– Какое банкротство? – не выдержав, крикнул Вахтанг
Михайлович. – Мы еще работаем, мы еще не умерли.
– Господин Чагунава, если вы еще раз позволите себе перебить
адвоката истца, я потребую, чтобы вы покинули зал судебного заседания, –
пригрозила судья.
Чагунава заерзал на месте, бормоча грузинские ругательства.
– У вас все? – уточнила судья, обращаясь к Иосифу
Борисовичу.
– Нет, не все, – ответил Плавник. – Согласно
учредительным документам компании «Ростан», ее создавали два совладельца –
господин Чагунава и господин Сутеев. К огромному сожалению, произошла трагедия,
господин Сутеев стал жертвой неизвестных грабителей и погиб на пороге своей
квартиры. Мы выражаем искреннее соболезнование вдове погибшего, его семье и
всей компании «Ростан». Однако по действующему законодательству именно
собственники предприятия отвечают по его долгам. Господин Чагунава находится в
этом зале, и мы слышали несколько минут назад его зычный голос. Но господин
Сутеев не сможет появиться здесь ни при каких обстоятельствах. Однако у него
остались наследники первой очереди – его супруга и малолетняя дочь. Чтобы
обеспечить гарантированное возвращение нашего кредита, мы просим суд вынести
решение о наложении ареста на все имущество, оставшееся после смерти господина
Сутеева. И мы не уверены, что стоимость этого имущества может покрыть
солидарный долг обоих совладельцев компании.
– Какой негодяй, – не выдержал Чагунава, обращаясь к
Дронго и Фейгельману, – хочет отнять у вдовы все ее деньги.
– Он хочет гарантировать возвращение своего кредита, –
возразил Дронго. – Говорите тише, иначе вас действительно отсюда выведут.
Юна Миланич снова посмотрела на них. Нет, он не ошибается.
Она смотрела не на них. Она смотрела на него. С интересом и любопытством.
Может, ей рассказали о вчерашней драке и теперь ей просто интересно посмотреть
на человека, сумевшего противостоять двух сотрудникам их службы безопасности?
Нет, это глупости. Для этого ей не стоило здесь появляться. Тогда почему? Кто
она такая? Почему у него такое ощущение, что они раньше встречались?
– Мы просим суд вынести решение об обеспечении нашего
искового заявления, – продолжал Плавник, – мы считаем, что в нынешних
нестабильных условиях банк имеет право требовать наложение ареста на имущество
должников, с целью возможного возврата нашего долга.
– Это ваша позиция? – уточнила судья.
– Да, безусловно. В противном случае мы просто потеряем наши
деньги, когда компания будет объявлена банкротом. А в нынешних сложных
экономических условиях банк не может себе позволить потерять столько миллионов
долларов.
Судья кивнула, разрешая Плавнику сесть. Взглянула на часы.
– Мы работаем до двух тридцати, а потом объявим получасовой
перерыв, – сообщила она, – поэтому представитель ответчика имеет
сорок минут. Вы уложитесь?
– Постараюсь, – ответил Фейгельман. Он поднялся с целой
папкой документов, раскладывая их на трибуне для выступающих.
Эдуард Александрович начал с предъявления договора, согласно
которому сроки выплаты кредитов еще не подошли. Он соглашался со своим
уважаемым оппонентом, что происшедшую в конце прошлого года девальвацию рубля
можно считать форсмажорным обстоятельством. Но именно поэтому он просил судей
отложить вынесение решения по исковому заявлению банкиров.
– Вы сможете гарантировать, что весь кредит будет полностью
погашен в установленный срок? – спросила судья.
– Я полагаю, что если мы дадим возможность компании «Ростан»
реструктуризировать свои долги, то они будут иметь шанс на...
– Подождите – перебила Фейгельмана судья, – я не
спрашиваю об их шансах. Я спрашиваю, можете ли вы гарантировать полное
погашение долга? Господин Чагунава, ответьте, пожалуйста, на этот вопрос.
– Конечно, можем, – поднялся со своего места Вахтанг
Михайлович. – Если нам дадут время и немного денег, мы сможем закончить
строительство завода, который сейчас остановили. Вы же понимаете, что жилищное
строительство в нашем городе все равно не остановится, несмотря ни на какой
кризис.
– Можно реплику? – сразу попросил Плавник.
– Слушаю, – разрешила судья.
– Господин Чагунава просит время и деньги, – повторил
Иосиф Борисович, – но боюсь, что в этих условиях уже ни один банк не даст
ему деньги под его недостроенный завод. А это означает, что ни денег, ни
времени у компании «Ростан» просто нет.
– Понятно. Господин Чагунава, вы можете сесть. Вы тоже
можете сесть, Иосиф Борисович. А вы, господин Фейгельман, предъявите документы
о текущем финансовом состоянии компании. В ней действительно осталось только
десять процентов работающего персонала от прежнего состава?
– Происходит естественный процесс сокращения штатов, –
попытался хоть как-то защитить свою позицию Фейгельман.
– Вы считаете, что это естественный процесс, когда увольняются
сразу девяносто процентов сотрудников компании? – спросила судья.
– Не совсем естественный, но учтите нынешний кризис.
– Ясно. В компании «Ростан» есть конкретные предложения по
выводу ее из столь сложного положения и выплате всех взятых ранее кредитов?
– Есть, – ответил Фейгельман, – вот документы о
расчете с двумя зарубежными кредиторами. Досрочном расчете, Ваша честь.
Компания выплатила все долги, включая проценты. Часть долга швейцарскому банку
была реструктуризирована.
– Какая часть?
– Тридцать процентов на следующие пять лет. И теперь мы
обратились за новым кредитом в австрийский банк, с которым имели уже
многолетние деловые связи и зарекомендовали себя как надежный и успешный
партнер. Мы уже подписали предварительное соглашение, – сообщил Фейгельман,
улыбаясь.
Тот самый шанс, о котором ему вчера говорил Эдуард
Александрович, понял Дронго. Он увидел улыбающееся лицо Вахтанга Михайловича.
Это был их козырь, который они прятали от своих кредиторов. Чагунава оказался
достаточно предусмотрительным. В этих сложных условиях он сумел договориться с
австрийским банком о выделении нового кредита. Но никому об этом не сказал,
даже своему бухгалтеру.
– Какая сумма кредита оговорена в вашем предварительном
соглашении? – уточнила судья.
– Десять миллионов долларов, – победно произнес
Фейгельман, – они готовы выделить деньги уже в следующем месяце тремя
траншами. Соответствующий окончательный договор будет подписан в Вене через
четыре дня. Вот копия предварительного договора. Именно поэтому мы просим
отложить вынесение решения суда до подписания окончательного договора с
австрийским банком.
Фейгельман радостно улыбнулся. Вахтанг Михайлович явно
наслаждался ситуацией, победно глядя на всех. Антонина Алексеевна, от которой,
очевидно, скрывали этот договор, даже радостно вскрикнула. Дронго несколько
смущало поведение Плавника. Он спокойно сидел за столом, что-то читая, словно
не слышал последних слов своего оппонента. Это было странно. Юна Миланич снова
взглянула на Дронго. Она тоже особенно не волновалась. Кажется, Фейгельман и
Чагунава просчитались, что-то получилось не так, как они думали.
