— Ценю ваше усердие, — ответил Дронго, —
только вы забываете о двух зданиях, бесплатно переданных вам московской мэрией
только потому, что один из ваших вице-президентов был сыном одного из
руководителей мэрии. Или это тоже научные разработки? Насколько я знаю, рыночная
цена такого подарка — миллионов двадцать или чуть больше. Я правильно считаю в
долларах?
— Тяжёлый вы человек, — махнул рукой
Каплунович, — не хотите меня любить, ну и не надо. Будете искать Веру? Или
хотите отказаться прямо сейчас?
Дронго поднялся. За ним поднялся Вейдеманис.
— Завтра я улетаю в Париж, — твёрдо сказал
он, — и постараюсь сделать все, чтобы найти сестру вашей жены. Надеюсь, вы
разрешите мне побеседовать с вашей супругой?
— Это нужно для дела?
— А вы считаете, что нет?
— Хорошо. Только с условием, что вы не расскажете ей об
обыске в доме. Она взяла с меня слово, что я не буду пускать посторонних в
квартиру её сестры.
— Про часы вы её спрашивали?
Пока нет. Не успел. Не хочу обсуждать такие вопросы по
телефону. Но сегодня обязательно спрошу. Только не говорите про ноутбук.
— Не скажу, — пообещал Дронго, — и дайте мне
номер её мобильного телефона. Нет. Дайте номер телефона в Париже, о котором
никто не будет знать, кроме вас. Чтобы я гарантированно позвонил и меня бы с
ней соединили. Дайте такой номер телефона.
— У меня в машинах есть телефоны.
— Они не подойдут. У детей есть телефоны?
— У дочери есть. Да, у Аллы есть два аппарата. Один для
матери, чтобы она всегда могла её найти.
— Дайте мне этот номер.
Каплунович подвинул блокнот, написал номер телефона, вырвал
листок и протянул его Дронго. Затем уточнил:
— Вам нужна охрана?
— Надеюсь, что нет. Пока, во всяком случае, не нужна.
Они кивнули друг другу на прощание. Когда Дронго и Эдгар
вышли из кабинета, Каплунович долго смотрел им вслед, потом пожал плечами.
«Амбиции и апломб в сочетании с неплохой памятью и
дотошностью ищейки. Может, он найдёт её, хотя бы из самолюбия», — подумал
Борис Самуилович.
Дронго и его спутник в это время спускались в кабине лифта в
просторный холл. Эдгар молчал. Ему понравился состоявшийся разговор, но он
только одобрительно кивнул, когда они вышли из кабинета. Для Вейдеманиса это
было тоже слишком много. Дронго улыбнулся, он знал характер своего напарника.
Их «Вольво» стоял у ограды. Когда они садились в машину, водитель неожиданно
повернулся к ним.
— По-моему, за нами следят, — осторожно сказал
он, — две машины припарковались в разных концах улицы. Я доехал до
поворота и вернулся. Оба автомобиля повторили мой путь. Вот тот чёрный
«Мерседес» и серая «Шкода». В обоих тёмные стекла, но мне кажется, что в них
кроме водителей есть ещё и пассажиры.
— Так и должно быть, — кивнул Дронго, —
поехали по Киевскому шоссе. Старайся не торопиться, чтобы они не думали, будто
мы хотим от них оторваться.
Водитель развернул автомобиль, и они поехали на юг. Уже на
шоссе Дронго оглянулся назад и попросил водителя увеличить скорость. «Мерседес»
тоже сразу прибавил, словно опасаясь, что они могут оторваться. Сомнений не
было никаких: за ними действительно следили.
Дронго достал телефон, позвонил Кружкову. По его просьбе тот
должен был договориться с вдовой Репникова о встрече.
— Она вас ждёт, — сообщил Леонид, — я сказал,
что вы ведёте параллельное расследование по просьбе родственников Веры
Логутиной. В общем, я не очень соврал. Она будет вас ждать уже минут через
двадцать.
— Спасибо. — Дронго убрал аппарат и снова попросил
водителя прибавить скорость, чтобы не опоздать на встречу.
Дом Репникова был обнесён высоким забором. Слышался лай
собак, работала камера на воротах. Дронго и Эдгар вышли из салона автомобиля и
подошли к переговорному устройству. Дронго сообщил, что приехал со своим другом
на встречу с Ириной Сергеевной Репниковой. Он услышал в ответ её голос.
— Я открою калитку, — ответила вдова, —
только вы входите один, без своего друга.
— Хорошо, — согласился Дронго, сделав знак Эдгару,
чтобы тот подождал его в машине.
Калитка открылась автоматически. Дронго осторожно вошёл.
Собаки лаяли в своих вольерах. Они увидели чужого и заметались ещё сильнее. Три
мощные овчарки, которые охраняли дом лучше любой электроники. Навстречу Дронго
шагнул крепкий мужчина лет шестидесяти в военной форме. Это был садовник,
выпускавший по вечерам собак побегать во дворе. Он строго взглянул на гостя и
показал ему на дом. Усадьба Репникова занимала довольно большую территорию,
почти с полгектара. Было очевидно, что погибший хозяин дома не бедствовал на
прежних работах.
Дронго поднялся по мраморной лестнице, вошёл в дом. В
большой прихожей его уже ждала хозяйка. На вид ей было не больше пятидесяти.
Среднего роста, рыжие волосы, большие круги под глазами, довольно крупный нос,
портивший впечатление от красивых зелёных глаз. У неё был приятный, томный
голос.
— Входите. — Репникова приняла гостя, одетая в
чёрное платье, словно отдавая дань ритуалу. Они прошли в столовую, примыкавшую
к кухне. Молодая девушка, очевидно помогавшая хозяйке, приветливо кивнула гостю
и спросила, что он будет пить.
— Ничего, — ответил Дронго, — спасибо, но мне
ничего не нужно. Я только задам несколько вопросов Ирине Сергеевне.
— Идите, Лиза, — властно приказала Репникова, и
девушка быстро вернулась на кухню.
Они сидели за небольшим столом. Очевидно, что здесь гостей
обычно не принимали. Их отводили в гостиную. Но сейчас Репникова не хотела
соблюдать условности этикета. Слишком велико было её горе.
— Разрешите выразить вам мои соболезнования, —
начал Дронго, — мы договаривались о встрече.
Спасибо, — вздохнула она, — до сих пор не могу
поверить, что все так нелепо произошло. Он никогда не жаловался на сердце. И
такая страшная авария. Хорошо ещё, что смогли достать машину и его тело… —
Она тяжело вздохнула, достала платок, вытерла набегавшую слезинку. — Все
могло кончиться иначе, если бы он нас слушал и ездил на работу с водителем. Но
он считал это неправильным. Говорил, что работает обычным советником и не имеет
права привлекать к себе внимание…
— Он сам решил так или ему сделали замечание?
— Конечно, сам. Он был гордый и самостоятельный
человек. После того как его попросили из кабинета министров, он даже не хотел
устраиваться на работу. Пока ему не позвонили и не предложили новое место. Он
долго отказывался, честное слово. Но потом позволил себя уговорить.
— Ему нравилась его нынешняя работа?
— Думаю, что да. Иначе он бы не согласился туда пойти.
— Кто его уговорил? Вы?
