— Ребенка, — неохотно сказала Вера. Да что теперь, все равно тёзка докопается. — То есть генетический материал. Суррогатную мать он найдет. А от меня — одна клетка. За хорошие деньги. Больной.
— Ага, — согласилась тёзка, немножко поразмышляла и подытожила: — Значит, мед и варенье пусть в психдиспансер сразу и захватит. Вер, а я сказала, чтобы он завтра перезвонил, где-нибудь после обеда. Ты ж завтра с двенадцати на телефоне? Ну вот, успеешь подготовиться, если что. В крайнем случае скажешь, что тебя нет. Он голос не узнает, со мной-то говорил, как с тобой. Или все-таки поговоришь? Поговорила бы, а? А я бы послушала. Хе…
— А профессиональная этика? — с упреком спросила Вера. — А врачебная тайна? А клятва Гиппократа?
— А чего тогда ты их всех ко мне посылаешь? — обиделась тёзка.
— Почему это — всех? Далеко не всех, даже меньше половины, — неосторожно ляпнула Вера, но заметила, что тезка начинает серьезно обдумывать информацию, и быстро сменила тему: — Да, кстати о зиме… Я в магазине на бульваре шали видела. Очень неплохие, и недорого, и выбор… Можно к дубленке подобрать что-нибудь. И перчатки сразу в тон. Да и сумку какую-нибудь интересную, может, и мелочь какую-нибудь… Сходим вместе? Мне надо и себе чего-нибудь присмотреть. Часы опять потеряла. И заколку…
— Во! — обрадовано вспомнила тезка. — Заколка! Это второй.
— Ты о чем?
— О клиентах. Второй позвонил почти сразу после первого, назвался водителем, сказал, что нашел заколку в цветочках, решил — надо отдать. Я сказала, что мне она даром не нужна… В смысле — тебе. Потому что я как раз собиралась стричься покороче… В смысле — ты собиралась. Ты же собиралась? Ну вот. Клиент под кодовым именем Водитель тоже очень озабочен моим… твоим здоровьем. Мне он понравился. Говорит искренне, хоть и смущается… Впрочем, может, чего-то побаивается. Пытался объяснить, что не знал, что так получится. Уверял, что никто ничего такого, так что пусть я ничего не думаю… то есть ты. Еще хвалил Константина Дмитриевича, просто очень хвалил: такой серьезный человек, самостоятельный, ответственный, обеспеченный, и еще ни разу никого не кинул. Просил меня… тебя его понять и не опасаться. Вер, а этот водитель — он какой вообще? Ты заметила?
— Водитель он хороший. Но рискует иногда не по делу. А что?
— Да нет, я так просто, — уклончиво сказала тёзка. — Интересный случай: человек заколку нашел и решил вернуть. И о здоровье беспокоится. Заботливый…
Вера подняла брови и задумчиво уставилась на тёзку. Та заметила и без паузы продолжила уже совершенно другим тоном:
— Третий — тоже интересный случай. В своем роде. Не поздоровался, не представился, сразу на «ты»… Ты, говорит, к Сашке в больницу зайди. Он, говорит, велел передать, чтобы зашла. Я же не в курсе, что там как… На всякий случай вежливо спрашиваю: а почему сам не позвонил? Почему через посторонних передает?… Так этот грубиян, как начал пылить! Я, говорит, не посторонний, а друг, а ты, говорит, в несознанку не уходи, человек, говорит, из-за тебя изувечился, а ты, говорит, сама его мобилу утопила, откуда, говорит, ему звонить, ему, говорит, с койки незнамо когда встать разрешат, может, говорит, даже операцию делать будут, подумай, говорит, как сейчас ребенок переживает… Друг мне не понравился. Грубый. И тон такой приказной: травматология в «скорой», седьмая палата! И трубку бросил. Я расстроилась. Человек изувечился, «скорая», ребенок… Сначала даже испугалась: вдруг это ребенок пострадал? Хотела уже тебе звонить. Но тут этот Сашка сам позвонил. Говорит: Вера, это Александр, я тут у дежурной сестрички один звонок выпросил, так что в двух словах, пока не прогнали, ты как там? Я говорю: хорошо, а ты? Он говорит: ты не Вера. И трубку положил. Как тебе такой поворот сюжета?
