- Мамуль, не стой раздетая на холоде! Опять каш
лять будешь.
Шестидесятивосьмилетняя Екатерина Кирилловна, доктор исторических наук, директор краеведческого музея, успевала еще и лекции в университете читать, и писать исторические очерки в «Объектив». «Голубая кровь» чувствовалась в ее царственной осанке, в строгой элегантности, В том, что никто и никогда, даже Саша, не видел ее непричесанной, в халате. («Мой мама самых честных правил», - смеялся Саша.) Она была всегда невозмутима и иронична. Но сейчас ее худенькая фигурка как-то сжалась, в глазах затаился страх.
- Сашенька, чтобы вот так увести нашего Вулкана - это надо быть…
- Ма, дай лучше поесть чего-нибудь, - намеренно грубовато, чтобы отвлечь ее от мыслей о собаке, сказал Саша.
Екатерина Кирилловна моментально выпрямилась, укоризненно глянула на сына, но на кухню пошла и оттуда сказала виноватым голосом:
- Извини, но у нас только кефир и бутерброды.
- Нормально! - откликнулся Саша, открывая пришедшее сообщение: «Проверь почту».
Саша включил компьютер, вошел в почту - и не сразу понял, что видит. А когда понял, его сердце, подпрыгнув, стало в горле комом. На экране два черных пса атаковали третьего. Тот яростно, но, видимо, из последних сил оборонялся. Это был Вулкан. Черные псы в дружном броске сбили его с ног, в следующий момент экран заслонило что-то темное, а потом камера уперлась в лежащего на земле Вулкана, из шеи его, пульсируя, хлестала черная кровь. Изображение увеличивалось - до тех пор, пока экран не заполнила голова пса с оскаленными в предсмертной судороге зубами. Внизу побежала строка: «Кто теперь будет охранять твою маму?»
- Сашенька, все готово! - крикнула из кухни Екатерина Кирилловна. Саша быстро закрыл изображение. Какая сейчас еда? Какие бутерброды с кефиром?!
А ведь придется есть, чтобы мама не начала расспрашивать, отчего у него вдруг пропал аппетит…
Эх, Вулкан, Вулкаша… Как же ты подпустил к себе эту сволочь?
Глава 8
Олег, подстегиваемый мыслью, которая остановила его среди улицы, купил еще один экземпляр «Параллели» и быстрым шагом пошел домой. Там он, торопливо сбросив куртку и ботинки, прошел на кухню, сел на диван и начал кропотливо изучать пресловутую статью. Его задержали в понедельник вечером, а утром вторника уже была эта публикация. Значит… Значит, ее готовили заранее. И значит, тот, кто задумал акт попрания чести Олега и его газеты, планировал и… убийство той женщины?! Или в «проект» вмешалась случайность, которая была на руку «проектировщику»?
А фотографии? Чтобы их сфабриковать, надо было наснимать их с Ланой, а это было полгода назад. Значит, кому-то они сильно мешали уже тогда?
Олег пошел в «кабинет-гостиную», вытащил из книжного шкафа подшивку «Объектива» за первые месяцы этого года и понес ее на кухню, чтобы полистать их, сидя на диване - месте, где ему всегда думалось лучше всего.
Это был не какой-нибудь «уголок», обтянутый синтетической кожей или бархатом. Это был не предмет меблировки, а нечто, обретшее имя собственное: Диван. Ветеран, перешедший по наследству уже третьему поколению Камневых. Из его съемных подушек и валиков строил d раннем возрасте «халабуды» Олег, потом маленький Платоша, а теперь эти многострадальные детали то и дело уволакивал для тех же целей Тимка. Диван был самым любимым местом в доме для «посидеть с мамой», «поваляться», «соснуть минут шестьсот». И обдумать что-то иажное.
Разложив газеты на столе, Олег закурил. В это время открылась входная дверь, и в кухню, прямо в куртке и сапожках, вбежала Лана. Олег даже встать не успел, как она бросилась к нему, оказалась у него на коленях, и они уже целовались, как будто не виделись сто лет.
Потом они некоторое время просто сидели, бездумно наслаждаясь близостью друг друга. Наконец Лана сняла одну руку с его шеи, потянула к себе подшивку.
- Что это ты изучал? Не евши, не пивши, не мывшись - с головой ушел в какое-то чтиво? Это же наша газета! Что ты в ней ищешь?
- Пытаюсь разобраться, когда это началось и кто может за этим стоять. И кажется, начал что-то понимать… но тут ты пришла. - Олег снова хотел ее поцеловать, но она вдруг отстранилась и несколько мгновений внимательно смотрела ему в глаза. Потом молча встала, и, по пути сняв с себя куртку и сапожки, пошла в ванную.
- Ты куда?
- Ванну тебе приготовлю. Ты тюрьмой пахнешь, - услышал он сквозь шум льющейся воды и пошел следом за женой.
Она сосредоточенно готовила все для купания: доставала свежее полотенце и халат, трогала рукой воду и в сторону мужа не смотрела. Олег постоял-постоял - и развернул ее лицом к себе.
- Что тебя так расстроило?
- Ванна готова, давай ныряй.
Лана отвернулась, но Олег взял ее за подбородок и заставил посмотреть ему в глаза.
- Говори, о чем думаешь.
- Да ты раздевайся! Ты уже принюхался к себе и не представляешь, как… благоухаешь! - Она начала стягивать с него свитер и майку. - Давай-давай, откисай… - И быстро вышла за дверь.
Пять минут назад его запах не мешал ей самозабвенно целоваться с ним…
- Брезгуете мужем, леди? - обиженно крикнул он вслед. - Ладно-ладно, вот сейчас как откисну, как отмоюсь, да как отбреюсь, да как отдушусь - а потом как отвернусь да как отстранюсь - будете тогда знать, как в трудную минуту… - бормотал он, блаженно погружаясь в душистую пену.
Чистый, благоуханный, закутанный в банный халат, Олег вошел в кухню, где его приветствовали запахи жареного мяса и разогретого борща. Лана сидела на диване перед накрытым столом. Подшивка газет аккуратненько лежала на валике.
- Олежка, как мы будем реагировать на то, что написала «Параллель»?
- А никак! - весело глянул он на жену. - Приду завтра, как всегда, на планерку в мэрию - и пусть они реагируют. - Он плюхнулся на диван, потирая руки. - Ух, какой я голодный! Лань, давай по рюмочке коньячку, за освобождение?
- Французский коньяк и украинский борщ - это мезальянс! - засмеялась она, но достала пузатую бутылку и рюмки.
Сначала они ели, потом пили кофе, потом ходили встречать сыновей, и все это время оба старательно избегали прерванного на кухне разговора.
Только вечером, когда мальчишки ушли к себе наверх, а Олег наслаждался сигаретой, лежа на любимом Диване, Лана, домыв посуду, подсела к нему.
- Тебе не понравится то, что я собираюсь сказать, Олежка… Но я все равно скажу. И я не только скажу - я буду с тобой спорить и ссориться, пока ты не согласишься со мной.
Олег заинтересованно приподнялся, опираясь на локоть. Такой… учительский тон, такая выверенность фраз… Готовилась.
- Ну так вот: я знаю твой характер - ты всегда идешь до конца в поисках истины. А я тебе скажу: не надо мне никакой истины, никакой победы над негодяями, если это дается такой ценой! Мы сейчас не рядом с догадкой ходим - а по самому что ни на есть краешку пропасти!… Нет, Олег, если ты намерен кого-то искать, я…
