Он взглянул на телефонный аппарат. Уже вечер. Восемь часов.
Наверно, сегодня у Наили тоже соберутся люди. Нужно обязательно ей позвонить.
Дронго взял телефон, набирая знакомый номер. И услышал голос Галии.
– Я вас слушаю.
– Как ваша дочь?
– Ей лучше. Отец обещал уехать вместе с ней куда-то в
Европу. Есть такой санаторий – он хочет забрать ее с собой, чтобы она там
полечилась, отдохнула. Я не возражаю.
Дронго молчал.
– Хотите сказать, что нужно было раньше не возражать? –
горько спросила Галия.
– Нет, не хочу. Каждый живет своей жизнью. Вы ничего не
говорили про вчерашнюю пропажу?
– Говорила. Николай Гаврилович сказал мне, что вы ему уже
сообщили. Только с ним. И больше ни с кем. Я даже сыну ничего не сказала. И тем
более Наиле.
– Это правильно, – одобрил он, – мы были сегодня в
прокуратуре вместе с Риммой. Она посмотрела пленку, на которой видна
неизвестная женщина, уходившая через главный вход. И ее обувь на ногах. Там
другая пара от Гуччи. Не ваша.
– Откуда она знает, какая была у меня? – насторожилась
Галия.
—Как это откуда? – не понял Дронго. – Вы же ей
сами показывали свою обувь?
– Ничего я ей не показывала, – уверенно ответила
Галия, – она никогда в жизни не видела моей пары. Я ее надевала только два
раза и без Риммы.
– Вы в этом уверены?
– Конечно. Это была моя обувь. И она не могла ее видеть. Ее
привезла мне из Италии Наиля. Значит, теперь ясно, что именно Римма украла мою
обувь. Но зачем? Я не понимаю.
Дронго растерялся. Тогда получается, что его просто
обманули. Провели, как мальчишку.
– Я ей сейчас позвоню, – сердито произнесла
Галия, – что она себе позволяет? Как я могла ей показать эту обувь?
– Но она очень уверенно заявила, что помнит вашу обувь. С
логотипами.
– Это моя старая пара обуви, – смущенно ответила
Галия, – ей уже три года. Она все напутала. А та пара, которую мы
смотрели, была совсем новой. Она все перепутала.
– В любом случае мне нужно с ней увидеться, – решил
Дронго, – и еще один вопрос. Вы сказали, что супруга вашего брата не вышла
замуж за известного хоккеиста, когда узнала о нем какие-то неприятные
подробности. Вы не знаете, каким образом и какие подробности?
– Какие могут быть подробности из личной жизни
чемпионов? – ответила Галия. – Хотя тогда уже наши хоккеисты не становились
чемпионами мира. Но все равно он был очень известным спортсменом, и женщины
вешались ему на шею. Мать Светланы об этом узнала и решила с ним разорвать. Я
даже больше скажу. Светлана тогда тяжело заболела. Попала в больницу. У нее был
тяжелый нервный срыв. Она уже успела привязаться к этому хоккеисту. Мне даже
стыдно об этом говорить. Мой брат обещал его найти и проучить. В общем, разрыв
был очень тяжелым.
– А Светлана видела обувь, которую вы покупали? Я имею в
виду новую пару?
– Видела. Мы вместе с ней были на каком-то дипломатическом
приеме. Кажется, в Посольстве Мексики. Нас тоже пригласили. А Риммы не было,
она тогда улетала в Берлин. Я точно помню, что мы были вместе со Светланой и
она сказала, что мне очень идет эта обувь. Как раз к моему платью. Нас еще
фотографировал какой-то известный фотограф. Такие карточки получились – просто
замечательные. Только не думайте, что она их у меня украла. Светлана – жена
посла, а он очень обеспеченный человек. И если она захочет, он купит ей
несколько пар такой обуви.
– У вас есть мобильный телефон Риммы?
– Конечно.
– А Светланы?
– Тоже есть. Я вам сейчас продиктую.
Она продиктовала оба номера.
– Вы не расскажете им о нашем разговоре?
– Конечно, нет. Я хочу еще раз увидеть Римму, чтобы
объяснить ей, в чем именно она ошибалась.
– Только не от моего имени. Она обидится, решит, что я
именно ее подозреваю.
– Ни в коем случае. Я вас понимаю.
Он перезвонил Римме.
– Нам нужно срочно с вами увидеться, – сказал он ей
вместо приветствия.
– Спасибо за обед, – рассмеялась Римма, – между
прочим, в прокуратуре меня продержали еще четыре часа. И я думаю, что вы мне
должны еще один обед. Это было ужасно нудно и глупо. А потом я попросила
Светлану за мной приехать и все ей рассказала. Мы сегодня вечером едем вместе с
ней в один клуб. Она как раз сейчас должна приехать ко мне.
– Где вы находитесь?
– У себя в галерее. Я уже отпустила сотрудников. У нас через
два дня открытие экспозиции.
– Поздравляю. Я могу прямо сейчас приехать?
– Конечно. Но времени у нас будет немного. Надеюсь, вы
понимаете, что эти истории с разными башмаками вызывают у меня нервный тик. Или
нервный смех. Светлана считает, что мы все немного чокнулись. Нужно было
слышать, как она смеялась над этой глупой историей.
– Я сейчас приеду, – упрямо повторил Дронго, –
никуда не уходите и ждите меня.
– Хорошо, – ответила Римма, – только не
опаздывайте, иначе мы уйдем.
Он бросился одеваться. Сегодня нужно разобраться со всеми.
Он быстро застегивал рубашку, завязывал галстук. Через несколько минут он уже
выбежал на улицу. Вызывать машину не было времени, и он поднял руку, голосуя
прямо на улице. Владелец первого автомобиля отказался вести его в Сокольники,
водитель второго согласился. Дронго никогда не подгонял водителей, понимая, что
нельзя отвлекать или торопить человека, сидевшего за рулем, но на этот раз он
все время демонстративно смотрел на часы. Через двадцать пять минут они были на
месте – поздним вечером по городу еще можно было проехать, не рискуя попасть в
автомобильные пробки.
Он расплатился, выскочил из салона машины, подбегая к дверям
галереи. Он уже собирался постучать, чтобы ему открыли двери, но они оказались
открыты. Это его несколько смутило. Он помнил, что охранник вчера, уходя,
объявил, что закрывает двери, было уже поздно.
Дронго оглянулся – на улице никого не было. На всякий случай
он запомнил номер машины, на которой приехал. Он медленно двинулся по коридору.
Его поразила царившая в галерее тишина. Пройдя по длинному коридору, он подошел
к кабинету Риммы. Еще раз оглянулся. Никого не было. Дронго осторожно постучал.
Тишина. Он постучал сильнее во второй раз. Опять тишина. Ему не нравилась эта
тишина. Он постучал в третий раз и открыл дверь.
На полу лежала женщина. Она лежала к нему спиной, но он
сразу понял по неестественно вытянутой руке, что она мертва. Дронго замер, не
решаясь сделать следующий шаг. Кто-то вошел сюда в кабинет и убил Римму. Крови
нигде не было. Она уже успела переодеться. На ней были джинсы и короткая
куртка. Волосы собраны под какую-то кокетливую шапочку. Он тяжело вздохнул.
Значит, он опоздал. Он вдруг увидел, что фотография Константина Скляренко лежит
на полу, разорванная пополам.
