– Господин Гоффман, – нежно произнес Дронго, – вас
там не было, а я стоял рядом. Господин Кружков был примерно на голову ниже
своих нападавших. Он обладает субтильной внешностью и никогда в жизни ни с кем
не дрался. Достаточно посмотреть на ваших отъевшихся сотрудников и на моего
помошника, чтобы любой судья все сразу понял.
– Вы хотите передать дело в суд?
– Мы пока думаем. Но завтра в суде мы обязательно предъявим
наши доказательства вашего неоправданного давления на противную сторону.
– Поэтому я вам и позвонил. Может, мы сумеем договориться и
избежать ненужного развития этого дела?
– Каким образом? Вы отзовете свой иск? –
поинтересовался Дронго.
– Ни в коем случае. Надеюсь, что разбитая губа вашего
помошника не стоит пяти с половиной миллионов долларов. Это было бы слишком
большая цена за такое увечье.
– Это как сказать. Я, например, оценил бы свое разбитое лицо
именно в такую сумму. А во сколько оцениваете свое лицо вы, господин Гоффман?
– Я не страдаю манией величия, – ловко парировал
банкир, – но полагаю, что небольшой штраф мог бы уладить все наши разногласия.
И учтите, что завтра мы все равно постараемся доказать неплатежеспособность
компании «Ростан» и добиться возмещения нашего кредита.
– Речь могла бы идти о реструктуризации долга.
– Ни в коем случае. Они уже фактически банкроты, а
выбрасывать такую гигантскую сумму на ветер мы просто не имеем права.
– Вы приперли их к стене. Они могли бы закончить
строительство завода...
– Вы прекрасно знаете, что они уже не способны на подобное.
Капитализация их компании еще два года назад составляла больше двадцати
миллионов долларов. Сейчас вся эта компания вообще ничего не стоит. И мы не
намерены терять столь большую сумму, занимаясь непонятной благотворительностью.
– В таком случае завтра мы покажем, как именно вы
пользовались своими методами. Очень жаль, господин Гоффман, но у нас нет
другого выхода.
– Вы все равно проиграете, – убежденно сказал
Гоффман, – и вам не поможет, даже если до завтрашнего утра наших
сотрудников обвинят в поджоге Кремля или взрыве Большого театра. В этом
судебном процессе у компании «Ростана» нет ни единого шанса. Они фактические
банкроты, и только глупое упрямство Вахтанга Михайловича, не желающего
признавать существующие реалии, не дает этому процессу нормально завершиться.
– Спасибо за звонок, – сказал на прощание
Дронго, – надеюсь, что я смогу спокойно отдохнуть у себя дома и меня никто
больше не станет беспокоить.
– Конечно. Мы сделали надлежащие выводы. Вы опасный человек,
господин Дронго, и наши сотрудники будут теперь обходить вас за сто метров.
Всего хорошего.
– До свидания, – он положил трубку и тяжело вздохнул.
Похоже, позиции у банка почти железобетонные, и они надеются получить завтра
подтверждение своего иска в суде.
Глава 12
Ближе к вечеру приехал Вейдеманис. Он рассказал о том, как в
милиции пытались оформить протокол о хулиганском поведении двух сотрудников
службы безопасности банка КТБ. Но неожиданно появился адвокат Плавник с целой
группой поддержки, и все сразу поменялось. Адвокат быстро выяснил, что у
Кружкова не было доверенности на вождение машины Вейдеманиса, а значит, за
рулем он сидел незаконно. Эдгар догадался сказать, что стоял недалеко от места
происшествия, но в протокол по требованию адвоката уже занесли факт нарушения
Кружковым правил дорожной безопасности.
Плавник был мастером своего дела. Он легко обыграл ситуацию,
доказав, что не имеющий права водить чужую машину Леонид Кружков сел за руль и
выезжал на дорогу, создавая аварийную ситуацию и угрозу жизни сидевшим в
«Мерседесе» пассажирам. Пассажиры, естественно, возмутились и, выйдя из
автомобиля, начали требовать у Кружкова остановиться, чтобы не столкнуться с
его машиной лоб в лоб. Кружков отвечал нецензурной бранью и отказался
подчиниться. Когда пассажиры «Мерседеса» попытались его урезонить, Кружков
позвал на помощь стоявших рядом двоих мужчин, один из которых, очевидно, бывший
спортсмен, боксер или самбист, позже исчез, а второй – Эдгар Вейдеманис, лишь
недавно получивший российское гражданство бывший гражданин Латвии, затем долгие
годы не имевший гражданства. Хорошо еще, что Плавник не стал уточнять, кем
именно раньше работал Вейдеманис, иначе это обстоятельство он тоже внес бы в
протокол.
И пока Гоффман пытался убедить Дронго не предъявлять завтра
милицеский протокол о нападении, адвокат Плавник сделал все, чтобы выхолостить
из протокола его суть. Теперь дело о хулиганском нападении сотрудников банка
выглядело как обычный дорожный инцидент с применением нецензурной лексики и
нескольких ударов друг друга. Причем оба нападавших были отправлены в больницу
и вернулись оттуда со справками, подтверждавшими наличие у них многочисленных
побоев. Словно их обрабатывал целый взвод спецназовцев в течение нескольких
часов.
Эдгар рассказывал об этом не без восхищения творческой
энергией Иосифа Борисовича Плавника, который сумел все так провернуть, сделав
из безнадежного протокола вполне удобный и легко опровергаемый протокол.
– У тебя все? – мрачно осведомился Дронго, когда
Вейдеманис закончил свой рассказ.
– Почти все. Мы тоже заехали в больницу. Синяк на скуле уже
завтра не будет так заметен, а разбитая губа заживет. Врач считает, что ничего
опасного нет, хотя справку о легких телесных повреждениях дал.
– А у них, значит, тяжелые? – нахмурился Дронго.
– Написано, что средней тяжести. Я тебе скажу, что этот
адвокат просто молодец. Сумел все так опрокинуть. Мне и в голову не могло
прийти, что он потребует права Кружкова и доверенность на машину.
– Тебе нет, а мне да. Я обязан был предусмотреть и этот
вариант. Не забывай, что я профессиональный юрист. Значит, плохой юрист, если
Плавник сумел меня так легко обыграть.
– Ты адвокатом не работаешь, – возразил Эдгар, – у
тебя другая специфика. Пусть Плавник раскроет несколько преступлений, и я
посмотрю, как это у него получится.
– Ты меня не успокаивай. Я обязан был просчитать все
варианты до конца. И потом, у выпускников юридических факультетов университетов
не бывает специфики, разделяющей их на адвокатов, следователей или судей. Все
они называются юристами. Это в юридических школах и институтах есть такие
специальности, а человек, получивший университетское образование, обязан знать
элементарные вещи. Ничего, в следующий раз буду умнее.
– Судебный процесс начнется завтра, – сообщил
Вейдеманис, – я отменил твой билет в Нижний Новгород. Перенес на
завтрашний вечер.
– Правильно сделал. Завтра я пойду в суд. В общем, сегодняшний
день мы вчистую проиграли господину Плавнику. И, судя по всему, завтрашний день
тоже не обещает ничего хорошего. Боюсь, что Плавник переиграет Фейгельмана и
сумеет убедить суд в вынесении решения о признании искового заявления банка.
