— Нет, не тяжелая, — улыбаясь, возразила Ольга. — И нога совсем не болит. — Но все же потихоньку шепнула Анне: — Чижик, иди к папе.
Вот интересно, если бы Ольга не произнесла этот пароль, это ее заклинание, можно было бы оторвать Анну от нее силой? Мысль эта сначала позабавила, но вдруг в глубине сознания смутно шевельнулось тревожное понимание того, что, вздумай Ольга не разрешить Анне пойти на руки к собственному отцу, — и та не пойдет! Конечно, Ольга так никогда не поступит, нет, она просто не способна на такое… Игорь крепче прижал Анну к себе и неожиданно для себя шепнул:
— Чижик, ты меня любишь?
— А как же? — удивилась Анна. — Конечно, люблю. А ты меня любишь?
— Ужасно люблю, — шепнул Игорь. — Я вас обеих люблю очень сильно.
— Я так и знала, — удовлетворенно выдохнула Анна.
Игорь украдкой оглянулся на Ольгу. Она отстала на шаг и шла опустив голову. Поля шляпы совершенно закрывали ее лицо. Слышала или нет?
— И мы обе тебя очень любим, — тихонько сообщила Анна ему в ухо. — Правда-правда. Даже и не сомне-вай-ся.
Игорь прижал ребенка к себе, перевел дыхание и опять оглянулся на Ольгу. Та отстала еще на шаг и голову опустила, кажется, еще ниже. Конечно, она слышала. Она всегда все слышит. И никогда ничего не говорит…
— Чижик, — негромко произнесла Ольга, не поднимая головы. — Между прочим, камни кончились и начался асфальт. Тебе не кажется, что можно было бы уже и собственными ножками?…
— Кажется! — с готовностью откликнулась Анна, тут же забывая о предыдущей теме разговора. — Па! Выпусти меня, а то правда буквально стыдно! Я все-таки не маленькая уже.
Игорь поставил Анну на землю, она тут же уцепилась за его руку одной ручонкой, а другую требовательно протянула Ольге:
— Оленька! Ты тоже меня веди. Я люблю, когда вы сразу оба меня ведете.
И пошла между ними, крепко держа обоих за руки, соединенная с ними обоими, соединяя их обоих собой. «Ой, Чижинька моя, — умилился Игорь, — и в кого же ты у меня такая умная? Как это все у тебя хорошо получается, как все правильно, мудро и вовремя».
Он только сейчас заметил, что вся дружная семья Калмахелидзе как-то вдруг перестроила порядки, и теперь почетный эскорт сопровождал не одну Ольгу, а Ольгу с Анной и с ним, Игорем. Игоря с Ольгой и Анной. Их семью. И он даже не мог бы сказать, по каким признакам ощутил это. И многоязычный галдеж вокруг ни на секунду, кажется, не умолкал, и тон его не изменился, и ни одного неосторожного слова не прозвучало… Но почему-то Игорь совершенно точно знал: вот только что, именно в эту минуту, дружная семья Калмахелидзе что-то дружно про себя покумекала, пришла к общему мнению и отныне всех троих — Игоря, Ольгу и Анну — будет воспринимать как единое целое. Как семью.
Вот интересно, а ведь Наталью даже после нескольких лет знакомства ни Пашка, ни Этери так и не приняли. Не то чтобы относились враждебно или хотя бы невежливо… Нет, все было во вполне обычном их стиле дружелюбной общительности. Только он точно знал, что ни Пашка, ни Этери не воспринимают его и Наталью вдвоем. Вместе… И после его тяжелого развода ни разу о ней не вспомнили. И если бы просто не заговаривали о прошлом — это еще можно было бы понять. А то ведь именно не помнили! Будто ее и не было никогда. А в общем-то ничего удивительного. Ее и в самом деле никогда не было.
