Нет, были, конечно, так называемые полные семьи, которые могли считаться нормальными. И даже удачными. И даже счастливыми. Это те семьи, где командовали женщины. Женщины умели командовать мудро и весело, не унижая близких и не впадая в ярость по любому поводу. Женщины в таких семьях были свободны и счастливы, и делали счастливыми всех окружающих.
Только таких семей было мало. По пальцам пересчитать…За все годы работы в детском саду она запомнила только три таких семьи. Да вот еще Анастасия Сергеевна со Степаном Михайловичем. Да еще семьи их сыновей. Ну, это понятно, сыновья у них золотые, какие еще сыновья могли вырасти в такой семье. И все. Больше она удачных — а тем более счастливых — так называемых полных семей не знает. Там, где командует мужик, — концлагерь и маразм. Так что ничего удивительного в том, что она стала феминисткой. Даже если не брать во внимание пример ее собственной жизни, вокруг такая прорва примеров…Прямо рядом. Хоть бы вот Вера-Надя, которые не нужны родному отцу, потому что не сыновья, а дочери. Или Любочка, ребенок из так называемой полной семьи…Чтоб же этот подонок в аду горел вечно. И на балконе в мороз ночевал. И падал с лестницы мордой в битое стекло. Без опохмелки. Гадина. Полная семья!.. Идиоты.
Но Полинин брат прав — Любочку охотнее отдадут в полную семью. Благополучную и богатую. Ой, что делать-то? Ведь наверняка есть уже такая семья, и наверняка такая семья готова взять Любочку прямо хоть завтра, а если такая семья из этих, из шустрых, — так никто и смотреть не будет, из каких таких интересов берут ребенка без единого родственника, но с несколькими миллионами. Наверное, и правда ей самой придется замуж выходить. За Полининого брата. Но фиктивного брака он не хочет. А она не хочет фактического брака. Нет, не хочет, не хочет, не хочет! «Как будто тебя кто-нибудь спрашивает», — вдруг услышала она совершенно явственно, будто он над ухом шепнул. Не спрашивает, вот именно. Ярко выраженный тиран и деспот. Танк, прущий напролом. Бэтээр. Покомандуешь таким, как же… И что это за семья будет? Она — феминистка, он — домашний террорист!
Хотя Полина у него выросла совершенно нормальная, не похоже, что ее хоть как-нибудь угнетали. Скорее — наоборот…Ну, так это сестра все-таки, с сестрами мужики гораздо более терпимы, чем с женами…
Бабушке Бэтээр понравился бы. И не пьющий, и от работы не бегает, и живая сестра при нем. Очень, очень живая сестра. К тому же, он сам ее вырастил. Такие живые, бесстрашные, уверенные в себе девочки вырастают только при полном отсутствии даже намека на какое-нибудь угнетение. Еще не известно, как бы он относился к дочери… «Ты мне полдюжины детей нарожаешь…» И руки за спиной скрутил. И смеялся. И облизывал ее лицо! Господи помилуй, какой разврат, какой разврат!.. Последний раз она целовалась больше десяти лет назад, с Толиком, конечно. Ничего хорошего. Но она терпела, потому что муж все-таки. Да и трезвый он в тот момент был. А лет пять назад за ней стал усиленно ухаживать овдовевший папа одного из ее детей. Очень все благопристойно — цветы, конфеты, кино по субботам. Осторожные разговоры о том, что его ребенку нужна мать, а ее девочкам — твердая мужская рука. Ага, как же. Мужик-то был, кажется, нормальный, но твердая мужская рука Наталью сразу насторожила, поэтому до поцелуев дело не дошло, она его усиленные ухаживания постепенно дезактивировала как бы нечаянными, но постоянными упоминаниями о своем махровом феминизме. Мужик поверил, стал задумываться, в конце концов испугался и отстал. Полининому брату она тоже о своем феминизме рассказала. И что? И ничего. О большой семье он мечтает. Давно, уже три дня. И прямо так и заявляет: Полине нужна женская забота, Вере-Наде — твердая мужская рука, Любочке — полная семья, а ему — полдюжины детей. И в отличие от того овдовевшего папы, Полинин брат не осторожничает, долгих разговоров не разговаривает, ее вообще не слушает, прет напролом. Вот уж правда Бэтээр, не зря его так все зовут. Такой муж — это катастрофа, вот что это такое.
