– Вы любите экспериментировать, – поняла Римма, –
и с женщинами тоже?
– Нет, – сразу сказал Дронго, – я слишком люблю
женщин, чтобы так глупо экспериментировать. Женщины для меня – иная
цивилизация, которую мужчинам трудно бывает понять. И я всю жизнь пытаюсь
понять других женщин.
– Но вы не живете со своей женой, – напомнила
Римма, – неужели у вас не бывает других женщин? Только не лгите. Вы такой
видный мужчина.
– Бывают, – ответил он, – но не ради эксперимента.
Мы пытаемся каждый раз узнать что-то новое, постичь некую закономерность жизни
и смерти, ведь в конечном счете встреча двух существ разного пола – это
таинство, зарождение жизни.
– Вы к этому так относитесь, – покачала головой
Римма, – слишком целесообразно и научно. А любовь?
– Любовь – это попытка спастись от смерти. Остановить
мгновение жизни, – он задумался, – но в конечном итоге очень редким
людям на этой планете удается найти свою идеальную половину. Гармонии просто не
существует. Каждый умирает в одиночку. Был такой известный роман Ганса Фаллады.
Каждый из нас приходит в этот мир один, полный боли и страха. И каждый уходит
тоже в одиночку, переполненный болью и страхом. В конце концов мы так устроены.
Одинокими мы являемся в этот мир и одинокими уходим. А если там все-таки
существует загробная жизнь, то и там, перед Богом, мы предстаем одни. Только в
одиночку. Мы сами отвечаем за свои грехи, о которых часто не знают даже наши
самые близкие люди.
– Вы не верите в любовь?
– Как раз наоборот. Любой из нас любит вопреки всему.
Вопреки точному знанию о своей смерти, вопреки тому, что вечная гармония
невозможна, даже вопреки тому, что одному из партнеров придется уйти раньше
другого, и второй останется навсегда с этой болью в своем сердце. Может, Любовь
– самое прекрасное, что есть у людей, ведь веру в Бога оспаривают атеисты и
агностики, а Любовь признают даже они. Возможно, Любовь – это единственная
религия, не знающая атеистов. Как и Смерть. Поэтому я, безусловно, верю в
Любовь.
Официант принес две миски с супом. Положил фарфоровые ложки.
– Приятного аппетита, – пожелал Дронго своей
партнерше, – хорошо еще, что нас не заставляют есть палочками суп. Честное
слово, меня однажды заставили в Японии есть суп палочками.
Они успели пообедать за полтора часа и к двум уже были в
городской прокуратуре, где их ждал Боголюбов.
– Вы одновременно адвокат всех свидетелей, которых я должен
буду допрашивать? – неприятно усмехнувшись, спросил Боголюбов и, не
дожидаясь ответа, пригласил их в другую комнату, где было все приготовлено для
просмотра.
Римма испуганно оглядывалась по сторонам, словно ожидая
увидеть возможного убийцу рядом с собой. Или какие-нибудь кошмары на экране. Но
там проходили приветливые люди, которые здоровались и спешили по своим делам.
Наконец появилась незнакомка. Она вышла как-то боком, поправив косынку. И пошла
к выходу. Экран замер. Изображение показало ее обувь. Крупным планом. Дронго и
Боголюбов одновременно взглянули на женщину.
– Нет, – уверенно сказала она, – нет. Это не ее
обувь. Это совсем другая пара обуви. Она даже не похожа на ту, которая была у
Галии. Совсем другая обувь, хотя тоже от Гуччи.
– Покажите еще раз ее в движении, – попросил Боголюбов.
– Нет, – уверенно ответила еще раз Римма, – это
совсем другая пара. Господи, какое счастье. Я уже беспокоилась. Думала, что
воровка была где-то рядом со мной. Или убийца. Как хорошо, что я сама сюда
приехала. Нет, конечно, это не ее пара. Совсем другая обувь. Абсолютно точно.
