Танцы продолжались до рассвета. Джулиану давно увели спать. Анны тоже не было видно, когда Пауль вышел проводить Бет и ее попутчиков. Из домика все еще слышались звуки неутомимых скрипок и топот ног танцующих. Кто-то самозабвенно пел норвежскую песню. Небо было чистым, в предрассветной дымке гасли звезды, на противоположном берегу озера светился множеством огней Холстейнгаард – там тоже праздновали день Благодарения.
– Я чудесно провела время, – сказала Бет, когда они с Паулем подошли к Дому у Черного Залива. Она быстро поднялась по ступенькам и взялась за ручку двери, чтобы не дать ему возможности обнять ее. Но он и не пытался сделать это, а стоял, сложив на груди руки, прислонясь плечом к стене, и смотрел на нее снизу вверх.
– Я тоже – благодаря вам. Теперь все будут помнить, как прекрасно вы танцевали шотландский рил.
– Я не ожидала встретить столь благодарную аудиторию.
Он поставил ногу на ступеньку и горячо произнес:
– Нашим жителям просто необходимо, чтобы кто-то разогнал нависшую над ними тучу. Вы нужны Тордендалю. Вам-то это понятно?
Бет с сомнением покачала головой:
– Вы забыли, какую враждебность питает ко мне Зигрид? Она спит и видит, чтобы я исчезла отсюда. Того же хотел Гарольд Дженсен, причем неоднократно доказал это…
– Что вы имеете в виду?
Впервые Бет поведала Паулю о случае в горах, о ее подозрениях относительно того, что пожар в снятом ею домике – дело рук Гарольда, рассказала о письмах Джине и визите в Холстейнгаард. Пауль, нахмурившись, внимательно слушал, засунув большие пальцы рук в карманы жилета.
– То, что вы рассказали, очень серьезно, – наконец произнес он, – Зигрид стала не в меру эксцентрична, я иногда со страхом думаю, чем это может кончиться. Мне кажется, что уехать на лечение на несколько лет нужно было ей, а не Анне. У вашей кузины было мрачное детство, она не знала родительской любви. Все они, сестры, собирались вырваться из безрадостного отчего дома, каждая по-своему. Джина нашла убежище в Нилсгаарде. Зигрид отдала всю себя фанатичной любви к земле, а Анна ищет защиты у меня. Будь их родители живы, все было бы намного легче… – Он помолчал. – Ваша мать когда-нибудь рассказывала о сестре, оставшейся в Холстейнгаарде?
– Да, очень часто.
Бет нервно сжала пальцы, стараясь скрыть волнение и не показать вида, что его признание близости с Анной больно ее задело.
– Мама была старшей и всегда опекала младшую сестру. Она понимала, что обрекает ее на тяжелые переживания, оставив в Холстейнгаарде. Сама она очень страдала оттого, что им не было разрешено переписываться.
Пауль сочувственно отнесся к признанию Бет.
– Да, да, должно быть, так и было, – задумчиво произнес он. – Пожелаю вам спокойной ночи.
Но ночь уже кончилась…
– Спасибо, Пауль. Вам тоже желаю крепкого сна.
Бет быстро вошла в дом и закрыла за собой дверь. Прижавшись лбом к прохладному дереву дверного косяка, она попыталась унять ноющую боль в сердце. Она любит его! Теперь она знала это точно. В сравнении с ним все другие мужчины бледнели, казались неинтересными и незначительными. Но после смерти Джины любовь для него обрела несколько иной смысл, приземленный и лишенный духовности, – простое чувственное удовлетворение с любовницей, на которую он ни разу за весь вечер не взглянул с нежностью и которой даже не счел нужным оказать должного внимания перед лицом множества гостей. И она, Бет, позволила ему сделать это! Расслабившись после постоянного нервного напряжения и кошмаров старого дома, она под влиянием общего веселья и шампанского, ударившего в голову и притупившего другие чувства, допустила, чтобы он дурно обошелся с ее собственной кузиной…
Сознавая вину, Бет вздохнула и зажгла лампу, инстинктивно взглянув в сторону встроенной кровати, чтобы убедиться, что дверцы плотно закрыты. Потом прошла в спальню. Бет не знала, спала ли она, но если и задремала, то ненадолго. Что-то заставило ее проснуться и сесть в постели. Что? Сердце учащенно билось. Или это опять ожили таинственные духи старого дома, бесплотные и невидимые глазу, когда среди внешнего покоя вдруг испытываешь ощущение, что все кругом находится в движении?
Однако все было тихо. Оставалось проверить, в порядке ли дверь стенного шкафа. Бет решительно откинула одеяло, спустила ноги с кровати и нащупала тапочки. Накинув халат, она осторожно вошла в гостиную. Двери шкафа были закрыты, шторы на окнах задернуты с вечера. Все было в порядке. Что же разбудило ее? Что-то снаружи дома? Бет подошла к рабочему столу и рывком раздвинула занавески. Очертания Торденгорна неясно вырисовывались в сумраке начинающегося дня, привычно шумел водопад. Желая убедиться в том, что ничего не случилось. Бет подошла к другому окну. Все было как обычно, но ощущение, что все же что-то не так, не покидало ее. Но где? На галерее? Бет решила, что должна проверить. Она отодвинула засов и распахнула дверь. На пороге стояла Анна с бледным окаменевшим лицом.
Бет не закричала, хотя задрожала от страха, неожиданное зрелище парализовало ее и пригвоздило к полу. Она узнала Анну, но поняла, что, хотя глаза кузины были открыты, она ничего не сознавала и находилась в каком-то трансе. Она пришла во сне, как лунатик, в длинной ночной рубашке, с распущенными волосами и безжизненно опущенными руками.
Сколько времени она простояла у двери, невозможно было сказать, но когда Бет прикоснулась к ее руке, чтобы привести в чувство, то ощутила леденящий холод.
– Входите… – почти прошептала Бет, боясь резко и внезапно вывести кузину из сомнамбулического состояния.
Но Анна не двигалась.
– Если не хотите войти, я отведу вас назад в Нилсгаард.
Бет взяла Анну за плечи, пытаясь повернуть, но она стояла неподвижно, взгляд был устремлен внутрь дома, зрачки сузились. Оставалось срочно звать кого-нибудь из Нилсгаарда. Бет накинула на Анну шаль и помчалась за подмогой.
Входная дверь была открыта, Бет вбежала в дом с криком:
– Пауль! Пауль! Скорее!
Он быстро вышел из комнаты, завязывая на ходу пояс халата, и сбежал по лестнице.
– Что случилось? Что с вами?
– Анна! Она пришла во сне. Я обнаружила ее у двери своего дома. Она не двигается!
Он не стал расспрашивать, а побежал к заливу. Бет еле поспевала за ним. Он достиг дома первым, Бет немного отстала. Анны на ступенях не было. Пауль вбежал внутрь. Когда Бет подоспела, он уже выходил.
– В доме ее нет! Она могла пойти в лес.
– Подождите! – Бет бросилась в комнату, к стенному шкафу и распахнула менее плотно закрытую дверцу. Внутри было пусто. Бет кинулась за ключом на чердак. Его на месте не оказалось, и она поняла, что не ошиблась. Ключ торчал в замке, дверь была открыта. Пауль распахнул ее шире. Они увидели Анну. Она сидела на одном из чемоданов Бет, руки лежали на коленях, голова свесилась, волосы ниспадали, закрывая лицо.
