- Ты как Черномырдин: «Лучше водки хуже нет», - и захохотал громче малолетних пассажиров.
День был ясный, дорога хорошая, и Олег предложил:
- Давай прямо сейчас поговорим.
- Водителя нельзя отвлекать! - крикнул сзади Тимка.
- Я не буду отвлекаться, только слушать буду, - успокоил сына Олег. - Вместо радио.
Павел усмехнулся и, покрутив головой, пробормотал: «Вместо радио…»
- Вот ты говоришь: на фига мне губернаторство, - начал он с того, на чем прервался их давешний разговор. - А ты как думаешь, гожусь я на эту должность? Только серьезно, без твоих намеков, что я барином стал… А?
- Заметил, значит, что я… э-э… засомневался, - усмехнулся Олег.
- Трудно было не заметить.
- А если серьезно… Да, годишься в губернаторы. Только не…
- Конечно, не таким, как… не помню, где, у Салтыкова-Щедрина, кажется… Или вообще - в нашей жизни. Я хочу, чтобы хотя бы в одной области России для людей наступила нормальная жизнь. Чтобы не горькую народ пил, а деньги зарабатывал, квартиры мог на свои трудовые, а не награбленные покупать. Чтоб детей можно было на улицу спокойно отпускать, не думать, что они наркоманами домой вернутся или… или вообще не вернутся. Короче, понял, да?
Олег присвистнул:
- Утопия…
- Да ни тли зеленой не утопия! Ты помнишь, с чего я начинал? И к чему пришел! Ты спрашивал, можно ли такое совершить - и в криминал не влезть… Вот, смотри на меня. Иван не даст соврать. Скажи, Вань, - обернулся назад Павел. - У меня на предприятиях народ пьянствует?
- Нет, - улыбаясь, ответил Иван.
- Ворует? Прогуливает?
- Ни боже мой!
- Ну вот! А прочему? Потому что работой дорожит! Деньги я плачу хорошие. Но чтоб не баловали! Меня народ уважает, что скрывать… Взятки я давал, приходилось. Тьфу! У меня этого не будет.
- Паш, а почему ты в Сибири…
- Ну, если бы в Сибири предложили, не отказался бы, там даже легче, говорю же: народ уважает. Просто вашему губернатору отдыхать пора, вот и… Так уж получилось. Совпадение, но таковым не выглядит. Это я тебя цитирую, предчувствуя, что ты сейчас и газету, и комбинат мне припомнишь.
- Кстати, насчет газеты я передумал.
- Что ты еще передумал? Мы вроде об этом еще не говорили.
- Не говорили, но я уж собрался предлагать тебе поискать другого главного.
- Тю! Зовсым сказывся! И не думай - не отпущу!
- Я же говорю: передумал. Мне нравится направление твоих мыслей. Но! У меня будут условия…
- Да какие угодно! Мне для тебя ничего не жалко, - с готовностью сказал Павел.
- Что-то на заднем сиденье тихо… - Олег глянул в зеркало. Дети сидели и с блестящими глазами слушали их беседу.
- Дядя Паша так говорит… как супермен! - с восторгом заявил Тимка.
Олег с Павлом переглянулись и одинаково фыркнули.
- Ну, Тимка, ты точно определил, - выравнивая дернувшуюся в сторону машину, сказал Олег. - Дяди-Пашины планы только супермену под силу.
- Да справимся мы, вот увидишь! - убежденно ответил на это Павел. - И давай об остальном уже в Москве поговорим, а сейчас баранку крепче держи. Может, устал, подменить тебя?
Неожиданный массовый отъезд, следы спешных сборов в обеих половинах квартиры… У Стечкиных кухонный стол, заставленный блюдами с мясом, салатницами с остатками салатов, вазами с фруктами…
Лана рассеянно бродила из комнаты в комнату, не зная, с чего начать уборку. Наконец Платон не выдержал:
- Ма, чего шарахаешься из угла в угол?
- You are very rude, mister Тошка!
- Почему это я грубый? Я - точный в словах. Ты, ма, именно шарахаешься. Глаза ввалились, губы скривились, походка неуверенная… Одевайся, и пойдем гулять.
- Where are?… - вяло поинтересовалась Лана.
- Somewhere… Какая тебе разница? Пойдем пошатаемся по морозцу. Тебе через… тебе уже послезавтра на работу! Народ подумает, тебя отец бросил. Или старший сын наркошей стал, а младший женился. Смеется она!… Одевайся.
- Ох, Тошка, а ведь ты прав на тысячу процентов! - в прихожей взглянув на себя в зеркало, ужаснулась Лана. - Краше в гроб…
- Вот только не надо о потустороннем. Давай сапоги застегну… - Платон повозился-повозился с молнией и растерянно взглянул снизу вверх на Лану. - Не сходится, мам… А так вроде похудела…
- Плохо. Отеки уже начались. Тошка, давай я ботинки теплые с носками обую - и пойдем скорее. Кислород мне нужен как воздух… Только квартиру оставляем в таком виде, что… этот, потусторонний ногу сломит.
- Нельзя уборку затевать, наши еще не доехали. Вот побродим часика три, в кафешке пару часиков посидим… А там они, глядишь, и отрапортуют о своем благополучном прибытии в столицу нашей Родины, - деловито сказал Платон. И добавил с интонациями миссис Берримор из своего любимого фильма «Собака Баскервилей» - когда она кормила овсянкой приболевшего после встречи с монстром сэра Генри: - И тогда мы пойдем домой, и наведем шмон, и поиграем в картишки, и посмотрим телик. И будет нам тихо и спокойно…
Они неторопливо шли по направлению к городскому парку, но Лана вдруг изменила план свободной прогулки.
- Давай сейчас купим полезных вкусностей - винограда там, инжира, кураги - и навестим Матросова. Мы у него уже дней пять не были.
- Только идем исключительно пешком! - поставил условие Платон.
Сашу они встретили на аллее больничного парка. Он шел медленно, чуть наклоняясь влево. Рядом шла его мама и держала сына под руку.
- Поздравляю, Санька! Уже гуляешь! Ты молодчина, - обрадовалась Лана. - Добрый день, Екатерина Кирилловна.
Саша с матерью поздоровались с Ланой - и стали знакомиться с Платоном, долго и старательно. Потом, когда уже невозможно стало длить эту церемонию, Екатерина Кирилловна спросила у Ланы об Олеге.
- Они с Тимкой сейчас в Москву едут. А меня Платон на свежий воздух вывел, говорит, плохо выгляжу.
- Не удивительно, столько потрясений перенесли за последнее время, - сочувственно сказала Екатерина Кирилловна. - Лана, я уже Сашеньке рассказала, вам вкратце повторю… По городу ходит масса догадок, слухов и сплетен.
Лана прикусила губу, а Платон, сжав кулаки и покраснев, пробормотал под нос ругательство. Правда, по-английски.
- Мама! - укоризненно сказал Саша.
- Тошка! - возмущенно воскликнула Лана.
- Ох, я и впрямь не вовремя, при ребенке… - спохватилась Екатерина Кирилловна.
- Я не ребенок, я уже паспорт получил! - заявил Платон.
- Платон, поводи меня, я сам еще боюсь ходить, а маме меня водить тяжеловато, - попытался спасти положение Саша.