Игорь опять украдкой покосился на Ольгу. Интересно, а она почувствовала эту смену отношения его друзей к ней? К ним…
Ольга шла, держа за руку его дочь, слушала, что с жаром ей рассказывает Тамара, смотрела под ноги и кусала губы.
— Оленька, — тихо позвал Игорь. — Ты что такая?… Устала, да?
Она помолчала и ответила этим своим очень спокойным голосом:
— Нет, я не устала. Я никогда не устаю.
Ну да. А что он ожидал услышать?
Глава 20
А что она должна была сказать? Конечно, она устала. Внимание, шум, гам, бесконечные вопросы — все это полбеды. Ольга как-то сразу поняла, что неистовая толпа Калмахелидзе совершенно безопасна для ее душевного спокойствия. А вот то, что Игорь Дмитриевич говорил Чижику… Так нельзя. Это неправильно — втягивать ребенка в решение своих проблем. Чижик и так уже что попало начинает говорить. Например, не далее как сегодня утром Анна осторожно поинтересовалась, почему Оленька не хочет быть ее мамой. Что можно ответить на такой вопрос? Как обычно, что-нибудь вроде «кушай скорее, у нас сегодня много дел»? А ведь какая хорошая жизнь была, какая спокойная…
Ольга стояла на краю огромного открытого бассейна, где-то там, в двух сотнях метров соединяющегося с морем, и без особого интереса смотрела, как из зеленой воды с шумом и странным щебетом выскакивают большие блестящие тела, свечками взмывают в воздух, танцуют на хвостах и с еще большим шумом опять обрушиваются в воду.
— Эти две дельфинихи поссорились, — объяснил Павел. — Сегодня дежурят студенты, Гиви и Нино. Они ребята хорошие, но молодые, глупые — тоже поссорились. А у каждого среди дельфинов — свои любимчики. Так ведь и у дельфинов свои любимчики среди людей, понимаешь, да? Нельзя ссориться, дельфины — очень чуткие создания, очень нервные, разве их можно расстраивать? Ну, ничего, дельфинихи взрослые, умные и, вообще, очень добродушные, веселые, вот мы им сейчас рыбки свеженькой…
Ольга рассеянно слушала, молча кивала, а сама смотрела на Чижика. Такой бури эмоций она от девочки не ожидала. Анна кричала едва ли не громче Олежки с Тамарой! Махала руками, подпрыгивала на месте и восторженно хохотала. Опять долго заснуть не сможет после стольких впечатлений. И что-то уж очень близко они с Игорем Дмитриевичем к краю стоят… Правда, он Чижика все время за руку держит.
Прямо над бортиком бассейна возникла большая лобастая голова, широко открылась длинная зубастая пасть, прощебетала что-то пронзительно и навзничь рухнула в воду. Ольга вздрогнула, поежилась и отступила подальше.
— Игорь Дмитриевич! — тревожно позвала она. — Вы очень близко к воде стоите. Может, лучше подальше?… А то брызги летят, Анна вся вымокла уже, и вообще…
Он обернулся, улыбаясь:
— Ты боишься, Оленька?
— Нет, но… Но тут из воды высунулась еще одна — или та же самая? — зубастая пасть и ловко вынула этими своими страшными зубами прямо у него из руки рыбку, приготовленную для образцово-показательной кормежки.
Игорь Дмитриевич удивленно ахнул, зубастая пасть засмеялась и скрылась, а Анна восторженно завизжала, выдернула руку из руки отца и… шагнула в воду! Вниз, в море, где в глубине стремительно и страшно ходили зубастые пасти, и блестящие спины с высокими острыми плавниками, и огромные плоские хвосты! Ольга хотела закричать, но у нее ничего не получилось. От ужаса пропал голос. У нее сейчас ноги отнимутся… И пока не отнялись ноги, она шагнула за Чижиком, краем сознания с тупым удивлением отмечая, что эти сумасшедшие Калмахелидзе почему-то смеются, и Игорь Дмитриевич хотя и не смеется, но стоит себе спокойно — наверное, тоже с ума сошел…