— Нет, не хочу, — шепотом сказала Наталья, сердито глядя в темноту. — Нам никаких мужиков в доме не надо.
«Перестань болтать, мешаешь», — очень явственно сказал у нее над ухом голос Полининого брата.
«На вашем месте я бы согласилась, не задумываясь», — так же явственно добавил голос Полины.
Наталья неожиданно для себя развеселилась, даже беззвучно засмеялась, представив эту парочку. Все-таки оба они страшно забавные. Пулька и Бэтээр! Более подходящих им имен придумать просто невозможно. Наступление по всему фронту… Противник вооружен и очень опасен…Но мы не будем выкидывать белый флаг. Зачем выкидывать хорошую вещь, которая еще может пригодиться?
Потихоньку смеясь, Наталья наконец-то уснула. И тут же ей приснился большой белый флаг, просто огромный белый шелковый флаг, из которого Вера-Надя выкраивали свадебное платье для нее. А Полина старательно измеряла ее объемы розовой пластмассовой линейкой и говорила Вере-Наде: «Ужас! Вот в этом месте — пять линеек! Так никакого белого флага не хватит!» А Наталья безуспешно вспоминала, какой длины эта линейка. Если двадцать сантиметров — тогда никакой не ужас, вполне даже ничего. А если двадцать пять или, еще хуже, тридцать, — тогда да, тогда никакого флага не хватит.
И когда в пять часов она привычно, хоть на этот раз и неохотно, проснулась, то прежде всего подумала, что надо эту розовую линейку найти и посмотреть, сколько же там на самом деле сантиметров. Кажется, все-таки двадцать. Пять линеек — это метр. Нормально, еще и похудела на пару сантиметров…А потом она вспомнила, что все это было во сне, и опять подивилась Полининому невиданному дару убеждения. Приснилась, что-то сказала, — а Наталья наяву вполне всерьез ее слова обдумывает! А потом она вспомнила весь сон, и свои мысли перед сном, и неприличное поведение Полининого брата, которое и вызвало эти мысли, и известие о Любочкином наследстве, которое и спровоцировало неприличное поведение Полининого брата…В общем, все по второму кругу. Как же она устала…
А Любочка почему не просыпается? Наталья приподнялась на локте, в полутьме тревожно всматриваясь в крошечную фигурку, калачиком свернувшуюся на соседней кровати. Любочка, наверное, услышала ее осторожное шевеление, мгновенно проснулась, распахнула глаза, настороженно уставилась перед собой, не делая ни малейшего движения. Наконец повернула лицо к Наталье и тихо спросила ясным, совсем не сонным голосом:
— Тетя Наташа, а где Бэтээр?
— Он у бабушки Насти, — так же тихо ответила Наталья. — Спит в твоей желтой комнате. Его будить не надо…Ну, пойдешь ко мне под бочок?
— А Жулька его охраняет?
— Нет, Жулька сегодня нас охраняет. Зачем Бэтээра охранять? Он вон какой большой, сильный и смелый. Он сам кого хочешь охранить сможет.
Наталья поймала себя на том, что говорит почти Полиниными словами и с почти Полининой интонацией, и опять подивилась про себя: надо же, какой дар убеждения у девочки…Или это она, Наталья, сама так думает?
— Если бы Бэтээр спал здесь, Жулька сразу всех могла бы охранять, — рассудительно сказала Любочка. — А так ей разорваться, что ли? Надо всем в одном доме жить. А то кто где…Разве можно? Вы спите, тетя Наташа, я вставать не буду. Я спать буду. Мне сон снился. Как Бэтээр мне кошку принес. Может, еще приснится. Тогда я спрошу, как ее зовут…
