— Конечно, нет. Кто-то из его бывших сослуживцев. Я не
знаю точно, кто именно. Денис был достаточно закрытым человеком и не любил,
когда кто-то вмешивался в его служебные дела. Он сразу не согласился, но
позднее его все-таки уговорили.
— Как вы думаете, он мог сам свалиться в реку в
результате этого несчастного случая?
— Не знаю, что и думать. Говорят, что экспертиза все
проверила и ничего подозрительного не нашла. Я никогда не слышала от него жалоб
на сердце. Хотя его отец умер от инфаркта достаточно молодым. Ему было под
шестьдесят.
— Он поддерживал отношения со своей бывшей коллегой? Я
имею в виду Веру Логутину?
Репникова пожала плечами, тяжело вздохнула:
— Наверное, поддерживал, если выяснилось, что они
переписывались через компьютер моего сына. Когда Костя мне подтвердил, что
получал на свой электронный адрес её послания, я даже не поверила…
Она тяжело вздохнула, снова достала платок, вытирая глаза.
— Но это была лишь деловая переписка, — сухо
добавила она, — я думаю, вы понимаете, что любовниками они не были, если
это вас интересует. Вряд ли молодая женщина стала бы общаться с мужчиной через
Интернет при посредстве его сына. Моему мужу нравились другие женщины, но он
умел отделять флирт от служебных дел, в этом я абсолютно уверена.
— И вы не знаете, какие материалы искала Логутина для
вашего супруга?
— Понятия не имею.
— Это может быть связано с их прежней работой в
правительстве?
— Наверняка связано, — сразу согласилась
Репникова, — но ничего конкретного я не знаю.
Ас бывшим премьером ваш муж встречался после отставки?
— Только два раза. Один раз был банкет по случаю
какого-то юбилея, когда они встречались. И второй раз недавно, когда бывший
премьер объявил о создании собственной партии.
— Репников вошёл в её состав? Может, он стал хотя бы
учредителем?
— Нет, нет и нет. Он вообще считал, что его бывшему
шефу лучше не искать счастья в политике. Но его тогда никто не послушал. А он
не стал давать советов. Считал неприличным говорить подобные вещи своему
бывшему руководителю после его отставки.
— А с Логутиной они встречались?
— Один раз, видимо, встречались, если она прислала
письмо и он потом её благодарил, — рассудительно ответила Ирина Сергеевна.
Очевидно, её сын распечатал ей оба письма.
— И больше не встречались?
— На том самом банкете, о котором я вам говорю, она
была. Я её раньше тоже видела. Она выделялась среди остальных сотрудниц…
— Как? — заинтересовался Дронго. — Чем она
выделялась?
Своим внешним видом, пояснила Репникова, — такой
независимый, вызывающий вид. Нет, у неё не было навороченных бриллиантов или
колец, она была одета очень красиво, но подчёркнуто скромно. А вот её глаза,
вся её осанка, манера поведения… Она словно подчёркивала, что она здесь только
потому, что сама хочет здесь находиться. В общем, было видно, что она
достаточно независимый человек. Потом муж мне сказал, что она близкая
родственница самого Каплуновича, сестра его жены. Понятно, что, имея за спиной
подобного олигарха, можно вести себя как угодно. Но ей нравилась работа в
правительстве. А потом она ушла в «Баркер-групп».
— Предположим, что Логутина дала вашему мужу
какие-нибудь документы. Может, в день смерти он взял с собой эти документы и
они пропали?
— Мы ничего не нашли, — вздохнула Ирина
Сергеевна, — мы просмотрели все его бумаги.
— А отношения с бывшим премьером в последнее время у
них были хорошие?
— Прекрасные. Тот очень доверял Денису, считал его
одним из лучших своих сотрудников. Это я точно знаю.
— Вы знаете, что вместе с нелепой гибелью вашего мужа
исчез журналист Оглобин, который написал целый ряд громких статей против
бывшего премьера? Такое непонятное совпадение.
