– Добрый вечер, – поздоровалась она с Дронго, –
что-нибудь случилось? Я не ожидала увидеть вас в своей галерее.
Молодые люди вышли из ее кабинета. Римма показала на стул,
стоявший у стола, и сама села на другой, смахнув с него целую кучу рисунков
прямо на пол. На стене висела большая фотография Константина Скляренко. Он
улыбался, глядя так, словно собирался в любую минуту войти в кабинет.
– Садитесь, – пригласила Римма, – зачем вы
приехали? Опять что-то произошло?
– Мне было интересно посмотреть вашу галерею, – ответил
Дронго.
– Не врите, – строго заметила Римма, – вы за два
дня ни разу даже не спросили меня о галерее. Кстати, как вы узнали, где именно
находится моя галерея? Наверно, сказала Галия или Наиля?
– У вас достаточно известная галерея. Сразу четыре сайта в
Интернете. Столько информации.
– Разве это плохо? Чем больше информации, тем больше
популярности. И, наоборот, чем выше популярность, тем больше о вас пишут. Все
правильно. А почему это вас так заинтересовало?
– Вы ведь известный искусствовед, – продолжал
Дронго, – и ценитель всего прекрасного.
– Надеюсь, что это так, – улыбнулась Римма, – и я
все-таки не понимаю, куда вы клоните?
– В квартире Наили была статуэтка, которую они привезли из
Лувра. Там есть такой магазин под землей, под этой знаменитой стеклянной
пирамидой.
– Я его прекрасно знаю, – обрадовалась Римма, –
всякий, кто бывает в Париже, обязательно заходит туда хотя бы один раз. И
статуэтку помню. Мне ее показывала Наиля. Превосходная вещь А почему вы вдруг о
ней заговорили? Наиля говорила, что не может ее найти. Как будто статуэтка
могла сама куда-то уйти. Я ей посоветовала спросить у Кости. Она ему тоже
нравилась. Они вместе выбирали эту статуэтку.
– И вы с тех пор ее не видели?
– Конечно, не видела. Я бы ее сразу узнала.
– Наиля считала, что ее статуэтку украли.
– Она мне тоже об этом говорила. Но мне казалось, что она
просто забыла, куда могла ее положить. Зачем залезать к ним в дом и воровать
статуэтку? Вещь, безусловно, хорошая, но стоила не больше пятисот-шестисот
долларов. У них дома было столько ценностей, картины, украшения Наили, даже
вазы, которые она привозила из Италии и Таиланда. Все это стоило куда больших
денег, чем статуэтка. И рядом с ней была бронзовая пепельница – оригинальная
работа немецкого мастера. Кажется, девятнадцатый век. Или конец восемнадцатого.
Настоящая дизайнерская работа. Они брали ее в антикварном магазине. И стоила
несколько тысяч долларов. Я даже думаю, что им повезло. В Москве такая вещица
могла бы стоить пять тысяч и больше.
– Вы так хорошо осведомлены обо всем, что находилось в
квартире Наили?
– Конечно, – усмехнулась Римма, – ведь я дружу с
ее сестрой. Поэтому нет ничего удивительного, что Наиля показывала мне все свои
покупки.
– Сегодня вы поговорили с прокурором и сообщили нам, что
неизвестная женщина, которую там видели, была в обуви от Гуччи.
– Это не я сказала, а прокурор, как вы изволили заметить.
Ой, какая я дура! Наверно, не нужно было говорить при вас. Вы поэтому приехали
ко мне так поздно?
В комнату заглянул охранник.
– Я ухожу, – сообщил он, – двери закрою на ключ.
Что-нибудь нужно?
– Ничего, спасибо. Все уже ушли?
– Да, я проверил все помещения.
– Тогда до свидания. Спасибо.
Охранник вышел из кабинета.
– Красивая фотография, – показал на смеющегося
Скляренко Дронго, – почему вы ее здесь держите?
– А почему нет? – удивилась Римма. – Это работа
известного фотографа. Мне лично нравится. Костя на этой фотографии получился не
просто как живой. Он здесь какой-то особенный.
—Можно вопрос?
– Личный? – усмехнулась Римма. – Я даже догадываюсь,
о чем вы меня спросите.
– Именно об этом. Вы были любовниками?
– Нет, – сразу ответила она, – не были. Но если вы
хотите знать всю правду, то это не вся правда.
—А если я попрошу вас сказать мне всю правду?
– Мы с ним спали. Один раз. Разумеется, это не для передачи.
Ни Наиле, ни ее матери, ни ее двоюродной сестре об этом говорить не нужно. Он
появился у меня в галерее где-то год назад. Вечером. Принес бутылку хорошего
вина. Слово за слово, пили вино, смеялись. Все получилось как-то само собой.
Просто переспали. Быстро, чисто, аккуратно. Без всяких ненужных приемов, без
предварительных заморочек. Извините, что я говорю так откровенно, но это так и
было. Просто физиологический акт. Встретились мужчина и женщина. Решили
посмотреть, что получится. Получилось неплохо. Но больше мы с ним не спали. Мне
кажется, он был человеком, которому важно было покорять каждую женщину. Иначе
он чувствовал себя неполноценным. Он готов был спать со всеми подряд. Не
встречаться – это разные вещи. Не любить. А именно трахаться. Вот такой мужской
тип. Скользил легко по жизни. Таких мужчин сейчас с каждым годом все больше и
больше. Сейчас мужчины не хотят связывать себя долгими отношениями. Или это вас
удивляет?
– Не удивляет, – ответил Дронго, – мне нравится
степень вашей откровенности.
– А зачем скрывать? По-моему, глупо. Если вы захотите, я
также спокойно разденусь и пересплю с вами. И не потому, что вы мне дико
нравитесь или я такая развратная. Я просто считаю, что секс – одно из удовольствий
жизни и глупо отказывать себе из-за ханжеских моральных норм, придуманных
старыми уродами.
– Смело, – согласился Дронго, – только я так не
могу. Для меня секс – таинство.
– Тогда вы романтик, – усмехнулась Римма, – хотя,
глядя на вас, я думала, что вы еще больший мачо, чем был Костя. Такой большой и
брутальный мужчина. Я сильно ошибалась.
– Наверно, да. Я смущаюсь, когда говорю о себе на такие
темы.
—Похвально. В таком возрасте вы еще не потеряли возможности
смущаться?
– Стараюсь, хотя с каждым годом все труднее. Действительно,
становишься циником.
– Только не говорите, что вы девственник.
– Не скажу.
– Состоятельному мужчине в наши времена труднее сохранить
девственность, чем состоятельной девушке, – глубокомысленно произнесла
Римма, с трудом сдерживая смех.
– В таком случае я пал жертвой цивилизации, – ответил
Дронго, и она, не выдержав, расхохоталась.
– Зачем вы приехали? – спросила Римма. – Что там
опять случилось? Вы так и не ответили мне на этот вопрос. Я уже начинаю вас
бояться.
– Дело в том, что вы говорили про обувь от Гуччи.
– Я помню. Ну и что?
– А такая обувь была у Галии Сабировой.
– Почему была? Она сказала нам, что у нее есть такая пара. И
почему вы думаете, что это была та самая обувь.