— Оригинально, — рассеянно отозвалась Вера и машинально потрогала ногу. Да нет, не горячая. Опять показалось. — Сюжет не без выдумки и с изюминкой. Ну и какой ты сделала вывод?
— У человека абсолютный музыкальный слух, — сделала вывод тёзка. — У нас же голоса одинаковые, особенно по телефону. Нас даже моя мама по телефону не различает. Ты к нему пойдешь?
— Зачем? — удивилась Вера. — Я, не практикующий врач… Дубленку сразу заберешь? А то шкаф и так битком, а она половину места занимает.
— Сразу! — обрадовалась тёзка. — Ой, Верочка! Ой, какой сегодня день удачный! И мелкую мама забрала, и обед у тебя, и еще дубленка! Ка-а-айф… Я ее примерю еще, ладно?
Тёзка влезла в дубленку, стала шататься из угла в угол, подражая походке манекенщиц на подиуме, заворачивала и отворачивала рукава, запахивала и распахивала полы, накидывала и откидывала капюшон — и без остановки болтала, радостно предвкушая, как она зимой придет в дубленке на работу — и все бабы просто сдохнут. Вера не очень вслушивалась в смысл слов, она слушала голос. У тезки был Верин голос. Так странно. Абсолютно один тембр. Только интонация другая — и то только в жизни. По телефону они говорили с одинаковой интонацией — психотерапевтической. Ни один человек не мог различить их голоса по телефону, даже мама тёзки, которая тридцать лет преподавала сольфеджио и безошибочно различала людей по дыханию, а не то что по голосам. А Сашка сразу: «Ты не Вера». С одного слова понял. Ну, с двух. Интересный случай… Вера опять машинально потрогала ногу.
— И вот почему у тебя зеркала нормального нет? — гневно вопросила тезка из прихожей. — Я что, должна по кускам себя разглядывать в этом осколке? Вер, как ты живешь, я не понимаю!
— М-м-м… — откликнулась Вера лениво. Это означало: «Живу, как мне удобно, а если тебе почему-то не нравится вполне нормальное зеркало в прихожей, то иди в спальню, там зеркало больше, о чем ты и сама могла бы вспомнить, а не отвлекать меня по пустякам от турецкого лукума с грецкими орехами. Бессовестная».
Тезка поняла ее, как всегда, совершенно правильно, и потопала в спальню, на ходу бормоча, что у нормальных людей большое зеркало всегда висит в прихожей, а такое пристрастие к сладкому называется зависимостью, что можно уже считать наркоманией, которая, как известно, добром не кончается. В спальне бормотанье стихло, и почти сразу раздался растерянный, даже какой-то потрясенный, тёзкин голос:
— Ух, ты!..
— М-м, — подтвердила Вера, не трогаясь с места. Это означало: «Хороша — слов нет, а в дубленке придешь на работу — и бабы просто сдохнут все до одной».
— Да нет, я не об этом, — ответила тёзка на ее телепатическое послание, появилась в дверях. — Я вот чего нашла… то есть увидела… А раньше не видела… Как же так? Это же у тебя давно, да? Это же ты, да? Только лет десять назад, да? Это кто же так сумел?.. Прям даже не верится…
В руках у нее была деревянная фигурка. Ну да, Вера же решила, что больше не будет ее прятать. Время от времени все принимают ошибочные решения.
— Случайно вчера нашла, — равнодушно объяснила она. — В углу валялась. Лет десять, да… Нет, двенадцать. Только почему это я? Это так просто… по-моему, пришелец в скафандре. Тогда это модно было — фантастика, дальние миры, братья по разуму… Ерунда всякая.
