Маска из красной глины слегка деформировалась, карикатурные глаза открылись пошире, карикатурные губы шлёпнули, и знакомый, тот же — почти тот же — голос обиженно произнёс:
— А ты вообще не изменилась. Ну, вообще… То есть — на внешность. Понятное дело, у кого какая жизнь, тот так и выглядит.
— Вот тут я с тобой полностью согласна, — сказала Александра, с какой-то брезгливой жалостью, с неловкостью и совершенно необъяснимым стыдом разглядывая эту неумело слепленную карикатуру. — Даже уже наука считает: всё, что мы делаем в жизни неправильно, обязательно сказывается на нашем здоровье, на состоянии психики… ну, и на внешности, конечно.
— Ты не намекай! — вдруг заорал бывший муж, багровея до опасного предела. — Ишь ты, я не то делал! Я пахал всю жизнь! А ты шлялась где ни попадя! Работала она! Ты думаешь, я лопух? Ты думаешь, я не знаю, за что тебе такие деньги платили? Как же, будут такие деньги за честную работу платить! Всю жизнь гуляла! И сейчас гуляешь! Ишь ты, кто как выглядит! Операцию на морде — и опять гулять! А честному человеку с голоду подыхать! Жилы рвать за кусок хлеба!
— Тихо, тихо, — примирительно сказала Александра, с трудом удерживая за ошейник Моню. — Что ж прямо так сразу — и с голоду? Ну, так сразу бы и сказал. Я кусок хлеба могу тебе вынести, чего там… Шампанское у тебя уже есть, кусок хлеба я вынесу, будет и закуска. Тебе с колбаской или с сыром? Видишь, не так уж всё трагично, если присмотреться.
Бывший муж внезапно заткнулся и сильно побледнел. Даже в халтурном свете уличного фонаря было видно, как маска из красной глины превратилась в маску из серой. Моня напружинил мышцы и страшно оскалился.
Бывший муж потаращил карикатурные глаза, пошлёпал карикатурными губами и совершенно спокойно сказал:
— Да плевать я хотел на твои подачки. У меня свой бизнес. А ты вообще никто. И твой идиот на тебе женился, чтобы через тебя деньги добыть. Сама сказала: нищий был. А ты всегда тыщи получала. Вот почему женился, ежу понятно. Обыкновенный сутенёр. Да я тебе прям сейчас предсказать могу…
— Ой, мне так трудно удерживать Омона, — пожаловалась Александра. — В нём, кажется, всё-таки восемьдесят пять килограммов. Или даже больше? Я точно не помню. Помню, что чрезвычайно много. Говорят, он этот забор без разбега на землю валит. Представляешь? Правда-правда, соседей спроси, если не веришь.
Бывший муж хрюкнул, отпрыгнул от калитки и шустро почесал вдоль улицы, тем же путём, каким не так давно отступал на заранее подготовленные позиции Витька, бывший Славкин муж. Все бывшие мужья идут одним путём.
— А мы пойдём другим путём, — сказала Александра Моне. — Знаешь, куда мы сейчас пойдём? Мы пойдём взвешиваться на напольных весах. А то я ведь не знаю, правду про тебя сказала или совсем наоборот. Про восемьдесят пять килограммов — это я погорячилась, наверное?
Моня обрадовался предложению, перестал напрягать мускулы, рычать и скалить зубы, завертел хвостом и потащил Александру к дому. Как танк. Нет, насчёт восьмидесяти пяти собачьих килограммов она вряд ли соврала. Правда надо зверя взвесить, может быть, Славка права, когда требует, чтобы он соблюдал диету.