Ой, бедная Галия. Она, наверно, подумала, что ее обувь украл кто-то из нас.
Какой ужас! Она сама куда-то положила свою обувь. Можете не показывать, я
уверена, что это совсем другая обувь. У Галии были логотипы сверху, а на этих
туфлях такого нет. И потом, мне кажется, что у Галии нога чуть больше. Кстати,
я не подумала об этом. Вы знаете, что у нее размер ноги тридцать девятый? А у
меня тридцать седьмой. Зачем мне в таком случае воровать ее обувь? Я только
сейчас вспомнила об этом. Нет, нет. Никто не влезал к ним в загородный дом.
Теперь я в этом уверена. У меня прямо отлегло от сердца.
– Вы закончили? – строго спросил Боголюбов. –
Сейчас мы оформим протокол. Вы уверены в своих словах?
– Да. Уверена.
– Очень хорошо. Тогда все подпишем и оформим.
Он взглянул на Дронго. Включился свет.
– Напрасно вы так настаиваете на своих версиях, –
недовольно заметил следователь, – ведь уже сейчас понятно, что это был
посторонний человек, который проник в дом вместе с погибшим бизнесменом.
Возможно, какая-то женщина легкого поведения. А вы все еще настаиваете на том,
что из их дома пропадали какие-то вещи. Где вы видели воровку, которая наденет
чужую обувь, чтобы сбежать из дома? Это невероятно. Скорее она наденет свою,
чтобы было легче уходить.
– Женщина легкого поведения? – вмешалась Римма. –
Вы думате, что это она была в обуви от Гуччи?
– Сейчас трудно отделить женщин легкого поведения от
остальных светских львиц, – остроумно заметил Боголюбов, – я,
например, не могу провести грань между элитной проституткой и топ-моделью,
которая сопровождает бизнесмена на отдых. Но, наверно, различия есть. К вашему
сведению, госпожа Тэльпус, они одеваются гораздо дороже и лучше, чем супруги
самых влиятельных лиц государства. Или вам это неизвестно?
– Известно. Очень может быть, что там есть богатые дамы. И
заслуженно богатые. Но они не убивают своих друзей, – улыбнулась
Римма, – они их берегут, лелеют, выполняют все их желания, пылинки с них
сдувают. Где найти такую дуру, которая убьет своего друга-бизнесмена? Это все
равно, что зарезать своими руками курицу, которая несет вам золотые яйца.
Неужели вы этого не понимаете?
Дронго постарался скрыть улыбку.
– А ведь она права, господин Боголюбов. Возможно, в ваши
рассуждения вкралась ошибка.
– Мы ведем следствие, – разозлился Боголюбов, – и
пока рано говорить о предварительных результатах. Госпожа Тэльпус, пройдемте со
мной, мы оформим следственный эксперимент. А вы можете уходить, господин
Дронго. Вы нам больше не нужны.
– Моя машина будет ждать вас у здания прокуратуры и отвезет
обратно на работу, – сказал Дронго, обращаясь к Римме, – и спасибо
вам за помощь.
– Какая помощь? – не поняла Римма. – Я же ничего
не сделала. И это не та пара обуви.
– Большая помощь, – улыбнулся он, пожимая ей руку.
Боголюбов отметил ему пропуск, и Дронго спустился вниз. Он
вышел из здания и подошел к своему водителю.
– Когда выйдет женщина, отвези ее в Сокольники, –
сказал он.
– А вы? – спросил водитель.
– Я возьму такси.
Он прошел немного дальше. Римма даже не поняла, что сегодня
окончательно разбила все оставшиеся иллюзии. И Боголюбов ничего не понял.
Теперь абсолютно ясно, что все не так просто, как это кажется следователю.
Дронго шел по улице в мрачном настроении. До второго убийства оставалось
несколько часов, и он чувствовал опасность, витавшую в воздухе.
