– Согласен. Что еще?
– Камера наблюдения за въездом в гараж была установлена с
правой стороны. На пульте много камер, и консьерж, показывая мне на экраны,
пояснил, что он смотрит не столько на экран, сколько на пульт управления, ведь
двери гаража открывались автоматически. А это значит, что если приехал свой, то
они откроются, а если чужой сразу прозвучит сигнал тревоги и двери просто не
откроются. Он не всегда присматривался к машинам и людям, которые выдавали свой
сигнал, что, в общем, нормально и естественно. Ведь у него столько экранов и
столько жильцов, которые ходят мимо него.
– И вы подумали, что Скляренко мог нарочно изменить систему
кодировки камер, чтобы иметь возможность отключать эти камеры?
—Конечно. Кто еще мог подобное сделать? В таких
проницательных убийц я просто не верю. Вы ведь наверняа отрабатываете версию о
деловых связях бизнесмена и ищете среди его партнеров возможных заказчиков его
устранения.
– В таких случаях рассматриваются все версии и в первую
очередь – деловые связи бизнесмена, из-за которых, собственно, почти всегда и
убивают, – заметил Карелин.
– Возможно. Но зачем убийце так рисковать? Его могли
разоблачить на стадии подготовки, когда он пытался вывести из строя камеры. Гораздо
легче просто подождать у гаража и выстрелить в бизнесмена, когда он ждет, пока
откроются двери. Я убежден, что это было не убийство на деловой почве. Вы ведь
профессионал, Николай Гаврилович, и, судя по вашему званию, работаете в милиции
не первый год. И вы тоже прекрасно знаете, что заказные убийства не совершаются
пепельницей, лежавшей в доме. Здесь действовали, скорее всего, спонтанно, под
влиянием каких-то непонятных эмоций.
– Семейная драма, – согласился Карелин, – но эту
версию мы тоже отрабатывали. Наиля была в институте и никуда не отлучалась, мы
уже проверили. И, если бы даже она отлучалась, я бы никогда в жизни не поверил,
что она может быть убийцей. Я ее знаю с самого детства. Если бы ее что-то
вывело из себя, она бы оцепенела от ужаса или страха, но не ринулась бы убивать
своего мужа. Тем более что у нее в жизни уже была похожая трагедия.
– Каким образом?
– Это случилось, когда она еще училась в институте. Она
близко дружила с одним парнем. Очень близко. Такой хороший мальчик, как их
называют, «мажор», из очень известной семьи. Его родители были довольно
состоятельными людьми. Отец – известный продюсер, мать работает в шоу-бизнесе.
Их фотографии часто мелькают на обложках разных журналов. Мальчик вырос без
надлежащего контроля, очевидно, родители всегда были заняты своими проблемами.
В общем, оказалось, что Наиля ждет ребенка. Вы не можете себе представить,
какой шок это был для Галии, ведь они все-таки татары, мусульманская семья. И
вдруг девочка до брака вступает в интимные отношения. Мальчик был действительно
красивый и такой милый. Я его сам видел. А потом выяснилось, что он увлекается
наркотиками. И у Наили был выкидыш. Вот такие дела. Поэтому они довольно быстро
расстались.
– У каждой семьи свои «скелеты в шкафу», – согласился
Дронго, – что было потом с этим мальчиком?
– Ничего. Он перевелся в другой институт. Родители помогли
ему перевестись. Но, кажется, его он тоже не закончил. Вы знаете, наркомания –
такая болезнь, от которой трудно излечиться. Очень трудно. По-моему, этот
мальчик сейчас где-то работает.
– А если это он решил доводить свою бывшую пассию до
сумасшествия, и, когда его обнаружил муж Наили, он нанес ему роковой удар. Если
он наркоман, такая версия выглядит правдоподобной.
– Нужно будет проверить, – согласился Карелин, –
хотя в подобный рационализм наркомана трудно поверить. Он скорее переломал бы
всю обстановку в доме, чем рискнул бы каждый раз лезть в чужую квартиру и
воровать там разные мелочи.
– Вы правы, – согласился Дронго, – но проверить
все равно следует. Наиля никогда не вспоминала о нем?
– Даже слышать о нем не хотела.
– И потом она вышла за Скляренко?
– Не сразу. Ей было уже двадцать пять. Знаете, как бывает.
