— Почти семь месяцев, — так же не повышая голоса отозвалась Ольга из-за баррикады. — С ноября.
Ну и ну. Дальняя комната. И кухня — она же прихожая — метр на метр. А из кухни еще одна дверь — за этой стенкой, видимо, вторая комната. Судя по фасаду, четыре квадратных метра. И они здесь вдвоем живут.
— Мне у вас нравится, — удивленно признался Игорь, наблюдая, как Галка наливает чай в разнокалиберные чашки. Ни одной вполне целой — или щербатая, или ручка отбита, или трещина по краю… — У вас как-то… спокойно.
— А то, — уверенно отозвалась Галка. — У нас всем нравится. — Она глянула на Игоря с надеждой и понизила голос: — Может, все-таки сядешь в кресло, а?
— Галь! — Тревожный голос Ольги был чем-то приглушен, будто она говорила сквозь прижатое к лицу полотенце. Послышался слабый треск, что-то звякнуло, потом дверь шкафа распахнулась, и Ольга торопливо шагнула из него, повязывая голову платком. — Галь, я тебе сейчас уши оборву.
Игорь опять ее не сразу узнал. На ней была широкая бесформенная юбка из сурового полотна, длинная, почти в пол. Панева, вспомнил Игорь где-то слышанное слово. Свободная блузка… нет, блузкой это назвать язык не поворачивался. Свободная белая рубаха с длинными рукавами, завязочками у горла и вышивкой на груди была, очевидно, найдена в запаснике какого-нибудь музея национального костюма. А стильное каре ее серебряных волос скрывалось под низко повязанным белым платком в мелкий синий горошек. Такой платочек носила его бабушка. Только бабушка завязывала под подбородком, а Ольга — сзади, на затылке.
— Галь, ты что мне обещала? — тревожно говорила Ольга, не замечая взгляда Игоря. — Брось ты свои глупости… Ведь когда-нибудь кого-нибудь убьешь!
— Пока никого не убила, — резонно возразила Галка и с достоинством поджала губы. — И это никакие не глупости, зря ты мне не веришь.
— Ладно, ладно, — примирительно буркнула Ольга. — Давайте лучше чай пить.
Она прошла к креслу и беззаботно плюхнулась в него — прямо под перегруженную книгами и бумагами полку. Игорь невольно привстал и с тревогой глянул на это легкомыслие — от грубого края тяжелой полки до белого платочка в синий горошек было сантиметров сорок, не больше.
— На нее сроду ничего не упадет, — щедро улыбнулась Галка, перехватив его взгляд.
— Кто его знает. — Игорь с сомнением смотрел на проклятую полку. — Все-таки, знаете, поосторожней надо бы.
— Может, кому-то и надо бы поосторожней, — многозначительно протянула Галка, устраиваясь на своей табуретке у стола. — Тут раз одного типа книгами завалило. Только сел — хрясь, полка и оборвалась. — Галка с сожалением чмокнула губами. — Не совсем, правда. Но все-таки ваза прямо по башке попала. — Она удовлетворенно вздохнула и посмотрела на Игоря с гордостью. — Можешь себе представить?
— Очень даже могу. — Игорь все так же тревожно смотрел на полку. На самом верху, на бесформенной груде каких-то бумаг, криво стоял сосуд типа лампы Аладдина. Металлический, между прочим.
— Не слушайте вы ее, — вмешалась Ольга, взяв себе чашку. — Она сама себе приметы какие-то дикие выдумывает, а потом сама же в них верит.
— Какие приметы? — без особого интереса спросил Игорь, тоже берясь за свою чашку и все еще поглядывая на полку.
Ольга отмахнулась от вопроса легким движением маленькой ладони, но Галка ответила серьезно:
— Никакие не дикие приметы. Чистая правда. Все зависит от того, кто в это кресло сядет. Оль, ты вспомни, на тебя хоть раз что-нибудь упало? — Она повернулась к Игорю с таким выражением, как будто выложила самый главный аргумент. — Понятно?
— Нет, — честно признался Игорь.
