– Что случилось?
– Сегодня утром, когда я торопилась на работу, не смогла
рассчитать правый поворот. И в результате попала в аварию.
– Вы сильно пострадали?
– Я – нет. А моя «Тойота» пострадала, и я теперь целую
неделю буду без машины. Хорошо еще, что автомобиль у меня был застрахован,
иначе авария влетела бы мне в большую копеечку.
– Я чувствую себя виноватым, – кивнул Дронго.
– Никогда не поверю. У вас вид типичного победителя. Вы,
наверно, всегда чувствуете себя правым?
– Не всегда. Как раз, наоборот, часто сомневаюсь. И стараюсь
сделать так, чтобы о моих сомнениях никто не узнал. Никто, кроме меня. При моей
профессии нужно всегда сомневаться. И выдавать людям только конечный продукт
моих размышления и сомнений.
– Привыкли всегда побеждать?
– Нет. Не всегда. В жизни так не бывает. Но я привык
доводить любое дело до конца. До логического конца. Даже если заранее
предполагаю, что могу потерпеть поражение.
—Интересно, – кивнула она, – а мне казалось, что
вы всегда четко знаете, чего именно хотите.
– Это я только притворяюсь, – пошутил Дронго.
Они приехали в прокуратуру к двенадцати часам, опоздав почти
на один час. Боголюбова на месте не оказалось. Он ушел на какое-то совещание и
им предложили подождать. Минут через десять им сообщили, что следователь
вернется только к двум часам дня.
– Пойдемте обедать, – предложил Дронго, – вы ведь
наверняка сегодня утром не успели позавтракать.
– Откуда вы знаете? – удивилась Римма. – Я
действительно не успела позавтракать.
– Но вы же сами рассказывали мне, как торопились и попали в
аварию. Я не думаю, что перед этим вы нормально позавтракали. Наверно,
ограничились чашечкой кофе, да и в этом я не уверен. Скорее выпили кофе уже на
работе.
– Вы опасный человек, – всплеснула руками Римма, –
умеете читать мысли. Куда мы поедем обедать?
—Найдем какой-нибудь хороший ресторан поблизости, –
предложил Дронго.
– Как у вас с финансами? – спросила Римма. –
Проблем не предвидется?
– Смотря, что вы выберете? На средний обед за триста рублей
я могу раскошелиться, – ответил Дронго с самым серьезным выражением лица.
Римма изумленно взглянула на него.
– Что вы говорите? Вы разве никогда не обедали в Москве?
Триста рублей – это мало даже для закусочной. Это чуть больше десяти долларов.
Мы не сможем купить за такие деньги даже одно блюдо в приличном ресторане.
– Какой ужас, – ровным голосом сказал Дронго, – а
я как раз отложил шестьсот рублей, чтобы с вами пообедать. Неужели не хватит
даже на одно блюдо? Какие у вас зверские цены!
– Вы меня дурачите, – поняла Римма, она
улыбнулась, – вы же сами все знаете. Какую кухню вы любите?
– Японскую, – ответил он, вспомнив слова Вейдеманиса о
ее предпочтениях.
– Как здорово, – обрадовалась она, – я тоже обожаю
японские рестораны. Только учтите, что это очень дорого.
– Мы уже договорились, что я оплачу ваш обед, –
напомнил Дронго, – придется раскошеливаться за причиненные вам неудобства.
– Тогда я вам покажу, куда ехать, – решила
Римма, – здесь недалеко есть очень хороший японский ресторан.
Он согласно кивнул головой. Дронго не стал уточнять, что
японская пища нравилась ему лишь своим разнообразием и экзотикой. Выросший у
моря, он не смог бы ежедневно есть морепродукты.
Через пятнадцать минут они уже сидели в японском ресторане и
он предложил Римме самой выбрать подходящую комбинацию из суши и сашими. Себе
заказал мисо-суп.
В обеденное время здесь было довольно много посетителей. В
Москве вообще в последние годы появилась мода на японские рестораны и свежую
японскую пищу. Богатые и очень богатые люди начали следить за своим здоровьем,
потребляя меньше жирных продуктов и углеводов. Для любой диеты японская еда из
риса и морепродуктов представлялась почти идеальной.
Он вдруг подумал, что успел побывать почти на всех
континентах, кроме Австралии, и попробовать местную еду. Ласточкины гнезда в
Индонезии, сделанные из слюны ласточек, «медвежьи лапы» в Канаде, зеленые
протухшие яйца в Китае, сладкое мясо собаки в Корее, от которого он почти сразу
отказался. Мозги обезьян, плавники акул, мясо страусов и китов, запеченные
крысы в Мексике, жареные кузнечики и червяки, лягушки и лангусты, тушеные бычьи
хвосты, отваренные бараньи головы и вычищенные ножки коров, внутренности
баранов, олени, кролики, утки, гуси, змеи, рыбы различных сортов. Одним словом,
все, что плавало, бегало, прыгало, летало и просто передвигалось. Разнообразие
национальных кулинарных пристрастий было просто невообразимым. Только в Китае
можно было насчитать шесть или семь видов национальной кухни, при этом северная
кухня резко отличалась от южной. Впрочем, как и в Италии, где в каждом регионе
были свои кулинарные пристрастия.
Что-то ему нравилось, что-то не нравилось, что-то хотелось
попробовать и забыть. Что-то нравилось настолько, что он узнавал название блюд
и рецепты. Больше всего на свете он любил бакинскую кухню в сочетаниях мучных и
мясных продуктов. И, конечно, главным среди них были «кутабы». Своеобразные
лепешки с начинкой из жареного бараньего мяса, отваренной тыквы или зелени.
Тонкий слой теста наполнялся начинкой и закрывался с двух сторон, после чего
тесто обжаривалось на специальной плите. Старики, живущие в Баку, рассказывали,
что настоящие кутабы, нужно было есть с верблюжьим мясом, что и делали десятки
поколений людей, живущих на Апшероне. Но к концу двадцатого века верблюдов в
Баку уже не осталось. Однажды в Туркмении он попробовал кутабы с верблюжьим
мясом вместо баранины, и они ему не очень понравились. Верблюжатина была
гораздо слаще жирной баранины.
Он вообще любил эксперименты, но предпочитал есть
национальную кухню в тех странах, куда приезжал. Это давало возможность
познакомиться, с одной стороны, с местными традициями, а с другой – узнать
нечто новое. Он был гурманом, но не был обжорой и никогда не понимал, как люди
могут доводить себя до скотского состояния, превращаясь в огромные бесформенные
мясные туши без талии и с целым букетом болезней. Ему казалось, что при
минимальном желании и возможностях можно сохранять стройную фигуру до глубокой
старости, неособенно ограничивая себя в еде. Всего лишь соблюдая некую
цивилизованную норму, чтобы не ложиться в больницу на различные косметические
операции.
– О чем вы задумались? – спросила его Римма.
– О еде, – честно ответил Дронго, – я подумал, что
побывал почти в восьмидесяти странах и в каждой из них старался попробовать
местную пищу.
– Нравилось?
– Не всегда. Люди иногда употребляют в пищу нечто такое, от
названия которого другого человека может просто мутить. Но если вы привыкли к
этой еде, то не видите в ней ничего необычного. Всегда нужно попробовать
самому, чтобы узнать, нравится или нет.
