– Мы в первую очередь проверяем все версии, связанные с его
бизнесом, – заверил Талганов, – у нас в Москве редко убивают из-за
наследства. Чаще всего это разборки между бизнесменами, денежный интерес. Почти
всегда. За два года в прокуратуре у меня были либо бытовые убийства, либо
заказные убийства бизнесменов. Почти всегда понятно, кто заказчик. Другое дело,
что трудно доказать его причастность к убийству. Но латинский принцип «кому
выгодно» всегда работает безупречно. Сразу понятно, кто мог быть заказчиком
данного убийства. А вот в случае с Николаеем Сутеевым пока ничего не понятно.
– Эта проблема стоит перед юристами всего мира, –
улыбнулся Дронго, – нужны доказательства и факты. Презумпцию невиновности
еще никто не отменял. Во всяком случае в цивилизованных странах. И задача
прокуратуры всегда доказать вину конкретного человека.
– Не всего мира, – возразил Талганов, – на
Северном Кавказе совсем другие обычаи. Мне иногда кажется, что некоторые обычаи
сохраняют свою актуальность до сих пор. Если убивают человека, то там
практически сразу все знают, кто это мог сделать. Никаких доказательств не ищут,
улики не собирают. Приходит старейшина из рода убитого и стучит в дверь семьи
убийцы. И очень спокойно объявляет кровную месть, заявляя, что теперь их семьи
враги. Вы знаете, как это здорово действует? Ведь объектом нападения теперь
может стать каждый мужчина из рода убийцы. Невольно тысячу раз подумаешь,
прежде чем взяться за нож или пистолет.
– Обычай кровной мести явный пережиток прошлого, –
возразил Дронго, – и тем более убийство члена семьи убийцы, вообще не
причастного к этому преступлению. Вы знаете, как можно было заслужить прощение
другого рода, откуда был убитый? Все мужчины рода убийцы, включая старейшин,
должны были на коленях ползти в сторону дома убитого. Сам убийца отпускал
бороду и волосы в знак покаяния. Близкий родственник убитого должен был острым
ножом обрить и постричь убийцу. И если его рука не дрогнула, если не пролилось
крови, то убийцу прощали. Но это было неслыханное унижение всего рода. И люди
предпочитали умирать, убивая друг друга, чем заслужить такое прощение.
– Я этого не знал, – признался Талганов, – теперь
буду знать. Но принцип неотвратимости наказания действовал. А это самое важное,
когда борешься с преступностью.
– Никогда не говорите, что вы одобряете кровную месть, иначе
вас просто выгонят из прокуратуры, – посоветовал Дронго.
– И не только кровную месть, – сказал Талганов, –
я недавно был в командировке на Урале. Там задержали очередного
маньяка-педофила. Если бы вы видели, что он делал с детьми! Вот в таких случаях
я за смертную казнь. И не смейте мне говорить, что в просвещенной Европе ему
дадут пожизненный срок. Таких нужно беспощадно убивать.
– Начнем с того, что эти люди по-настоящему больны, –
печально возразил Дронго, – и их нужно скорее лечить, чем карать. Но
общество никогда не пойдет на подобные уступки. Общественное мнение требует
сурового наказания. В данном случае я честно не знаю ответа на ваш вопрос.
– У вас огромный опыт, – напомнил Талганов. – В
таком случае скажите мне откровенно, что лучше? Пожизненный срок или смертная
казнь? Только не нужно уклоняться от ответа. Первый вариант или второй?
– За экономические преступления или так называемые
государственные я бы не давал смертной казни, – признался Дронго.
– А убийства, совершенные с особой жестокостью, убийства
детей, женщин, стариков, убийства целых семей? – настаивал Талганов.
Дронго молчал.
– Не хотите отвечать? – криво усмехнулся
следователь. – Где же ваша объективность?
– Хочу, – ответил Дронго, – и отвечу. Я считаю,
что таким тварям нет места на нашей земле. И в этих случаях я за безусловную
смертную казнь. Без всякого сомнения.
Талганов прикусил губу. Потом очень тихо спросил:
– Вас еще не выгнали из международных экспертов? С такими
взглядами, противоречащими европейским конвенциям?
– Уже скоро, – ответил Дронго, – видимо, скоро выгонят.
Но я тоже видел то, что не должен видеть нормальный человек. И поэтому всегда
помню, что я не Бог. И если Бог иногда прощает такую нечисть, то я простить не
могу. Это моя принципиальная позиция.
Талганов вздрогнул. Он увидел глаза Дронго, которые блеснули
в этот момент ненавистью. Следователь даже испугался. Обычно никто не видел
таких глаз у Дронго. Он просто не позволял себе их показывать. Но сегодня,
очевидно, под влиянием убийства несчастного Сутеева он позволил себе показать
свои глаза. И они по-настоящему испугали следователя.
Глава 4
Дронго понимал, что следователь был прав. Бытовые убийства
происходят достаточно часто и с помощью подручных средств – кухонных ножей,
топоров, скалок, молотков, ножниц, всего, что может оказаться под рукой, даже
тяжелых сковородок. Но убийство с применением огнестрельного оружия и при
подобных обстоятельствах – это спланированное убийство, которое не бывает
бытовым. Но Талганов обратил внимание на непонятную деталь. Почему убийца,
заранее готовившийся к подобному преступлению, решил выйти с таким старым
пистолетом? Это была пока первая и самая важная загадка.
Проверку следовало начать с компании «Ростан», где работал
погибший. Посредством Интернета легко можно было узнать, что компания была
создана десять лет назад и ее основными владельцами были Николай Сутеев и
Вахтанг Чагунава.
Оборот компании в две тысячи седьмом году составлял около
двадцати миллионов долларов в год. »Ростан» занимался поставками металла на
строительство жилых домов. И в период строительного бума в Москве прибыли
компании росли опережающими темпами. Но в две тысячи восьмом году начался
кризис, обваливший рынок недвижимости. Взявшая кредит на строительство нового
завода компания не могла его закончить и даже выплатить в нужный срок проценты
по кредиту.
Им пришлось продать свои активы, уволить почти всех
сотрудников, начать сворачивать производство. Самое важное было расчитаться с
зарубежными долгами, которые превышали восемь миллионов долларов. К началу две
тысячи девятого года им удалось выплатить большую часть долга и
реструктуризировать оставшуюся часть. Теперь нужно было расплатиться с долгами
двум российским банкам, которые насчитывали около пяти миллионов долларов.
Однако российские банки, находившиеся в еще более стесненных условиях, чем
зарубежные, не собирались вести переговоры или разрешать должникам задержки с
выплатами кредита. Оба банка подали в суд, рассчитывая на описание имущества
владельцев компании «Ростан» и погашение кредита.
Дронго приехал в компанию к четырем часам дня. Раньше
«Ростан» занимала четыре этажа в новом высотном здании. Теперь они ужались до
одного этажа, вернув остальные три арендаторам. Да и этот один этаж был уже
достаточно непосильным бременем для компании, уже сократившей почти девяносто
процентов своего персонала. Дронго прошел по коридору. На стенах еще висели
остатки былой роскоши, рекламные плакаты «Ростана», графики поставок,
улыбающиеся лица строителей.
