открывала сумочку при мне, доставала карамельки, которые купила для Джулианы по дороге домой. Бедняжка! Видно было, что она плакала.
– Возможно, повздорила с дедом. Почему вы думаете, что она советовалась не с ним?
– Она его очень боялась, а он, негодник, презирал ее за это и годами не разговаривал.
– Все же он завещал бы дом ей, если бы она не умерла…
– У него не было другого выхода. По нашим законам наследует старший из детей.
– Они были близки с Зигрид?
