– Ваша обувь, – напомнил Дронго, – какой у вас
размер обуви?
—Тридцать девятый, – ответила Галия, – у меня
довольно крупная нога.
– Это не крупная, – улыбнулся Дронго, – говорят,
что Квентину Тарантино очень нравится показывать все время голые пятки Умы
Турман в кадрах своих фильмов. У нее сорок второй размер, что для женщины
достаточно много. А у меня сорок шесть с половиной, а я считаю свой размер
нормальным. Вы можете показать мне вашу обувь от Гуччи?
– Это смотря для кого, – она улыбнулась, – сейчас
принесу. Вы думаете, что убийца забрала мою обувь, чтобы подставить меня таким
образом? Нет, мои туфли хранятся как раз в нашей спальной, куда никто, кроме
меня и Наили, не входит.
Она поднялась и вышла из-за стола. Через несколько минут
вернулась. В руках была темная коробка с характерными логотипами известной
фирмы. Галия положила коробку на стол.
– Они здесь. Я даже чувствую их вес. В общем, обычная обувь.
Неужели вы действительно полагаете, что я могла совершать кражи из дома своей
дочери.
Он посмотрел на коробку. На что он надеялся, когда просил ее
принести обувь? Ведь абсолютно понятно, что таких пар может быть много. И,
словно услышав его мысли, Галия сказала:
—Как видите, они у меня, и значит, никто их у меня не
забирал. Нужно искать женщину с другой парой обуви. Хотя не представляю, как вы
ее найдете. Ведь обувь от Гуччи может быть у тысячи женщин. Особенно в Москве.
– У меня есть знакомый, – вспомнил Дронго, – я
поговорю с ним. Может, есть какие-то особенности. Посмотрим. Не бывает
преступлений, которые нельзя раскрыть. Постарайтесь все время быть рядом со
своей дочерью. Не оставляйте ее одну. И еще одна просьба: если найдете свой
телефон, то, пожалуйста, позвоните мне.
– Я думаю, что мы его найдем, – ответила Галия, –
просто куда-то затерялся. Мы были в таком состоянии.
– Дорогая модель?
– Нормальная. По-моему, «Моторолла». Такая черная. Кажется,
Наиля купила ее долларов за пятьсот. Но это было полгода назад. А телефоны
имеют свойство стареть еще быстрее, чем женщины.
Он понял, что она говорит о себе. Поднявшись, он попрощался,
протягивая ей руку. Рукопожатие было сильным.
– Если сумеете разобраться, что там случилось, не говорите
Наиле, – неожиданно попросила она, – чтобы там ни случилось. Ей будет
легче, если она никогда не узнает о похождениях своего мужа. Вы меня понимаете?
– Да, – сказал Дронго, – я вас отлично понимаю.
Он взглянул на коробку. Они даже ее не открыли. Он протянул
руку и взглянул на Галию.
– Смелее, – улыбнулась женщина, – она тяжелая.
Пустая коробка весит гораздо легче.
Дронго открыл коробку. И посмотрел на свою собеседницу.
Выражение ее лица трудно было передать. Она сначала побледнела, потом начала
краснеть, затем стала задыхаться, словно ей не хватало воздуха.
– Но это... этого... не может быть. Это невозможно... Я...
как это...
В коробке вместо пары обуви лежали только деревянные
колодки. И красная бумага. Обуви в ней не было.
Он налил ей воды. Предложил выпить. Она чуть не задохнулась.
Сделала несколько глотков. Поставила стакан на стол.
– Теперь я все понимаю, – твердо сказала она, – и
даже знаю, кто мог воровать вещи из квартиры и убить Константина. Но как она
могла? Как она могла на такое решиться?
—Давайте успокоимся, – предложил Дронго, – и не
будем делать скоропалительных выводов. О ком вы говорите? Кого подозреваете?
