Потому что у него праздник уже наступил. Такое у него было ощущение.
Правда, это ощущение совершенно неожиданно чуть не угробила Пулька.
— Какой отпуск?! — возмутилась она, вместо того, чтобы обрадоваться. — Бэтээр, ты подумай своей головой! Тебе зарабатывать надо, семью кормить, о перспективах думать!
— А я о чем думаю? — обозлился он, оглянулся на заинтересованно слушающих Веру- Надю и погнал Пульку в самую дальнюю комнату. Загнал, закрыл дверь и шепотом закричал: — Сама своей головой подумай! Какую семью мне кормить? Тебя одну? Ты что, не накормленная? А если большую… ну, жену, детей… так это она у меня должна быть, чтобы я ее кормил! А как это у меня семья будет?! Если вы все там — а я здесь один! Ну?!
Пулька вытаращила глаза, открыла рот, покраснела, как вареный рак, и тоже закричала шепотом:
— Братик! Ты молодец! Я даже не ожидала! Обязательно поезжай! Ты же там все свои лучшие стороны сможешь показать, правильно? Конечно, отпуск, а как же! А дядя Вася ничего?.. Он тоже молодец… И финик бабе Насте отвезем, это ты здорово придумал. И кое-что из игрушек для Любочки. И банки… ты пустые банки не выбросил? Банки тоже надо захватить. И кухонный комбайн, а то у тети Наташи даже миксера нет… Бэтээр, но ты ведь телиться будешь сто лет. Ты же будешь молча ходить и придурка из себя изображать. А она сама догадываться должна, да? Ладно, я тебе помогу, ты не беспокойся. Я что-нибудь придумаю…
— Вот только этого не надо, — всерьез испугался он. — Я с тобой говорю как со взрослым человеком, а ты как ребенок… Я же от тебя ничего не скрываю, правильно? И ты за моей спиной, пожалуйста, не затевай ничего. Договорились?
— Да я и не собиралась, — быстро сказала Пулька и сделала губы утиным клювиком. — В этом деле надо осторожно, что ж я, не понимаю, что ли. Я хотела сказать, что ты можешь на меня рассчитывать.
— Спасибо, — серьезно поблагодарил Бэтээр. — Я на тебя рассчитываю. Ты тоже можешь на меня рассчитывать.
Ощущение праздника вернулось. И вот ведь что странно — он никогда не любил всяких разъездов, переездов, перемен, любых, даже самых мелких, нарушений привычного и налаженного быта. Любая необходимость нарушить ровное течение жизни надолго выбивала его из колеи. Если бы Пулька все время не пинала его, он бы и мебель новую не покупал. Да что там мебель! Он бы, наверное, в одних и тех же штанах ходил, если бы Пулька пару раз в год криками, угрозами и насмешками не загоняла его в магазин мужской одежды. А чаще сама туда заходила и покупала ему то, что считала нужным. А тут — вон чего делается… Суета, беготня, все вверх дном, Пулька третий баул какой-то ерундой набивает, как будто они едут не на окраину города, а на край земли, — а ему все это нравится. Весь этот разгром. И три баула со всякой ерундой нравятся. Можно и четвертый чем-нибудь набить. Мало ли что окажется нужным для жизни на новом месте. Ведь не на один день едут, правильно?..
