Писем от Генки не было. По большому счету, Инночка и не переживала по этому поводу: слишком часто писем подолгу не было и раньше: война, ваша светлость, большая игра, сегодня — удача, а завтра — дыра. Примерно так было у классика, Инночка перечитала еще полгода назад, после одного из Генкиных посланий.
На работе тоже было затишье, причем эмоциональное. А работы было столько, что едва справлялись: телефон, обычно вполне молчаливый, с самого начала осени взбесился и трезвонил по сто раз на дню. Вернувшиеся со своих Канар бизнесмены жаждали рекламы, буклетов и календариков, визиток и плакатов.
Голубев вел себя более, чем корректно: они даже пару раз выбирались в театр. Цветы при встрече, приложиться к ручке — вроде бы, как и раньше. Флер желания, исходивший от Витки раньше, Инночка и раньше не ощущала, а уж отсутствие этого флера не заметила и подавно. В его жизни происходили какие-то важные события, об этом она смутно догадывалась. Но он о них не говорил, а она не спрашивала.
Катька собралась замуж. По этому поводу их женсовет собрался в полном составе, но консенсуса они не достигли, мнения, как обычно разделились. Инночка и Томка считали, что Дима очень даже ничего, Фридка ехидничала, искала «гламурного подонка» в Димочке, что называется, днем с огнем. Естественно, не находила. «Он меня любит!», — кричала Катька, и ее правота была очевидна всем, включая и скептически настроенную Фриду.
Короче говоря, Инночка привыкла. Привыкла к спокойной жизни. Что напрасно привыкала — это выяснилось к концу октября.
Сам момент появления в конторе возмутителя спокойствия — неопрятной, крупной и безвкусно одетой женщины — Инночка пропустила. Что, в общем-то, не удивительно: мадам первым делом посетила приемную. Она поинтересовалась у Светочки, к кому ей получше обратиться на предмет материальной помощи. Секретарша удивленно подняла тщательно нарисованные брови: на материальную помощь могли претендовать только работники конторы.
— Работники мы! — с готовностью заверила посетительница. — А как же! Генки Воронцова я мать. Раненый он в госпитале лежит, поехать бы к нему, да денег нету у меня совсем. Это к начальнику или сразу в бухгалтерию? Подскажи, дочь, а?
Голова у Светочки работала всегда, а тут… Тут просто идиоткой надо быть непроходимой, чтобы не прочувствовать расклад. Вот он, богатый жених, на блюдечке с голубой каемочкой! Ну, Инночка, ну, разлучница…
— Так зачем вам, мамаша, бухгалтерия? Гена ваш с нашей Инной Алексеевной переписывается, она вам все и расскажет.
Светочка в своих предположениях не ошиблась: тетка громко пожелала немедленно видеть ту самую Алексеевну, с которой переписывается ее сын. За те две минуты, которые потребовались ничего не подозревающей Инночке, чтобы добраться до приемной, Генкина мамаша дошла до полной и ожидаемой кондиции. Сцена, произошедшая далее, вогнала бы в трепет сценариста самых мексиканских из всех мексиканских сериалов: слезы, пощечины, обвинения во всевозможных грехах… Участие всех сотрудников рекламно-полиграфического агентства «Абрис» обязательно… С помощью охранника Олежека мадам, наконец, удалось отправить восвояси. Отплакавшись, Инночка поняла, что нужно срочно ехать. Ехать в подмосковный Красногорск со штемпеля на конверте, ехать, чем быстрее — тем лучше, ехать прямо сейчас. Сколько ей может потребоваться денег? Вопрос совсем не простой: на дорогу туда и обратно, причем обратно — не одной, на, не дай бог, взятки, на — тем более, не дай бог! — инвалидную коляску, на одежду для него, он ведь в госпитале, а на улице октябрь…
Дома денег только на еду. До ближайшей зарплаты: Сашкин девятый класс неожиданно сильно распатронил их семейный бюджет. Славик что-то говорил о деньгах. Мол, они есть, скажи, когда понадобятся. Интересно, как она мотивирует необходимость финансовой поддержки со стороны бывшего мужа? Впрочем, какая разница… Инночка набрала номер конторы Славика:
— Привет, мне деньги нужны. Не знаю, сколько. Какая тебе разница, зачем? На нет и суда нет. Пока, Славик.
Инночка вдруг страшно, невыносимо устала. У кого можно взять денег? Много. Томка, конечно, друг хороший, но участковый терапевт. В кармане вошь на аркане… Фридка — поэтесса, нищета нищетой. Катька… Катька — да, но у человека через месяц свадьба, нелепо предполагать, что перед свадьбой лишние деньги бывают… Инночка снова заплакала. Заплакала от того, что мысли по поводу «у кого взять денег» кончились так стремительно. Она никогда ни у кого не занимала, и сейчас не представляла, к кому еще можно обратиться.
Витка, как обычно, появился бесшумно. Вопреки обыкновению, он не стал ждать, чтобы она сама прояснила ситуацию: Инночка плакала так горько…
— Боже мой, тебя так расстроил этот нелепый скандал? Ин, сумасшедших полно, что ты плачешь? Что случилось?
Она подняла голову и посмотрела на него.
— Виталий Валентинович, я чувствую себя полной кретинкой… И сволочью по совместительству… Дай мне денег, мне очень нужны деньги.
— Да не вопрос! Сколько?
— Я не знаю. Много. Долларов пятьсот. А лучше — тысячу.
— А тогда ты плакать не будешь?
Это была настолько неожиданная формулировка, что Инночке даже удалось улыбнуться:
— Нет, не буду. Мне правда очень нужны деньги. Я не знаю, когда отдам.
Виталий достал бумажник и отсчитал тысячу долларов. Сколол оставшиеся купюры стильной серебряной скрепкой, небрежно сунул обратно и протянул отсчитанные деньги Инночке.
— Мне надо уехать, — сказала она. — Я не знаю, на сколько. Ты меня отпустишь? Я поеду на вокзал, билет взять…
— Тебя отвезти? — спросил он. Она кивнула. Лучше, если сейчас проблем поменьше. Еще дома придется объясняться.
Билетов до Москвы не оказалось. Инночке сказали: не волнуйтесь, уедете на проходящем, надо приехать на вокзал часов в восемь вечера и подождать. Люди довольно часто отказываются от поездок, кроме всего прочего, на каждый поезд на каждой станции есть квота. Так что приходите к восьми, и доберетесь до своей Москвы, никуда не денетесь.
Инночку такой вариант не очень устраивал, она хотела иметь билет в кармане и чувствовать себя уверенно хотя бы в этой части предстоящего предприятия, но делать нечего, надо было ехать домой, собираться.
Увидев дочь в таком состоянии, Капитолина Ивановна просто не смогла промолчать. Она и так слишком долго молчала. Молчала, когда Инночка по весне ходила неизвестно куда каждый вечер, молчала, когда на свой день рождения дочь познакомила их с Виталием, но продолжения никакого не последовало, давно уже молчала по поводу писем…
— Куда ты собралась? Ты матери нормально сказать можешь? Что ты свитер хватаешь? Нуся, ты уезжаешь? Надолго? Да скажи ты хоть что-нибудь!
Инночка швыряла в спортивную сумку белье (кто знает, сколько времени займет поездка), полотенце, зубную щетку, трико…
— Господи, трико-то тебе зачем?
— Мама, я не знаю толком, сколько я там пробуду. Может, придется ночевать где попало. Генка лежит в госпитале под Москвой, как я поняла, уже довольно давно лежит. Я хочу туда поехать и все выяснить. Если это возможно — привезти его домой.
