Мулат Эдик был до того романтичен, что первое время это ее даже смешило. Цветы, духи и шатание во дворе под ее окнами. Цветы пахли сырой зеленью, духи пахли лежалой арбузной коркой, а тень мулата под окнами отвлекала от курсовой. Все это ей не нравилось. А Эдик нравился. Она специально включала телевизор, чтобы посмотреть местные новости. Новости были убогие, как беседа стариков в глубоком маразме. Но с экрана смотрели огромные темные глаза, звучал мягкий, почти гипнотический голос, и светло-желтые длинные волосы переливались живым шелком в свете юпитеров. Он был очень красив, мулат Эдик. Все девочки в городе были влюблены в него. А он был влюблен в Зою. Она гордилась. Ей завидовали. К тому же у него были блестящие перспективы, с его-то данными. Все так говорили, и он сам так говорил: «С моими данными нужно работать на центральном телевидении. Или в кино. Так и будет, я тебе обещаю!» Перспективный муж, а как же.
— Перспективным мужем может стать даже и незавидный жених, — наставительно говорила Елена Васильевна. — Главное — это заранее выяснить, как он относится к детям.
— Понравились ему дети, — суховато откликнулась Зоя. — Еще бы… Кому ж такие дети не понравятся? Сказал, что лучше моих детей вряд ли могут быть, даже у него.
— А он что, очень хорош собой? — живо заинтересовалась Елена Васильевна.
Зоя задумалась, пытаясь представить внешность Павла Брауна и понять, хорош он собой или не хорош. Не поняла. Внешность как внешность. Только коричневый очень. И реакция замечательная — как он Эдика у нее перехватил! И как потом нес его, вытянув перед собой руки! Так, наверное, еще только Серый может, больше никто.
— Физподготовка у него хорошая, — неуверенно ответила на. — Даже просто очень хорошая. А так — не знаю. Может, и ничего. Бабы в клубе на него пялились.
В коридоре тонко звякнули стеклянные палочки, свисающие с потолка над ковром.
— Дети вернулись! — Зоя подхватилась с вороха кружев и батиста, заторопилась, договаривая главное: — Елена Васильевна, я сегодня вареников наделаю, сто штук. Или даже двести. Так что завтра к нам на вареники, и не делайте вид, что у вас склероз, а то Федор сам за вами придет. Наличные вам нужны? Нет? Ладно. Тогда завтра я опять на счет переведу. Все, побежала. А то опять трезвонят…
Зоя выскочила в коридор, откинула ковер под стеклянными палочками, открыла дверь, скрытую за этим ковром, — и чуть не налетела на Сережу, который уже откинул ковер со своей стороны и ждал ее, нетерпеливо приплясывая на месте.
— Ну, что случилось? — строгим голосом Елены Васильевны спросила Зоя. — Что ты звенишь, как трамвай на перекрестке? Я с одного раза слышу.
— Теть Том звонит! — От возбуждения Сережа пустил петуха, и для маскировки этого дела слегка покашлял. — Новоселье у них! В следующую субботу! Что дарить-то? Ты выясни, что дарить! Только незаметно. А то спросишь сразу!
Зоя шагнула к телефону, взяла трубку, но не успела и слова молвить, как Томка закричала ей в ухо весело и грозно одновременно:
— Вы там не вздумайте подарок какой-нибудь волочь! Знаю я, что у вас за фантазия! Особенно у Сережи!.. Я тебе завтра скажу, чего мне хочется. Тогда и поговорим. А вообще-то я тебе чего звоню… Я с тобой об этом Павле Брауне поговорить хотела. Как он тебе, а?
— Он мне никак, — недовольно сказала Зоя. — Что это все сегодня хотят поговорить со мной о Павле Брауне? Елена Васильевна говорит о Павле Брауне, ты говоришь о Павле Брауне, сам Павел Браун говорит о Павле Брауне… Других тем, что ли, нет?