– Я не подозреваю, а точно знаю, – вздохнула
Галия, – это могла сделать только Римма. Несколько дней назад они были у
нас в гостях со Светланой и ее супругом. И в какой-то момент Эдуардо извинился
и вышел, чтобы пройти в туалетную комнату. Он часто жалуется на желудок,
все-таки наша пища не для него. А Римма как раз в это время попросила у меня
разрешения подняться на второй этаж. Там тоже есть небольшая туалетная комната
рядом с нашей спальней.
– Она не сказала почему? Ничего не объяснила? Неужели она не
могла подождать? – уточнил Дронго.
Галия снова покраснела. Было заметно, как ей тяжело. Она
явно не хотела отвечать.
– Юристов обычно считают врачами, – терпеливо напомнил
Дронго, – или священниками, которым исповедуются. Я здесь для того, чтобы
помочь вашей дочери. И если вы что-то недоговариваете...
– Мне неудобно, – с досадой произнесла Галия, –
извините меня. Она сказала, что у нее... в общем месячные. И поднялась наверх.
Я поняла, что она решила воспользоваться отсутствием Эдуардо. А Наили дома не
было. Я это точно помню. Мы как раз с Таисией готовили новое итальянское блюдо
для мужа Светланы. Он любит испанскую и итальянскую кухню. Хотя больше всего на
свете – свою мексиканско-антигуанскую, острую и пережаренную. Именно в тот день
Римма поднялась к нам наверх. В руках у нее была очень большая сумка. По-моему,
от Балансиаги, но я могу ошибаться. Я еще подумала: зачем ей такая сумка?
Значит, она заранее планировала это убийство. Все продумала. Взяла светлый плащ
Наили и мою обувь. Как она могла? Я сейчас ей позвоню. Пусть приедет и объяснит
нам. Или это обычная зависть неустроенной женщины к более преуспевающей? У
Наили был муж, семья, хорошая работа. И Римма за это ее ненавидела? Может, она
также ненавидит и Светлану? Я всегда удивлялась их дружбе. Хотя говорят, что
обычно сходятся очень красивая и очень некрасивая подруги. Противоположности
притягиваются. Я сейчас ей позвоню и все узнаю.
– Не нужно, – посоветовал Дронго, – если обувь
взяла Римма, то она в этом никогда не признается. Тем более если она та самая
женщина, которая была в квартире вашей дочери в момент убийства. Давайте
договоримся, что вы никому не будете звонить. А насчет красоты... Кто-то найдет
ее привлекательной. У мужчин свои параметры красоты.
– Вы думаете, она была его любовницей? – испуганно
ахнула Галия, – это очень на нее похоже. Такая бесшабашная и безумная
идиотка. Я ее больше к нам не пущу, даже на порог. Как она могла? Значит,
украла у меня обувь, чтобы вы подумали на меня? Какая гадость.
– Я бы не был так категоричен, – возразил
Дронго, – вы сделали из нее настоящего монстра. А я уверен, что
преступление было скорее спонтанным, чем запланированным. И, возможно, она не
имеет отношения к краже этой обуви. Какой размер обуви у вашей дочери?
– Вы думаете, что обувь взяла Наиля?
– Я только спросил, какой у нее размер.
– Тридцать седьмой! С половиной. Нет, моя обувь ей не
подошла бы.
—А какой размер у вашей племянницы?
– По-моему, тридцать восьмой. Тоже не подходит.
– А какой размер обуви у Риммы? Я сегодня видел ее ногу.
Боюсь, что вы ошибаетесь – у нее не очень большой размер ноги. Почему вы
молчите?
– Я вспомнила, – немного смущенно произнесла
Галия, – господи, я точно вспомнила. Как я могла на нее подумать? Они разговаривали
с Наилей, и Римма ей сказала, что у них одинаковый размер ноги. Я точно
вспомнила. У нее тридцать седьмой. Наиля еще сказала, что берет на полразмера
больше, у нее иногда отекают ноги. Какой ужас! Я бы ей сейчас позвонила и
обвинила в краже. У нее точно тридцать седьмой.
