— Значит, я крещёная? — удивилась Славка. — И ты меня крестила? Во дела… Я правда ничего не помню. И никто мне об этом не говорил, кажется. Кося, а я ведь креститься хотела! Потому что думала, что некрещёная! И ещё хотела попросить тебя крёстной матерью быть! Но не знала, как ты на это дело посмотришь! Я же думала, что ты тоже не крещёная! Тогда надо было сначала тебя крестить! А вдруг бы ты не захотела? А оказывается, что всё уже давно устроилось! Кося, погоди… А почему ты говоришь, чтобы я не называла тебя крёстной?
— Ты называешь меня не крёстной, а Косей, — терпеливо напомнила Александра. — Совсем разные слова. И производные от них разные. В общем, Максим Владимирович один раз назвал меня Косенькой… При большом скоплении народа.
— Ой, какой он у тебя хороший, — умилилась Славка. — Хоть и олигарх. Ласковый. Любит тебя, правда?
— Славка, ты тоже слова не чувствуешь? — огорчилась Александра. — Ты вслушайся без предубеждения: Косенька! Косенькая! Косая! Поняла? Тебе бы понравилось, если бы собственный муж при народе тебе такое сказал? Мне, например, не понравилось. Я с ним потом даже поссорилась.
Славка захохотала.
— Вот видишь, — грустно сказала Александра. — Даже ты надо мной смеешься. А чужим — тем более смешно. Косенька! Ещё бы…
— Я не поэтому! — сквозь смех крикнула Славка. — Я потому, что ты с ним поссорилась! Ой, не могу! Ну и как, удалось? Он-то с тобой поссорился? Или хотя бы заметил, бедненький, что ты с ним поссорилась?!
— Ну, как тебе сказать, — уклонилась от прямого ответа Александра. — У него тогда было совсем мало времени… срочное дело… идти надо было, люди ждали. В общем, мне кажется, он так и не понял, почему мне не нравится быть косенькой. До сих пор иногда так называет. Правда, без свидетелей.
Славка опять принялась хохотать — взахлёб, увлечённо, до красных пятен на щёках и слёз на глазах. Потом вдруг резко посерьёзнела, долго молчала, надувая щёки и выискивая пристальным взглядом мишень за окном, вздохнула и почему-то сердито сказала:
— Вообще-то ты правильно за него замуж вышла, а не за короля какого-нибудь. Или хоть бы даже Шварценеггера. Я бы тоже за такого вышла. И наплевать, что не олигарх. Только такие уже перевелись все. Или нет? Ты как думаешь, Кося?
— В твоем возрасте я думала точно так же… — Александра вздохнула. — И потом ещё долго так же думала. Да все, наверное, так же думают хоть когда-нибудь, хоть раз в жизни, хоть от плохого настроения, хоть от обиды. Мы с тобой, Славка, совсем не исключение. Мы с тобой среднестатистические женщины со среднестатистическими представлениями о среднестатистических мужиках. Так что заканчивай страдать и собирайся к Лерке.
— Не хочу, — скучным голосом сказала Славка. — Передумала. Они все козлы. То есть карьеристы. И мне посуду ещё мыть надо. А колонка не фурычит. Придётся в ведре греть. В общем, некогда мне.
— Но ты же обещала, — напомнила Александра. — Придётся идти. Лерке действительно нужна твоя помощь. А посуду я сама помою, чего там посуды-то? Как это ты тогда сказала? А, да — отмазки. Не ищи отмазки, Славка. Пообещала — делай. Не собираешься делать — не обещай.
