– Спасибо, Альф, – сказала она и направилась к лифту.
Стоит ли сразу подниматься к Дану? Вчера вечером она оставила ему кассету с видеопробами ролика для компании Грациано. Скорее всего, она тоже будет забракована. Надо ли с самого утра нарываться на неприятности?
Не надо, здраво рассудила Тэдди, но в коридоре, почти в дверях собственного кабинета, ее застигла Долорес, секретарь и девочка на посылках.
– Тэдди, с тобой хочет поговорить мистер Хьюстон.
Долорес выглядела испуганно, и Теодора поняла, что Дан не в настроении. Печально вздохнув, она пошла вслед за Долорес, которая призывно вертела бедрами в надежде, что ребята из компьютерного отдела наконец заметят ее существование.
Перед тем, как войти, Тэдди робко постучала. В ответ – тишина. Она тихонько приоткрыла дверь и заглянула в кабинет. Даниэль сидел в своем кресле и безмятежно спал. Она немного постояла в нерешительности, всерьез подумывая о том, чтобы вернуться к себе, но чувство долга возобладало над жалостью. У Дана скоро совещание, он никогда не простит ей того, что она его не разбудила.
Тэдди зашла в кабинет и прикрыла за собой дверь, потом негромко кашлянула. Этого было достаточно, чтобы Даниэль проснулся.
– Привет, – вяло сказал он.
Сердце Тэдди сжалось от сострадания. Даниэль выглядел измученным до предела. Провалившиеся от постоянного недосыпа глаза, бледный цвет лица. Еще чуть-чуть, и от красавчика Дана Хьюстона ничего не останется.
– Что, я похож на привидение? – усмехнулся Даниэль, правильно истолковав жалостливый взгляд Тэдди. – Ничего, я скоро приду в норму…
– Данни, сколько можно себя изматывать… – начала Тэдди, прекрасно зная, что такой разговор лишь разозлит Даниэля.
Он недовольно поморщился. Тэдди немедленно замолчала.
– Как тебе ролик? – по-деловому спросила она.
– Отвратительно, – ответил Даниэль.
Ничего другого Тэдди и не ждала.
– Мне самой тоже не очень понравилось, – честно призналась она, – но я подумала, что раз тебе сегодня надо что-то показать, то…
– То я могу показать Грациано эту чушь? – рассвирепел Даниэль.
Тэдди вздрогнула. Таким она его еще ни разу не видела.
– Конечно, нет, но…
– Через полчаса сюда придут, – механически произнес Даниэль, – а я смогу представить лишь ерунду вроде целующихся семейных парочек и глупых лозунгов. Думаешь, Грациано будет от этого в восторге?
– У нас еще много времени, – заикнулась Тэдди.
– Да, – согласился Даниэль, – но что изменится? Моя голова абсолютно пуста. Пуста!
Тэдди состроила недовольную гримаску.
– Данни, когда же ты поймешь, что ты не должен делать всю работу сам? – с легким вздохом спросила она. – Ты директор, а не дизайнер или художник. Подкидывать идеи и воплощать их – это наша задача, а ты должен все оценивать, сравнивать, советовать…
– Знаешь, что сказал Грациано при первой встрече? – вдруг спросил Даниэль.
– Нет.
– Он сказал, что наслышан о моих работах. О моих личных работах. И что ожидает от меня чего-то в том же духе. Какого-то всплеска фантазии, шедевра, после которого все американцы ринутся за его кольцами и серьгами. Понимаешь, он дал задание мне, Дану Хьюстону, а не «Хьюстон Эдвертайзинг». И я впервые в жизни не могу ничего сделать!
– Ты предъявляешь самому себе слишком высокие требования, – заметила Тэдди. – Ни один человек не выдержит такого режима. Не надо думать, что ты единственный гений рекламы, а все остальные ничего не смыслят в этом деле. Я уверена, что мистер Грациано не имел в виду, что ты обязан сделать этот проект в одиночку. Ты работаешь на износ и удивляешься, почему у тебя ничего не получается.
– Ты опять об отдыхе? – непримиримо спросил Даниэль.
– Да, – вызывающе ответила Тэдди. – Ты снова сидел здесь всю ночь. Чего ты рассчитываешь этим добиться?
– Я уволю всех, кто тебе на меня доносит, – проворчал Даниэль.
Но Тэдди расслабилась. По его тону она поняла, что самое страшное уже позади.
– Почему бы тебе просто не уволить меня? – невинно осведомилась она.
Дан улыбнулся, показывая, что оценил шутку.
– Ты же знаешь, что я не смогу без тебя обойтись, – с легким упреком произнес он.
– Значит, приступаем к работе? – весело спросила Тэдди. Гроза миновала, Дан снова стал самим собой.
– Приступаем, – со вздохом откликнулся он, извлекая из ящика кипу бумаг.
2
Лючия Грациано с самого утра была в отвратительном настроении. Ей не нравилось все вокруг – и огромный отель, и постоянная суматоха на улицах, и вынужденное одиночество. Все ее друзья остались в Италии, а она должна сидеть в этом грязном и шумном городе. А все из-за отца.
Эдуардо самым жестоким образом разыскал ее на веселом девичнике и потребовал, именно потребовал, чтобы она немедленно вылетела в Нью-Йорк. Дескать, компания превыше всего! Объяснять отцу, что до его фирмы ей нет никакого дела, Лючия не стала. Эдуардо был известен своим суровым нравом и, если что, мог легко лишить дочь средств к существованию. Пришлось повиноваться.
Нью-Йорк Лючия не любила. Он казался ей холодным, бездушным городом, который ни в какое сравнение не шел с ее родной Флоренцией. Но именно в Нью-Йорке располагалось рекламное агентство, которое отец выбрал для продвижения своих изделий в Америке. «Хьюстон Эдвертайзинг». Стандартное, ничего не говорящее название.
Лючия нежилась в горячей ароматной ванне и продолжала негодовать на самоуправство отца. Как будто она виновата в том, что у него нет сына, продолжателя дел семьи Грациано! Тяжело быть единственной дочерью такого властного человека. За двадцать пять лет она ужасно устала от ответственности. Лючия еще в колыбели лежала, а Эдуардо уже требовал, чтобы она вела себя подобающим образом.
Кошмар. Лючия потянулась за пеной и случайно задела многочисленные шампуни, масла и эмульсии, стоявшие на краю. Все бултыхнулось в воду, несказанно разозлив ее. Нет, очевидно, все сегодня пойдет наперекосяк.
Фабрицио заехал за ней ровно в половине девятого. Лючия, естественно, была еще не готова. Она слонялась по номеру в полупрозрачном халатике, оттягивая неприятный момент, когда ей придется надеть отвратительный деловой костюм. Увы, она собирается на совещание, а не на увеселительное мероприятие.
Черные глаза Фабрицио неодобрительно сверкнули, когда он увидел Лючию.
– Я уже почти собралась, – вызывающе сказала она.
Этот выскочка слишком много о себе мнит. Пусть не забывает, кто тут босс.
Фабрицио Дамиано был правой рукой ее отца, но самостоятельно вести переговоры Эдуардо Грациано ему не позволил. Все, что исходит от компании, должно возглавляться членом семьи – таков был девиз Эдуардо. Поэтому Фабрицио сейчас оглядывал Лючию ненавидящими глазами. Он был убежден, что вполне бы обошелся и без этой самоуверенной девчонки с накрашенным кукольным личиком.
