- Детский сад, Паш! Где будешь ты - и где я? Да не о том я, что мы дружить перестанем! - опередил он гневные возражения Павла. - Просто советоваться ты будешь со своими советниками.
- А чо! Москвич, давай ты ко мне в советники пойдешь? Ланка будет редактором, вы в семье всегда все и обсудите. Выход?
- Нет, не выход, я в советники не пойду. Не пойду! - снова опередил он возражения Павла.
- Ладно, понял: ты в советники и в чиновники не пойдешь. Ланочка, извини, чайку бы погорячее…
- Сейчас, Пашенька! - Лана отправилась на кухню, хотя электрический чайник стоял на столе. Пусть поговорят свободно.
- Второе условие? - Павел устало оперся на локти и положил подбородок в ладони.
- Ты перестаешь спонсировать «Объектив».
Павел вдруг от души зевнул, медленно потер лицо.
Поднял на Олега глаза.
- Устал? - посочувствовал Олег.
- Ну и чо будет? - не прореагировал на его сочувствие Павел. - Без дополнительного финансирования тебе придется искать рекламу. Делать платные материалы. А это неизбежно приведет к тому, что ты не всегда сможешь писать то, что думаешь. Чо-то меня совсем сморило… Пошли, перекурим на морозце.
Накинув куртки, вышли на балкон, закурили. Холодный воздух, видимо, и в самом деле взбодрил Павла. Он заговорил привычно-бодрым голосом:
- Москвич, ты меня просто убиваешь… Ну подумай сам! Или ты думаешь, твои сотрудники будут задаром пахать?… Так это в твоей газете уже проходили. Пришлось продавать ее огрызкам этим… Нет, Олег, давай искать компромисс.
- А какой может быть компромисс? Либо ты хозяин, а я у тебя наемный работник. Либо я хозяин и все, что нужно, обеспечиваю сам. Эх, надо было этот вопрос еще тогда, пять лет назад, четко решить…
- Да не брошу я газету! Не могу! - с отчаянием сказал Павел. - О! Придумал! Давай составим договор. Будем совладельцами: ты отвечаешь за производственную часть, я - за финансовую. И никто из нас в чужую половину дела нос не сует. Ну, чо, по рукам?
Олег, смеясь, покачал головой:
- Ух, и упертый ты, Стечкин! Теперь я понимаю, почему у тебя так бизнес расцвел.
- Я не понял, москвич: ты согласен? - серьезно спросил Павел.
- Паш, это ничего не меняет. Тем более, в свете твоего губернаторства.
- Ну, мне же никто не запрещает владеть комбинатами. И газетой никто не запретит. Я вообще думаю издательский дом создать. Ты как на это смотришь?
- Не знаю, не думал об этом. А насчет совладельцев… Пашка, если бы ты не стал губернатором, я бы еще подумал над твоим предложением. Но что такое газета, которую содержит власть? Ты же не хочешь, чтобы я стал придворным летописцем?
- Ни тли зелененькой! Я хочу, чтобы «Объектив» оставался таким же, как был. Только еще лучше. Пойдем, еще чайку выпьем - и я пойду спать… Мне завтра в Москве надо быть, а послезавтра - дома. Бизнес не стоит на месте…
«Так и не договорились. Ох ты, Паша, радость наша… Но ничего, я его уломаю. Или он меня?» - подумал Олег.
А перед сном он влез под душ - и ему вдруг стало так муторно… Похоже, проснулась совесть и начала его грызть. Кого-то он обидел… Кого-то близкого и беззащитного. Тимку? Лану? Мимо… Тошку, может, задел своими шуточками сильнее, чем требовалось? Мимо, опять не то, они ни при чем, он сегодня обидел кого-то другого.
Кого-кого! Да Пашку он обидел!
Оттого тот и сник и спать пошел. И его дурацкое «условие», если разобраться, высмеял.
И поделом.
«Ты кто такой? - спросил себя Олег. - Ты журналист. Почему тогда, полтора десятка лет назад, ты мог за Пашку бороться, а теперь - нет? Что изменилось? Ах, он теперь богатый… А ты нет… Ты весь такой честный и принципиальный, и деньги для тебя не главное… Только вот и для Пашки главное не деньги. И не власть. И все же он богатый и при власти. А ты нет. Может, завидуешь другу?»
Олег прислушался к себе, покопался в собственных мыслях со всей возможной беспристрастностью. Нет, не завидует. Но что же тогда, отчего ему так плохо?
Он вылез из ванны, натянул прямо на мокрое тело халат и пошел по квартире искать Лану. Обнаружил ее на кухне, плюхнулся на Диван и стал молча наблюдать за тем, как жена моет посуду.
- Что, Олег? - не отрываясь от своего занятия, спросила она.
- Да вот, кажется мне, что я неправильно себя веду…
Лана повернула голову и внимательно осмотрела мужа: сидит себе, взъерошенный и небритый, в мокром халате, босиком.
- Конечно, неправильно, - охотно согласилась она. - Простудишься еще…
Олег глубоко и печально вздохнул, подошел к жене, обнял со спины.
- Не о том я, Лань.
- О чем же? Пусти меня. Ты мокрый и холодный. Быстро иди вытрись и оденься.
Олег посмотрел разочарованно в ее затылок, опять вздохнул и поплелся из кухни. На пороге обернулся и сказал с укором:
- С виду Лань ланью, а притронешься - броненосец Потемкин!…
И пошел в спальню.
* * *
Лана поулыбалась немного этой его реплике, а потом встревожилась. Что это он?… Кое-как закончила дела на кухне и отправилась вслед за мужем. Обычно он ложился на спину и раскидывался «звездой» - так он расслаблялся. Но сейчас он укрылся чуть ли не с головой и свернулся в клубочек. Из-под одеяла торчала взъерошенная макушка. Макушка выглядела такой одинокой, такой несчастной…
Лана обошла кровать, сдвинула одеяло с лица мужа. Он глянул на нее отсутствующим взглядом, повернулся на спину, закинул руки за голову, уставился в потолок.
- Олежка, что с тобой?
Он молча качнул головой из стороны в сторону, вдруг резко сел.
- Как думаешь, Пашка спит уже? - Вы поссорились?
- Нет… Где мой телефон?
- Вон он, заряжается.
- Дай сюда, пожалуйста.
Пашка ответил после первого же гудка:
- Чо не спишь, москвич?
- Да вот… Не спится что-то!
- А, - понимающе сказал Пашка. - Ну, тогда давай подваливай ко мне…
* * *
- Проблема в том, Паш, что я человек, испорченный негативом, - с порога заявил Олег.
- Враки, ты позитивный… - ответил тот весело. - Айда на кухню. Выпьем?
- Можно…
- Что будешь? - Павел открыл кухонный шкафчик, и взгляду Олега предстал ряд красивых бутылок.
- Да ты тайный алкаш! - с подчеркнутым ужасом сказал Олег.
- Враки! - повторил детское словечко Павел. - У алкашей питиво не задерживается, а у меня - во сколько! И все же лучше водки хуже нет, а?