— Есть, — согласилась Томка не без ехидства в голосе. — Но не такие интересные. А когда это Павел Браун говорил с тобой о Павле Брауне?
— Да сегодня, — неохотно ответила Зоя. — От Нины уходила и его в воротах встретила. Он как раз вышел дорожку для пробежки искать.
— Ну, — нетерпеливо поторопила Томка.
— Ну, я ему показала нашу, над речкой.
— Гос-с-споди, — уже совершенно раздраженно проворчала Томка. — Каждое слово как клещами… Говорили-то о чем?!
— Да так, глупости всякие. Замуж зовет.
— И вот почему у тебя самое главное — это глупости?! — заорала Томка сердито. — И вот почему ты о самом главном сразу не говоришь?
— Да, самое главное! — радостно вспомнила Зоя. — В «Фортуне» завтра зал арендуют! У меня после четырех весь вечер свободный! Представляешь? Мы хотели все вместе в парк. Ты ведь тоже завтра вечером свободна, да? Давай с нами! Во праздник будет! А дети как обрадуются…
— Да уж, праздник… — Томка посопела в трубку, пощелкала языком и, наконец, деловито сказала: — Я за вами заеду. Может, и Серый часа на два освободится, тогда оба заедем. Я тебе колготки отдам. Такие нашла — просто что-то безумное. И черные, и ажурные, и пиковыми тузами. И еще все в блесточках. Жуткая порнография. Уже просто за показ деньги брать можно.
— Сережа блестящие штаны хочет, — вспомнила Зоя. — За тысячу. Или даже дороже. Ты не знаешь, что это такое? Сейчас это модно, что ли? Над ним смеяться не будут?
— Над ним посмеешься, как же! — Томка опять хихикнула. — Живо пятак начистит… Да ты в голову не бери, это я так, к слову пришлось. Ты его правильно воспитываешь, хороший мальчик растет, не агрессивный. Да если даже и начистит кому-нибудь пятак — чего тут такого? И чего ты психологию разводишь — модно, не модно, будут смеяться, не будут… Наденет что захочет — а завтра это будет модно. Ты что, не заметила, что ровесники ему уже подражают?
Они еще немножко поговорили о воспитании детей, о фантастических тортах и фантастических нарядах Елены Васильевны, о новой дубленочке для Аленки — очень качественная, крошечная, как раз на нее, а сделана прямо как для наследницы престола. Но совсем недорогая, да вот сама посмотришь, завтра и заедем, Аленка заодно и примерит… Там и Маньке можно что-нибудь найти, растет ведь, как гриб под дождем, наверное, из всего зимнего тоже уже выросла. И Сережа растет, и Федор, слава богу, растет, и тебе тоже надо приодеться, что годами в одном и том же…
Зоя слушала, время от времени поддакивала, кажется, даже спрашивала о чем-то, а думала о том, что вот Томка первая вспомнила о зиме. Наверное, уже со стороны заметно, что она экономит на детях. А разве она на детях экономит? Она-то думала, что у детей есть все, что нужно. Наверное, не все, раз Томка заговорила о том, что всем прямо завтра надо в магазин, и примерять, и покупать, а то все растут…
— Ладно, Том, заедем в магазин, — согласилась она с некоторой неловкостью. — Конечно, ты права… Всем надо что-нибудь новое, ты правильно сделала, что напомнила. Я тут замоталась немножко, вот все и откладываю на потом. Завтра съездим.
— Эй, — сказала Томка после довольно долгого молчания. — Зой, с тобой чего там? Голос какой-то… Ты не заболела, случайно?
— И не мечтай, — пропела Зоя голосом рыжей барменши в кожаных шортах. — Даже и не надейся, рыба моя золотая.
Томка засмеялась, передала всем привет, попрощалась и повесила трубку. Зоя какое-то время внимательно слушала короткие гудки, потом краем глаза заметила движение сбоку, спохватилась, положила трубку и оглянулась. Аленка стояла в двух шагах от нее, смотрела настороженно, хмурилась.