Ощущение праздника крепло, пускало корни, ветвилось, цвело и пахло. И финик, бережно обмотанный жесткой пластиковой сеткой, оставшейся после строительства серой ванной и случайно не выброшенной, лежа ехал на крыше машины, шлейфом расстилая по ветру длинные узкие листья, больше всего похожие на сумасшедших размеров овсюг. Прохожие оглядывались на этот трехметровый овсюг, показывали пальцами, из машин, которые они обгоняли, народ тоже пялился. Пулька показывала народу язык, Вера-Надя совершенно синхронно смеялись, Любочка улыбалась покровительственно и снисходительно, яблочная кошка говорила по телефону… То есть не то, чтобы говорила, говорила-то как раз мало, но чуть ли не каждые пять минут отвечала на звонки и слушала, слушала, слушала… Бэтээр посматривал на нее в зеркало заднего вида, по выражению ее лица и коротким репликам пытался угадать, кто звонит и с какими такими новостями, подозревал, что ничего особо радостного ей не сообщают, сочувствовал и переживал, замечая, как от некоторых звонков она расстраивается, придумывал, как ей помочь, не имея ни малейшего представления о том, в чем ей помогать и нужна ли ей вообще его помощь… И все это — на фоне мощно разросшегося ощущения праздника, который уже начинается и будет продолжаться долго-долго…
Но начало праздника Бэтээр проспал. То есть в самом что ни на есть буквальном смысле. Успел только выгрузить из машины баулы, тюки, сумки и коробки, отволок все это добро туда, куда ему указали, установил финиковый овсюг в доме стариков возле лестницы на второй — «чердачный» — этаж, а то в других местах финиковому овсюгу потолки мешали, а потом пошел в отведенную ему желтую комнату, свалился кверху пузом на разложенный диван, закрыл глаза и принялся планировать свою неоценимую помощь яблочной кошке. И по хозяйству, и вообще… Вот, хотя бы огород прополоть, а то ведь действительно зарос до изумления. Воду починить. Сколько можно за водой к соседям бегать? Крышу надо посмотреть, кажется, не очень крыша-то… И вообще дом расширять надо, перестраивать, достраивать… Или уж сразу новый строить? И Любочку удочерить — вот что самое главное. Или уж хотя бы опекунство…
Он проснулся от того, что Любочка гладила его лицо маленькими теплыми ладошками. Не открывая глаз, попытался ухватить ее пальчики губами и сонно спросил:
— Что, уже пять утра?
— Семь! — Любочка пошлепала его по щекам и тихонько засмеялась. — Вечера! Бэтээр, просыпайся скорей, нас ужинать ждут!
Бэтээр открыл глаза, рывком сел и потряс головой. Помощничек… Ой, мама дорогая, и это в первый же день! Показал, называется, свои лучшие стороны!
— Тетя Наташа сказала, что тебя не надо будить, потому что ты устал, — говорила Любочка, вылавливая из-под дивана его кроссовки и деловито подсовывая их ему под ноги. — А я подумала, что ты кушать захочешь. Ты ведь хочешь кушать? Так что пойдем скорей, там опять все очень вкусное… А бабушка Настя еще пирожков нажарила. Много! Можно сколько хочешь есть, и хоть с чем, даже без спросу… Я пирожки с капустой люблю. И с мясом тоже люблю. И с яблоками. И с вареньем… Бэтээр, а ты меня на шее покатаешь?
И он повез Любочку на шее к дому яблочной кошки, по-детски радуясь, что хоть этим может оправдать свое пребывание здесь. Действительно, у кого еще здесь есть такая подходящая шея, на которой Любочке было бы так удобно кататься? Вот то-то и оно. Так что какая-никакая польза от него все же происходит уже сейчас.
За большим квадратным столом за домом яблочной кошки собралось нынче много народу — не только кошка со своими котятами и примкнувшая к ним Пулька, но и Анастасия Сергеевна со своим Степаном Михайловичем, и оба Михаила Медведя. И еще несколько табуреток вокруг стола стояли, похоже, кроме Любочки и Бэтээра ждали еще кого-то.
— Тоська с Нюськой сейчас приедут, — объяснила Пулька, заметив его взгляд. — И менты обещали подойти, но попозже. Садись уж давай, мы никого специально ждать не будем.
Ишь ты, «мы»!.. Пулька, кажется, здесь на самом деле своя, совершенно своя, и хозяйничает за столом вон как привычно, просто правая рука тети Наташи. И почему это он целый месяц как последний дурак пропускал мимо ушей Пулькины ежедневные восторженные рассказы об этой тете Наташе?
