– В таком случае солидарный долг будет примерно разделен
пополам, – сделал вывод Дронго.
– Правильно. Как и положено по закону. Но я завтра попытаюсь
перенести заседание на более поздний срок и убедить судей в возможности
реструктуризации долга.
– Предположим, что маэстро Плавник оказался более
убедительным в своих доводах, что будет тогда? – продолжал настаивать
Дронго.
– У нас есть шансы на успешное завершение дела, –
неожидано улыбнулся Фейгельман.
– Какие шансы?
– Этого я вам не могу сказать. Адвокатская тайна. Завтра в
суде я предъявлю наши аргументы. И уверяю вас, что они должны произвести
впечатление на судью. Но пока о них не знает никто. Кроме меня и господина
Чагунавы. И надеюсь, что не узнает до завтрашнего судебного заседания.
– А если ваши аргументы все-таки не подействуют или окажутся
недостаточно убедительными? – все еще не мог успокоиться Дронго.
– Тогда нужно будет платить, – нервно произнес Эдуард
Александрович, – найти все эти миллионы и заплатить.
– У семьи погибшего Сутеева нет таких денег.
– Тогда опишут имущество. Таков закон.
– Но даже после этого у них не будет столько денег.
– Я не знаю. Мне трудно говорить о том, что может быть, пока
это не случилось. Я адвокат, молодой человек, а не астролог, который гадает по
звездам.
– Не сомневаюсь, что вы хороший адвокат, – кивнул
Дронго, – но меня привело сюда беспокойство за семью погибшего.
– Этот вопрос не входит в пределы моей компетенции, –
пояснил Фейгельман, – я должен отстаивать в суде позицию компании
«Ростан». И сделаю все, чтобы мы не проиграли. А выплаты, в случае признания
нас несостоятельными должниками, будут производиться согласно закону и без
моего личного участия.
– Но вы можете смягчить решение суда, – настаивал
Дронго.
– Каким образом? Убедить судью, что семья погибшего Сутеева
не может платить по его долгам? И вы считаете, что суд может принять такое
решение? Не забывайте, что там будет и господин Плавник, который просто не
позволит вынести половинчатое решение. Если мы проиграем завтрашний судебный
процесс, то солидарная ответственность будет возложена на обоих учредителей
компании примерно в равной доле. И тогда будет принято решение о конфискации
имущества для должного обеспечения решения суда. Других вариантов просто не
может быть.
Дронго мрачно взглянул на своего друга. Тот пожал плечами. В
конце концов из них двоих именно у Дронго было высшее юридическое образование.
– Теперь мне все понятно, – кивнул Дронго. – А
если мы попытаемся переговорить с господином Плавником?
– Ни в коем случае. Это могут расценить как давление на
противную сторону. Вернее, на адвоката истца. У вас могут быть крупные
приятности. Вы даже близко не должны к ним подходить. Ни в коем случае, иначе
он обязательно расскажет об этом на суде. Подобный разговор может быть расценен
как давление на адвоката истца.
– А если давление оказывают на свидетелей ответчика, это не
считается нарушением? – поинтересовался Дронго.
– Конечно считается, – кивнул Фейгельман, – но они
работают достаточно четко, не оставляя следов.
Дронго снова переглянулся со своим напарником.
– А если будут следы? – поинтересовался Эдгар. – В
таком случае у вас появятся шансы на отсрочку искового заявления?
– Возможно, – уклонился от ответа Фейгельман, – но
это все схоластический спор.
– Нет, – сказал Дронго, поднимаясь со стула, – уже
не схоластический. Сейчас мы постараемся вам все доказать.
– Будет больно, – заметил Вейдеманис, – я видел
этих ребят. Учти, они, похоже, бывшие спортсмены.
– Ничего, – усмехнулся Дронго, – я однажды дрался
с самим Миурой.
– Чем это закончилось? Неужели ты его победил?
– Проиграл, конечно. Но сумел продержаться несколько секунд,
а для меня и это было большой победой. Между прочим, все время забываю о своих
поединках с Гарри Каспаровым. Я тогда приехал на соревнование во дворец
пионеров и встретил там мальчика, на несколько лет младше меня. Мы быстро
разыграли партию, и он белыми у меня обидно и легко выиграл. Я предложил
сыграть еще одну партию и взял белые фигуры себе. Мальчик согласился и еще
быстрее обыграл меня. Было ужасно обидно. Позднее я узнал, что это был подающий
большие надежды маленький Гарри Каспаров. Значит, счет моих личных встреч с
Каспаровым два ноль в его пользу. Думаю, что смогу немного продержаться.
– Сейчас придется держаться больше, – напомнил
Эдгар. – Может, я пойду вместе с тобой?
– Ни в коем случае. Твоя задача будет фотографировать все
последствия наших прямых контактов.
– Господа, – попытался остановить их Фейгельман, –
надеюсь, вы не собираетесь устраивать здесь нечто вроде растилища?
– Ни в коем случае, – успокоил его Дронго, –
только гладиаторские бои со смертельным добиванием. Скажите, в вашей конторе
есть хороший фотоаппарат, или нам лучше пользоваться своими мобильными
телефонами?
– Есть, – ответил адвокат, – но я решительный
противник тех методов, к которым вы пытаетесь приобщить наш хозяйственный спор.
– Уже далеко не хозяйственный, – возразил Дронго,
выходя из кабинета адвоката.
Глава 11
Они вышли в приемную, и Эдгар, шедший следом, схватил Дронго
за руку.
– Подожди, – попросил он, – я думаю, что это
неправильно. Посмотри на себя в зеркало. Даже если следы будут достаточно
заметны, тебе могут не поверить.
– В каком смысле?
– При твоем росте и весе, при твоих широких плечах, кто
поверит, что ты мог сильно пострадать и не стал себя защищать. Какой у тебя
рост? Метр восемьдесят семь, а вес далеко за девяносто. С такой комплекцией
человеку трудно выглядеть побитым, даже если судья увидит у тебя на лице следы
побоев.
– Ты хочешь, чтобы они сломали мне руки или ноги? –
уточнил Дронго. – И тогда мне поверят?
– Не нужно идти на такой радикальный вариант. Просто ты
слишком внушительно выглядишь в качестве «мальчика для битья».
– Предлагаешь себя? Ты може не маленького роста.
– У меня рост только метр восемьдесят один. И вес гораздо
меньше, килограммов на пятнадцать. Уже неплохо. Но я с тобой согласен. В данном
случае я тоже далеко не идеальная кандидатура. У меня есть подходящий человек.
– Кого ты имеешь в виду?
– Леонид Кружков. Субтильный, среднего роста, достаточно
хлипкого сложения. И учти, что он русский человек, а один из наших
преследователей явно азиат.
– Тебе не стыдно?
– Подумай о стереотипном мышлении. Если побьют приехавшего
кавказца или латыша, то это, конечно, плохо, но не так обидно. А если сидящий в
«Мерседесе» азиат побьет Леонида Кружкова – это уже политика, – рассмеялся
Вейдеманис.
