– Но Майкл…
– Иди к себе.
Я заперлась в своей комнате и несколько часов напрасно прождала, что Майкл постучит. Проснулась я утром, в кресле, полностью одетая. Тело ломило от неудобной позы, на душе было погано. Впервые за четыре года семейной жизни я поссорилась с Майклом. И самым ужасным было то, что мне совершенно не хотелось мириться.
Два дня мы с Майклом не виделись и не разговаривали, а на третий я поняла, что была чудовищно несправедлива к нему. Началось все с той же Миранды, которая позвонила мне вечером, как всегда немного нетрезвая, и сообщила, что Питер Дилан сделал «обалденную передачу».
– Мы обязательно должны ее посмотреть! Будут показывать через полчаса по шестому каналу.
– Разве Питер телевизионный журналист? – удивилась я.
– Теперь да, – хохотнула Миранда, но в ее смехе прозвучала нотка горечи.
Карьера Пита шла в гору, в то время как Миранда оставалась всего лишь штатной сплетницей.
– Если хочешь, приходи ко мне в бар, – продолжала Миранда, – здесь телик во всю стену, посмотрим вместе.
Но я отказалась и, как выяснилось позднее, правильно сделала. Такие вещи лучше смотреть без свидетелей.
Передача на шестом была из популярного цикла «Вся правда о…». Правда в понимании Дилана имела отношение к Майклу. Точнее, к его подзащитному. Она называлась «Ньюайлендский Душитель, кровавое прошлое и настоящее», Для начала Дилан обстоятельно рассказал о десяти убийствах, произошедших в городе за последние полгода. Десять женщин в возрасте от двадцати до тридцати лет пали жертвой неизвестного маньяка. На кровавые подробности Питер не скупился, и меня затошнило уже к шестой минуте. Я гадала, которая из жертв была его знакомой, но Пит ничем не выдал своего пристрастного отношения.
Вскоре, к величайшему облегчению моего слабого желудка, он перешел от тошнотворных фактов к домыслам. То есть к подозреваемым. Вкратце пробежался по основным версиям, которые в свое время выдвигала полиция, и остановился на последней. Сэмюель Грейвз, единственный сын умершего в прошлом году миллионера Арчибальда Грейвза. Дилан показал фотографию, которая с тех пор как дело Грейвза было передано в суд, не сходила со страниц газет.
Несимпатичный тридцатипятилетний мужчина с тяжелым взглядом, Грейвз мало походил на наследника миллионов. Я скорее представила бы его в рабочей робе, разгружающим тюки в каком-нибудь порту. Но, несмотря на непривлекательную внешность Грейвз был тем, кем был, и «Нью Стайл Газетт» несколько лет подряд называла его имя в числе самых престижных холостяков штата.
Вряд ли кто-нибудь мог предположить, что имя Грейвза всплывет в связи с этими отвратительными убийствами и, тем не менее, собранные улики привели детективов как раз в фамильный особняк Грейвзов. Улики, озвученные сейчас Диланом, звучали очень убедительно, но я знала, что на суде Майкл не оставил от них камня на камне.
Дилан, естественно, не мог не упомянуть блестящую речь Майкла, но, не стесняясь в выражениях, четко заявил, что адвокат был куплен на корню. Я не знаю, о чем думало руководство канала, пуская в эфир такую передачу, но повод для судебного разбирательства был налицо. Дилан в открытую обвинил Майкла в умелой подтасовке фактов.
– Атертон выпустил на свободу опаснейшего убийцу, – заявил он.
Более того, он уверял, что Майкл располагает доказательствами виновности Грейвза.
В конце Дилан вспомнил об убийстве последней девушки, прямо связал его с освобождением Грейвза и попросил всех быть осторожными:
– Благодаря Майклу Атертону наши подруги, жены и сестры снова в опасности. Берегите их.
На этой душевной ноте передача закончилась.
Я швырнула пульт в стену, чтобы выпустить пар, и не без удовольствия вспомнила о том, как плеснула кофе в лицо Дилану. Жаль, не горячий. Но тут пошли титры, и я забыла обо всем на свете, потому что оператором этого безобразия был обозначен некто Дэвид Джей Атертон.
Какая же я дура. Майкл был прав от начала и до конца, а Дэвид нагло врал мне в лицо. Все это время, что он жил в доме отца, он снабжал Дилана информацией. И даже не постеснялся принять участие в съемках этой клеветнической передачи. Если бы Майкл подал в суд и выиграл бы…
Хотя какой уж тут суд! Майкл никто не пойдет на это из-за Дэвида.
Я быстро оделась. Нужно немедленно поговорить с Майклом. Немедленно. Он должен знать, что я на его стороне.
В такси я позвонила Дэвиду.
– Крис.
Его голос казался обрадованным. Но я даже не сказала привет.
– Я видела передачу Дилана. Как ты мог принять участие в этой мерзости?
– Крис, нам надо поговорить.
– Не буду я ни о чем с тобой разговаривать. Ты предатель.
– Но это правда. Все, о чем говорит Пит, от первого до последнего слова правда.
Дэвид почти кричал.
– Давай встретимся через час в сквере у памятника Линкольну.
Я отключилась. Страшно болела голова. Не буду я с ним встречаться. Зачем? Он сделал свой выбор. Теперь мой черед.
Когда я приехала, Майкл был как всегда занят. Его секретарша, хорошенькая афро-американка Кения Ривз предложила мне чай и печенье. В начале совместной жизни я немного ревновала Майкла к Кении. В конце концов, с ней он проводил гораздо больше времени, чем со мной. Но потом я поняла, что глупо ревновать Майкла. Скорее его нужно было ревновать к работе.
– Крис, это ты? Как я рад тебя видеть.
Дверь кабинета Майкла открылась, и он вышел в приемную.
– Познакомьтесь, мистер Вэлентайн. Моя обожаемая супруга Кристина Атертон.
Вслед за Майклом вышел низенький плешивый человечек в очках с толстыми линзами.
Разве он не должен сидеть в тюрьме? – удивилась я, но решила не уточнять.
Лео взял меня за руку и стиснул мои пальцы своей сухонькой горячей лапкой. Мне было неприятно его пожатие, но я ничего не могла поделать.
– О, миссис Атертон! Майкл столько мне о вас рассказывал!
Физиономия мошенника лучилась радостью.
Мне сложно было представить ситуацию, в которой Майкл стал бы что-то рассказывать обо мне клиенту, но не уличать же его во лжи прилюдно.
– Вы еще красивее, чем я думал, – льстиво продолжал Вэлентайн.
– Аккуратнее, Лео, я буду ревновать, – рассмеялся Майкл.
Я натянуто улыбнулась. К чему этот бессмысленный обмен светскими любезностями?
Но Майклу было виднее. Он долго и обстоятельно жал руку Вэлентайну и договаривался о следующей встрече.
Когда Лео наконец ушел, а мы с Майклом остались одни в его кабинете, я спросила:
– Ты действительно ему обо мне рассказывал?
– А ты сомневаешься? С некоторыми клиентами у меня весьма доверительные отношения.
