– Не знаю, – ответила тетя Аня, – я вообще ничего
не знаю.
—Можете спросить у Наили.
– Ничего я не буду спрашивать. Раз вы адвокат, то и работайте
адвокатом. Я тут при чем? Меня это не касается.
– Вы давно работаете в этой квартире?
– С тех пор как они здесь поселились. А до этого я работала
у Галии. Они меня давно знают, много лет.
– Значит, вы работаете с этой семьей уже много лет, –
подвел итог Дронго. – И сколько раз вы приходите сюда?
– Раз в неделю. Вполне достаточно. Я работаю и в других
местах. Ведь Наиля и ее покойный муж, царство ему небесное, здесь почти не
оставались. Все время на даче жили. Ну я иногда и туда ездила. Они машину
пришлют и меня туда заберут...
– Тогда вы все должны знать, – сказал Дронго, –
вам говорила Наиля, что из дома пропадают разные мелочи?
– Сначала не говорила – стеснялась. А потом сказала. Ну я ей
тоже сказала, чтобы лучше смотрела, куда и что кладет. Я ведь у них столько лет
работаю, они знают, что я не воровка.
Она достала две чашки и начал их мыть.
– Никто не говорит, что вы воровка. Но вы могли обратить
внимание на какие-то странности. Вам не казалось, что в доме мог быть кто-то
посторонний.
Чашка выпала из рук тети Ани прямо в раковину. И с треском
разбилась. Она нахмурилась. Начала собирать осколки и поранилась. Поставила
палец под воду.
– Что тебе нужно? – спросила тетя Аня. – Что ты
меня мучаешь?
– Вы чувствовали присутствие постороннего?
– Ничего я не знаю. Это не мое дело. Я пришла и убрала
квартиру, а потом ушла. Меня это не касается.
Она держала палец под струей воды.
– Почему вы не хотите мне говорить? Я ведь их адвокат, а не
следователь. И тем более не прокурор. Мне важно знать, как им помочь.
– А уже никак нельзя им помочь, – вздохнула она, убирая
свой палец. Порез был небольшим, – уже ничего ты не сделаешь.
– Здесь бывали посторонние? – упрямо спросил Дронго.
– Я никого не видела, – ответила она, – только ты
не дергайся. Если ты адвокат и на самом деле им помочь хочешь, то помогай. И
меня не пытай – я тебе все равно ничего не скажу. Погибший был хорошим
человеком, и я ничего плохого о нем не помню.
– Плохого было много?
– Ничего не было, – упрямо повторила она, – если
кофе не хочешь, то уходи и не мешай. Видишь, я палец из-за тебя порезала.
– И вы ничего не хотите мне сказать?
– Ничего, – вздохнула она, – покойного не вернешь.
А его жене только больно сделаешь. Зачем прошлое ворошить. Видишь, все как
получилось.
– Вы поможете найти его убийцу. Вы ведь верующий
человек, – не унимался Дронго, – и вы не хотите мне помочь?
– Не хочу, – она сердито посмотрела на него, – бог
убийцу накажет. И тебя накажет, если будешь меня мучить.
– Кто сюда приходил? – не выдержал Дронго, – вы
ведь должны были видеть. Какие-то следы должны были оставаться. Скажите мне,
кто это был?
– Ничего я тебе не скажу, – упрямо повторила
она, – и никому не скажу. Он умер, а Наиля осталась. И больше я тебе
ничего не скажу. Иди отсюда и не мешай мне.
– Такой ответ – тоже ответ, – задумчиво произнес Дронго
и вышел в гостиную. Боголюбов заканчивал свою работу. Женщины пили кофе, а
Дронго задумчиво ходил по квартире. На часах было около пяти, когда в дверь
позвонили. Один из сотрудников уголовного розыска, дежуривший в холле, открыл
дверь. В квартиру вошел взволнованный полковник Карелин. Было заметно как он
нервничает. Войдя в гостиную, он обнял Галию, поцеловал Наилю. Взглянул на
следователя.
– Мы уже почти закончили, – заявил Боголюбов.
Карелин подошел к Дронго и крепко пожал ему руку. По его
виду было понятно, что произошло нечто особенное. Боголюбов попросил Наилю
расписаться и разрешил им уехать.
—Вы едете с нами? – спросила Галия.
– Нет, – ответил Дронго, понимая, что Карелин приехал
не просто так, – я приеду к вам вечером.
– Тогда до свидания, – кивнула ему женщина. Вместе с
Наилей они вышли из квартиры. Едва за ними закрылась дверь, как полковник
Карелин обернулся к Дронго и к следователю.
– Наши сотрудники нашли специалиста, который подобрал
кодировку и смонтировал пульт для отключения камер наблюдения, – быстро
сообщил он.
Глава 9
Дронго посмотрел на следователя. «Почему каждый из них
уверен в своей правоте» – в который раз подумал он. Или их сложная работа так
быстро превращается в обычную рутину, что они уже не могут и не хотят мыслить
нестандартно. Может, ему гораздо легче, чем обычным следователям прокуратуры
или милиции, которые скованы тысячами пунктов своих параграфов, уставов,
законов, положений, правил и просто не могут себе позволить вести себя независимо.
Боголюбов даже не посмотрел в его сторону. Его не интересовало мнение адвоката,
который представляет интересы потерпевших. Более важной была для него
информация полковника Карелина.
– Я специально приехал сюда, чтобы сообщить об этом, –
взволнованно произнес Николай Гаврилович, – утром мы отправили сотрудников
в компанию, где работал Скляренко, и они быстро нашли специалиста, который
работает в службе безопасности строительной компании. Игорь Шофман. Он
рассказал, что в прошлом году Скляренко лично привозил его домой и показывал
ему камеры, попросив его придумать такие дистанционные управления, которые не
отключали бы картинку, а только останавливали изображение. Шофман довольно
быстро все сделал и передал два пульта своему руководителю. Он подтвердил, что
Скляренко мог останавливать картинку на экране монитора, проходя незамеченным.
Наши сотрудники пригласили Шофмана назавтра в прокуратуру.
– Правильно сделали, – кивнул следователь, – мы с
ним поговорим. Тоже мне, специалист. Неужели он не понимает, что нельзя делать
такие вещи. А как Скляренко обосновал свою просьбу?
– Никак. Он вызвал Шофмана и предложил ему сделать такой
пульт. Оказывается, они делали нечто подобное в других домах, когда следовало
отключить картинку по каким-либо причинам. Наши специалисты говорят, что
технически это сделать совсем несложно.
– Теперь понятно, почему он выходил на пятнадцатом
этаже, – напомнил Дронго, – ему нужно было спуститься вниз и
отключить камеру на четырнадцатом. Затем он незаметно входил в квартиру. Возможно,
тогда же вошел и его убийца. А уходя, убийца включил камеру.
– Тогда выходит, что они договорились. Убийца и
жертва, – возразил Боголюбов. Ему было неприятно, что предположения этого
«адвоката» оказались правильными. Он вообще не понимал, почему полковник
Карелин разрешил остаться здесь этому типу. Но постороннего он воспринимал без
особого напряжения. У него вообще был спокойный, ровный характер.