Все подруги замужем, у всех дети. А ты, самая красивая и самая умная, сидишь в
ожидании своего принца. Всегда бывает обидно, и я понимаю девочек. У меня у
самого двое дочерей. Старшая вышла замуж и довольно быстро развелась. Сейчас у
нее трехлетний мальчик. А вторая пока учится в университете. Но Наиля была
всегда умницей. Золотая медаль в школе, красный диплом в институте. В общем,
молодец. И однажды она встретила своего будущего мужа. У них была романтическая
история. Она куда-то спешила вместе с двумя коллегами, и в их машину врезался
«Мерседес» Скляренко. Он тогда был уже холостым. На месте аварии он сразу предложил
свою помощь и забрал Наилю в больницу. Потом не отходил от нее, привозил домой
фрукты и цветы. У нее не было ничего серьезного. Немного повредила ногу и руку,
можно сказать, поцарапала. Никаких переломов не было, только ушибы. Но
Константин произвел на нее впечатление. Красивый, хорошо одетый, богатый,
достаточно умный, умеющий нравиться женщинам. Успешный бизнесмен. Они начали
встречаться, и вскоре он сделал ей предложение. Вот так. Это было два года
назад. Я бы не назвал этот брак идеальным. Он был достаточно ветреный человек.
Такой счастливчик, которому все легко давалось. Его отец занимался крупным
строительным бизнесом в Москве еще в семидесятые годы при Промыслове. И передал
как бы по наследству свои связи и знакомства сыну. Конечно, Наиля – более
глубокий и сложный человек. Она умница, начитанная, образованная, тонко
чувствующая. Если бы у меня был сын, я бы не желал лучшей невестки для себя.
Мужчины иногда даже не понимают, какие женщины живут рядом с ними.
– У меня к вам вопрос, – неожиданно перебил его
Дронго, – а если бы Константин Скляренко посватался к вашей дочери? К
старшей или младшей? Вы бы согласились их отдать?
– Сложный вопрос, – задумался Карелин, – можно мне
еще коньяка? Сложный. И очень интересный.
Дронго налил коньяк, и гость выпил его почти залпом.
Поставил бокал на столик.
– Вы знаете, – продолжал полковник, – я отвечу вам
предельно честно. Если бы он посватался к моей старшей дочери, я бы, скорее
всего, согласился. Он – обеспеченный человек из хорошей семьи. С приятными
манерами, образованный, нравится людям. Или нравился, что более точно. Никак не
могу свыкнуться с мыслью, что его убили. А вот если бы он посватался к моей
младшей дочери... Нет. Я бы, возможно, не согласился. Просто она – другой
человек. Более современный, если хотите. Ей мало успешного бизнесмена, она
хотела бы иметь рядом с собой друга. Настоящего друга, который бы понимал ее с
полуслова. Нет. Если бы он посватался к моей младшей, я бы ему отказал. Или она
бы ему отказала. Что, в общем, одно и то же.
– Вы считаете, что он не мог быть настоящим другом?
– О погибших плохо не говорят. Просто у меня есть своя
собственная теория. Признаюсь, что она может быть порочной и неверной, но эта
моя теория. Дело в том, что занятие бизнесом в условиях Москвы и нашей
современности – это всегда некоторый риск. И достаточно сложные отношения с
партнерами, поставщиками, клиентами, налоговой инспекцией, разными
контролирующими и проверяющими органами. Я уже не говорю об остальных
чиновниках, в общем, со всеми. Здесь трудно работать. У нас ведь настоящий
бандитский капитализм со своими бандитскими законами. Не обманешь не выиграешь.
Не сумеешь жульничать – прогоришь. Будешь искренним – разоришься. В общем, в
бизнесмены идут не всегда самые порядочные и честные. Скорее самые ловкие и умелые.
Признаюсь, что это порочная теория, и вы можете со мной не согласиться. Но
профессия обязательно накладывает свой отпечаток. И если, работая в милиции или
прокуратуре, становимся более жестокими и черствыми, то и, занимаясь бизнесом,
становимся бессовестными и циничными. Вы, наверно, согласитесь со мной, что
патологоанатомы могут спокойно обедать рядом со свежевыпотрошенным трупом, чего
не могут сделать даже их коллеги-врачи. Или сотрудники милиции, которые
привыкли к виду обезображенных тел и страшных открытых ран. Это как политики,
которые врут на работе и подсознательно врут дома. Скляренко был бизнесменом во
втором или третьем поколении и знал все правила игры. Понимаете, что я хочу
сказать. Он не был ангелом...