— Я Оглобина не знала и статьи не читала. И сказать по
правде, не хочу о нем даже слышать. Он все врал, высасывал факты из пальца и
придумывал небылицы. Иногда узнавал какой-то реальный факт и нагромождал на
него все свои выдумки. И муж мой считал его не очень порядочным человеком.
— Ваш муж был с ним знаком? Может, вы слышали эту
фамилию?
— Один раз Денис прочёл какую-то статью и сказал, что
Оглобин все время подаёт факты неправильно. Очень тенденциозно.
— Логутина тоже исчезла. Как вы считаете, её
исчезновение могло быть связано с неожиданной смертью вашего мужа?
— Не знаю. Я много об этом думала. Но ничего для себя
не решила. Может быть, все эти истории связаны друг с другом. Но я ничего не
знаю.
— Она передала по электронной почте вашего сына
согласие на встречу с вашим супругом. И сообщила, что подготовила все
материалы. Очевидно, встреча состоялась и материалы ваш супруг получил, так как
благодарил Логутину за этот обзор.
— Меня об этом спрашивали, — вспомнила
Репникова, — но никаких материалов в доме не было. Мы уже все просмотрели.
Если бы она передала обзор по электронной почте, он бы остался в памяти
компьютера моего сына. Но там ничего нет. И на работе тоже ничего не нашли.
Может, Денис успел кому-то его передать? Но мы ничего не нашли. Даже в его
сейфе.
— Понятно, — не скрывая своего разочарования,
произнёс Дронго, поднимаясь со стула, — извините, что пришлось вас
побеспокоить.
— Пожалуйста, — вздохнула вдова, — я до сих
пор не пришла в себя после этой аварии. Все время думаю, почему я в то утро
отпустила его одного. Если бы он поехал с водителем, возможно, ничего страшного
бы не случилось. Уже почти месяц.
Дронго печально кивнул. Когда он снова проходил по двору,
садовник опять зло посмотрел на незваного гостя. Дронго вышел на улицу, прошёл
к своему автомобилю, где в салоне его терпеливо ждали водитель и Эдгар
Вейдеманис.
— Эти ребята в «Мерседесе» даже не думают
уезжать, — показал на преследователей Эдгар, — и, кажется, совсем не
боятся себя обнаружить.
— Завтра мне нужно лететь в Париж, — задумчиво
произнёс Дронго, — судя по всему, она все-таки успела улететь во Францию.
Теперь искать её придётся там. А у тебя и здесь будет много работы, Эдгар.
Нужно более внимательно изучить её записную книжку. Пройтись по всем адресам,
по всем телефонам. Согласен, это тяжёлая работа, но другого выхода нет. И мне
понадобятся её фотографии. Несколько достаточно крупных фотографий. Нужно
предупредить Каплуновича. Поехали домой. А перед Парижем мне ещё придётся полететь
в другой город. Завтра с утра мне нужно сделать визу. Хотя бы транзитную и на
один день. Но так, чтобы об этом не узнали мои преследователи. Очень похоже,
что теперь у меня будет почти все время почётный эскорт.
Десятое октября
Но на следующий день Дронго не улетел в Париж. Вечером он
приехал в Шереметьево в сопровождении Эдгара. Ехавшие за ними преследователи не
могли даже предположить, куда именно он собирается лететь. Все ожидали, что
Дронго вылетит в Париж, но вместо этого он неожиданно прошёл на посадку,
предъявив билет на сто восемьдесят третий рейс. Один из его преследователей
прошёл вслед за ним пограничный контроль, показав свой паспорт пограничникам и
купив билет на первый попавшийся рейс, чтобы пройти через границу. Но вылететь
вместе с Дронго он не смог бы при всем желании. Дело в том, что, согласно
обычной логике, Дронго обязан был лететь либо в Париж, либо в Берлин, и это в
любом случае была виза в Шенгенскую зону. У его преследователей уже были
проставлены такие визы, чтобы взять билет и сопровождать свой объект в любую
точку Европы.
