— Эпидемия чумы в средние века скосила больше половины населения Европы… А потом еще малярия… и грипп… и болезнь Альцгеймера… Откуда ты знаешь, что я подстриглась?.. Сашка, отпусти руку… Бежать надо.
— Все время бежишь и бежишь… Куда ты от меня убежишь, сама подумай?
Он отпустил ее руку — и тут же обхватил ее за шею, уже двумя руками, и сильно потянул к себе, и сам потянулся к ней, приподнимаясь со своих подушек, и Вера успела только упереться ему ладонями в грудь и пробормотать «больной, лежать», а он успел засмеяться, сказать «хорошо», а она, кажется, что-то еще хотела сказать, но не успела, потому что он откинулся на подушки, опрокинул ее на себя и поцеловал. То есть не один раз поцеловал, а несколько. Много. Он целовал ее и что-то спрашивал, она что-то отвечала, он смеялся и опять целовал ее, а потом опять что-то спрашивал, и опять смеялся, и опять целовал… Она не вдумывалась в его вопросы, и уж совсем не соображала, что говорит сама, — наверное много глупостей наболтала, раз он все время так смеется. Но мысль эта ее нисколько не тревожила. Ее тревожило повышение температуры. Тепло от его рук и губ было уже не просто теплом, а настоящим жаром, который трудно было терпеть, который легко плавил ее, твердоплавкую, и вот сейчас расплавит, переплавит, перельет в новую, незнакомую форму, и это будет уже не она. Это было страшно — почти до паники.
Сашка оторвался от нее, отстранил, придерживая за плечи, странно смотрел в глаза, тяжело дышал, наконец, сказал с удивлением:
— Знаешь, я боюсь. Прямо до паники… Вдруг исчезнешь… Вер, где ты раньше была?
— А ты где был? — машинально спросила она, прислушиваясь к жару, который бродил по ее плечам под его ладонями.
— Да, действительно… — Сашка опять засмеялся и легонько потянул ее к себе. — Сейчас Николаич Витьку привезет. Я тебя с ним познакомлю. У меня классный пацан, он тебе понравится, вот увидишь… Они уже скоро будут, Николаич к двенадцати обещал.
К двенадцати! Вера будто вдруг вынырнула из омута, глотнула воздуха, проморгалась и уставилась на часы. Без двадцати двенадцать! А в двенадцать ей на дежурство заступать! Она обязательно опоздает, она уже практически опоздала, можно, конечно, минут за десять добежать, но там же еще хотя бы немножко подготовиться надо… Называется, заглянула на пять минут о здоровье поговорить… О погоде и о ценах на нефть… Почти сорок минут целовалась с совершенно незнакомым человеком! Так не бывает.
— Мне на работу надо, — с трудом сказала она, с трудом же отрывая свои расплавленные руки от его расплавленной груди. — Опаздываю уже…
— Как на работу? — откровенно испугался Сашка. — На какую работу? Воскресенье же!
— Я на телефоне доверия сижу, — почему-то сказала она правду. — Ты вчера туда звонил.
— Это не ты отвечала.
— Да… Это подруга, тезка… А вообще на телефоне шесть человек работает… Сегодня я. С двенадцати…
— Я тебе позвоню. Ты до скольки?
— До шести… Позвони, если хочешь. Только тебе психотерапевтическая помощь не нужна.
— Много бы ты понимала… Нужна. Позарез. А завтра придешь?
— Завтра у меня экзамены с утра. Может, ближе к вечеру…
— Экзамены у нее… Ты, где учишься?
— Я преподаю. Психологию.
— Я ж о тебе ничего не знаю! И даже не поговорили толком… А я о многом поговорить хотел.
До этого момента Вера болтала машинально, торопливо собираясь, вылавливая свои очки в мягком кресле, напяливая их на нос, натягивая марлевую маску повыше, а белую шапочку — пониже. Спешила, думала о чем попало, а не о том, что говорит, и почему-то ни разу не соврала. Чего доброго, так и в привычку войдет. Надо срочно исправлять положение.
— Я тоже, — на полпути к двери сказала Вера. — Тоже поговорить хотела. О господине Сотникове и его деловом предложении.
— Не ври, — крикнул Сашка ей вслед и засмеялся. — Ты о нем и думать забыла! А может, и вообще никогда не думала.
Вера вышла, аккуратно прикрыла дверь и усталой походкой пошла по коридору к выходу, где возле медсестрички с телефоном маялся господин посетитель Стас. Во, и о нем она забыла. Ну, сейчас он все ей доложит и о своей машине, и о бампере, и о врачебной этике…
— Доктор, а это не мою тачку ломали, — радостно доложил господин посетитель. — Это чужую! Но я все равно пресёк… А к Сашке уже можно?
— Можно, — разрешила Вера. — Только не переутомляйте его. Последствия стресса могут сказаться в самый непредвиденный момент.
— Стресс? — удивился господин посетитель. — Во дела… А из-за чего это у него?
— Глубокие душевные переживания, — объяснила Вера. — Вы с ним помягче как-нибудь, побережнее… Ему сейчас крайне необходимы дружеские участие и поддержка… Извините, спешу. Всего хорошего.
И быстренько выскочила за дверь, а то этот господин что-то уж очень внимательно стал к ней присматриваться. Может и узнать, чего доброго. Это он был четвертым туловищем в том бродячем джипе. Тезке он не понравился. Грубый. Мало ли как отреагирует.
На ходу снимая халат, маску, очки, шапочку и как попало заталкивая все это в нейлоновую сумку, Вера едва успела добежать до психдиспансера за семь минут до дежурства. Жалко, даже чаю попить некогда. Да еще на подмене дежурит этот бронтозавр Владимир Витальевич. А кастет она так и не приобрела. Однако хорошо — в воскресенье обычно звонили мало, особенно среди дня, так что, может быть, удастся перекусить не наспех…
Ровно в полдень раздался звонок. Ну вот, сглазила. Витальевич демонстративно вышел из комнаты, на ходу вытаскивая из кармана мобильник. Вера вздохнула, взяла трубку и сказала психотерапевтическим тёзкиным голосом:
— Алло, вас слушают.
— Ну вот, теперь это правда ты, — обрадовался Сашка.
— Ты зачем опять вскочил? — встревожилась Вера. Причем — на самом деле встревожилась, чего от себя никак не ожидала. — Мне сказали, что тебе вставать запретили, по крайней мере, до вечера! И так вчера шов чуть не разъехался! Будешь каждые пять минут к телефону бегать — пролежишь в больнице в два раза дольше!
— А я не бегаю, я лежу, честное слово, — так же радостно заверил Сашка. — Мне Стас свой мобильник дал. И вышел покараулить, чтобы никто не застукал.
— Немедленно выключи! — приказала Вера сердито. — В больницах нельзя по мобильнику! Неужели не знаешь?
— Я сейчас выключу, — пообещал Сашка. — Но ты не беспокойся, Стас проверил: операций сейчас нет, в реанимации никого, даже в перевязочной пусто… Никакие приборы не работают, только телевизор в холле. Вер, не сердись… Я только два слова сказать хотел. Николаич Витьку только вечером привезет. Как раз часов в шесть. Ты придешь?
Вера хотела сказать: «Зачем? Тебе не нужна психотерапевтическая помощь». Но сказала:
— Приду. Только чуть позже.
— Спасибо! — выпалил он с явным облегчением. — Я боялся, что не сможешь… Спасибо. Мы очень ждать будем. До встречи.