— Да почти на всех что-нибудь падает, — нетерпеливо объяснила Галка. — Или книга, или ваза, или вообще все подряд… В зависимости от степени вины.
— Какой вины? — Игорь чуть не поперхнулся чаем. Ну и ну. Куда он попал?
Ольга фыркнула и прикусила губу.
— А ты, Оль, не хихикай, — сердито глянула на нее Галка и вновь обернулась к Игорю: — От степени вины перед родными и близкими. Перед кем-нибудь. Перед всеми. Перед человечеством.
Она долго серьезно смотрела на Игоря и вдруг расплылась в довольной улыбке:
— Не хочешь попробовать?
Игорь понимал, что это чистой воды идиотизм. Он будет выглядеть стопроцентным дебилом, сидя в кресле и ожидая, когда на него действительно свалится дубовая полка… Он поставил чашку на стол, поднялся, обошел Галку и остановился над Ольгой, свернувшейся в кресле калачиком. Она непонимающе смотрела на него и не двигалась.
— Ну… — Игорь наклонился, обхватил ее за талию, вынул из кресла и поставил на пол. — Я хочу попробовать. Мне интересно, в чем я виноват.
— Да бросьте вы. — Ольга с гримасой неудовольствия отстранилась. — Глупости все это.
Игорь еще раз глянул на полку, но удержался и не качнул ее, как собирался, а пригнулся и осторожно опустился в кресло. Несколько секунд ничего не происходило, потом над головой у него что-то едва слышно треснуло, зашуршало, и он поднял руки, чтобы защититься от возможного удара по башке — поделом тебе, вот дурак-то… Но тут лист бумаги скользнул сверху, качнулся в воздухе перед его глазами и лег на колени. Игорь все-таки потрогал полку вытянутыми вверх руками, покачал ее, потолкал… Да нет, все в порядке, крепко висит. Успокоился, взял с колен упавший листок и перевернул его. Перед ним была его Анна. Она смеялась во весь рот, чуть закинув голову и почти зажмурив глаза.
Он смотрел на портрет дочери и чувствовал, как темная волна гнева и разочарования заливает душу. Вот, значит, как. Случайная встреча в магазине вчера, случайный приход по объявлению сегодня… На полке над его головой опять что-то зашуршало, но он не обратил внимания. Взглянул на Ольгу — она выглядела смущенной. Еще бы.
— Откуда это у вас? — Если не ответит, он ее придушит.
— Это я вчера нарисовала, — виновато отозвалась Ольга. — По памяти. По-моему, похоже немножко… Или нет?
— Вы нарисовали?
В голосе Игоря слышалось такое недоверие, что Ольга засмеялась. Галка взяла рисунок из рук Игоря, полюбовалась и отдала.
— Ольга у нас классно рисует, — с гордостью заявила она. — Прям с одного раза лепит. Глянет, р-раз — и как живой. Она с этой девочкой вчера познакомилась. В магазине. Родители потеряли, а Ольга нашла. А отец на нее же и наорал. А эта дура, Ольга то есть, весь вечер девочку рисовала, а всю ночь ревела.
— Галь! — в смятении крикнула Ольга.
— А что, нет, что ли? — Галка повернулась на табуретке и уперлась ладонями в колени. — Думаешь, если ты слышишь, как моль летает, так я вообще глухая? Я всегда слышу, когда ты сопли на кулак мотаешь. — Она повернулась к Игорю и сердито выдохнула: — Уф-ф-ф-ф… Извини. Тебе, само собой, непонятно… Я прям видеть не могу, как она из-за всего душу рвет. Ну, хорошая девочка, ну, жалко ее, конечно. Но родители-то у нее есть, верно? Хоть и такой отец, зато богатый. Тоже плюс… — Галка перевела взгляд с Игоря на Ольгу, потом опять на Игоря, пошлепала губами и опять взяла из его рук портрет Анны. — Это ты ее отец, — произнесла она решительно, разглядывая Игоря и рисунок попеременно. — Ну, дела-а-а.