Следующие полчаса Александра развлекалась тем, что пыталась усадить пса на маленькие напольные весы, при этом вслух резко критикуя конструкторов этих весов за недальновидность и общее отсутствие фантазии. Неужели нельзя было предусмотреть того, что Моня вымахает в такого телёнка? На такой крошечной площадке у него даже не все лапы умещаются! Моня очень старался, озабоченно топтался на весах, крутился, пытаясь сжаться до нужных размеров, виновато повизгивал и в ожидании одобрения неистово мёл хвостом. Стрелка весов шарахалась от семидесяти двух до восьмидесяти девяти килограммов. Александра решила, что отдохнула уже достаточно, а правды от этих весов она всё равно не добьётся, дала Моне заранее приготовленную кость, выпустила его во двор и собралась читать вёрстку.
Читать не получалось. Надо было ещё немножко отдохнуть. Надо было заняться чем-нибудь трудоёмким. Например, выкупать Моню в ванне. Уж если отвлечься — так отвлечься от всего. До изнеможения. Чтобы ни одной мысли в голове не осталось.
Чёрт бы побрал этого бывшего мужа, принесла его нелёгкая… Посидеть, как люди! С шампанским! Поговорить! Есть, что вспомнить!
Она надеялась, что навсегда забыла всё, что связано с её первым замужеством. Она и так слишком долго всё это помнила. Год замужества, а потом — почти десять лет воспоминаний. Вот уж, действительно, было что вспомнить…
Александра вдруг заметила, что бегает по комнате из угла в угол и вслух подбирает рифмы к имени Валера. Кроме «холера» в голову ничего не приходило. Склероз, осложнённый недостатком образования. Надо принимать срочные меры, пока не начала плакать.
Она шлёпнулась на диван, схватила телефон и стала торопливо искать номер Максима. Телефон в её руке вздрогнул и зажужжал басом. Максим. Наверное, это телепатия. Александра давно заметила: как только она собиралась позвонить мужу — он тут же звонил сам, опережая ее на пару секунд.
— Максим! — закричала она почти с отчаяньем, не успев привести себя в норму после поисков рифмы к слову «Валера». — Максим, отвечай быстро и не задумываясь: ты почему на мне женился?
— У меня была мечта, — не задумываясь, доверительно сообщил Максим. — Я хотел тебя немножко подкормить. Я думал, что ты голодаешь, поэтому такая… прозрачненькая. Я же не знал, что ты обжора. А ты меня не предупредила.
— Ну тебя, — обиделась Александра. — Я тебя серьёзно спрашиваю!
— Серьёзно? — Максим замолчал, сопя и цыкая зубом. Задумался всё-таки. — Ага, серьёзно… Ну, так ведь — а как же? Ты ведь не согласилась бы жить во грехе…
— Согласилась бы, — отрезала Александра. — Ты что, забыл? Мы почти год во грехе жили!
— И это ты называешь жизнью? — возмутился Максим. — Я к тебе весь год мотался каждые выходные, а ты ко мне за весь год только два раза приезжала!
— Зато на целых две недели, — возразила Александра.
— И ничего не на целых, — склочным голосом сказал Максим. — Один раз на двенадцать дней, а второй — вообще только на десять. Обманщица. Ты надеялась, что я всё забыл? А я ничего не забыл, я всё помню… Шурёнок, а у тебя там ничего не случилось?
— Да нет, — подумав, нерешительно ответила Александра. — Моню взвесить не могу. Весы маленькие, а он большой, целиком на них не умещается. И хвостом всё время машет. Не то семьдесят с чем-то, не то без чего-то девяносто, так и не поняла.
— А в тебе на этих весах сколько? — заинтересовался Максим.
— Пятьдесят четыре, — виновато призналась Александра. — Но это потому, что я ещё не ужинала.
— В Моне и семидесяти килограммов нет, — сделал вывод Максим. — Врут они всё, эти весы. В тебе не больше сорока, так что и в Моне килограммов на пятнадцать меньше, чем они показывают.
— Опять грубишь, — обиделась Александра. — Я уже давно не такая дохлая, как… как… как тебе хочется. Да, а чего ты позвонил-то?