— Я знаю… Ладно, пойду, что ж теперь… — Славка ещё немножко поскучала и вдруг оживилась: — А кому не нравится моё имя, тот пусть свою дочку рожает и её табачной фабрикой называет. Да? Ну вот, я Лерке так и скажу. Кося, я твои мокасины надену, ладно? И джинсы. И свитер. Лерка сдохнет. А потом в новом костюме приду, и она опять сдохнет. А при гостях буду называть её Валерой. И тогда пусть её Вовка сдохнет. Ну, чего ты сидишь? Снимай штаны скорей, мне уже идти пора, а ты сидишь! Халат пока надень, там в тумбочке халаты тёплые… А, да, ты же халаты не любишь! Ну, тогда мой спортивный костюм возьми, если хочешь. Кажется, он в большом шкафу. Или в ванной. Давай, давай, раздевайся, нечего тормозить! Воду не грей, часа через полтора нормальный напор будет, колонку зажжёшь — и нуль проблем. А лучше — ну её, эту посуду, потом помоем, а ты отдыхай себе изо всех сил. В ванне посиди. С Моней поиграй. И не закармливай его, он и так уже жирный, как не знаю кто. Всё время что-нибудь выпрашивает — не потому, что голодный, а от жадности. Совсем зверь обнаглел. Его обед — на плите, в жёлтой кастрюле. Твой обед — в холодильнике. Я грибного супчику наварила, из шампиньонов. Мы ведь любим из шампиньонов, правда? Я тоже пообедать приду. Если успею. Кося! Ну, где ты там?!
Александра всё ещё сидела за кухонным столом, спокойно допивала чай и с удовольствием прислушивалась к тому, как Славка мечется где-то в глубине дома, стуча ящиками столов, хлопая дверцами шкафов, время от времени что-то роняя и безостановочно говоря. «Летает, как стриж перед дождём», — говорила в таких случаях романтичная Славкина бабуля. «Шарахается, как ошпаренная кошка», — говорила бесцеремонная Славкина мать. «В её годы мы все вели себя точно так же», — говорила Александра. Врала. Она в Славкины годы вела себя, как немая свежезамороженная килька. И терпеть не могла всякие званые вечера. Наверное, это было единственное различие между нею и Славкой.
Славка ввалилась в кухню полуголая и с ворохом каких-то одёжек в руках. Недовольно сказала:
— Сидишь. Конечно! Тебе-то никуда идти не надо. А ребёнок — хоть пропадай… Всё самой приходится делать, всё самой! Вот, спортивный костюм я тебе сама нашла. И свитер другой в твоей сумке нашла. Я лучше его надену, ты ведь не против, правда? А штаны снимай, они прямо как раз под этот свитер. Ну, пойдём переодеваться, что ты всё время сидишь и сидишь…
— Пойдём, — согласилась Александра, со вздохом поднимаясь из-за стола. — Славка, из тебя получится классическая свекровь. Или тёща. Ещё более классическая. Прямо из анекдотов. Склочничаешь и склочничаешь, никакого покоя от тебя нет. Ой, замучаешь ты невестку, ой, замучаешь… И зятя тоже замучаешь.
— Ну, это когда ещё будет! И потом, может быть, не так уж и замучаю. Я же на тебя похожа? Ну, вот. Так что вряд ли замучаю.
Славка сунула Александре в руки часть одёжек и пошла впереди неё в большую комнату, к шкафу с зеркалом. Потому что зеркало подтверждало их похожесть, и обеих это радовало. Александра с некоторым смущением подозревала, что её это радует больше. Но надеялась, что и Славку тоже радует. Славка тут же оправдала её надежды: влезая в джинсы Александры и поглядывая в зеркало на то, как Александра влезает в старые спортивные штаны, довольным голосом сказала:
— Всё-таки хорошая у нас фигура, правда, Кося?
— Вообще-то у нас две фигуры, а не одна, — учительским тоном заметила Александра, стараясь не показать, как она довольна тем, что Славка оправдала её ожидания.
— Хе, какая разница? Всё равно одинаковые. И вообще, может, это у нас в глазах двоится… Всё! Я побежала. Если что — звони. Моню не закармливай. Посуду не мой. Жди меня. Я скоро.
И унеслась, как стриж перед дождём. Как ошпаренная кошка. Как нормальная двадцатидвухлетняя девчонка, которой и положено так носиться. Как Александра никогда не носилась в её возрасте. Потом, правда, тоже никогда не носилась. Но это ведь не такое уж существенное различие между ними, правда?
