«Господи, — взмолился Каплунович, — неужели он все
знает? Откуда? Или среди моих людей есть предатели? Может, сам Танеев?»
— Вы хотели забрать… копию обзора, который Вера
готовила вместе с Денисом Викторовичем, — закончил позвонивший, —
верно?
Больше лгать не имело смысла. Это могло быть опасно.
— Откуда вы все знаете? — жалобно спросил
Каплунович.
— Вы не ответили на мой вопрос, Борис
Самуилович, — напомнил Феоктистов, — вы действительно приехали туда
за копией доклада?
— Возможно. — Он ещё хотел оставить себе путь к
отступлению.
— Ваши люди поднялись и забрали у массажистки чёрную
папку, — продолжал Феоктистов, — и она сейчас у вас. Ведь нападавшие
уехали и ничего не смогли сделать.
— У меня ничего нет, — упавшим голосом произнёс
Каплунович, — они успели заменить папку.
— Правильно, — неожиданно произнёс
Феоктистов, — там была пачка чистой бумаги. И ни одного слова. Вы получили
пачку хорошей чистой бумаги. Все верно?
— Откуда вы знаете? — второй раз прошептал
Каплунович.
— Эх, Борис Самуилович, дорогой вы наш. Вы даже не
представляете себе, как вы рисковали жизнью, решив забрать эту копию. А если бы
они вас убили? И Москва лишилась бы такого цветущего и деятельного бизнесмена,
как вы…
— Откуда вы знаете? — в третий раз спросил
Каплунович.
— А я думал, что вы все поняли. Когда Вера сбежала из
дома, это я помог ей взять билет, обналичить деньги и уехать из страны. Мы
договорились, что оставим у её массажистки якобы копию её доклада, вложив туда
чистые листы бумаги. Если сейчас нас слушают, то могу представить, как они
ругаются, прослушивая наш разговор. По договорённости с Верой там ничего не
было. Но эта папка была важна для меня как сигнал. Если она сообщала, что можно
взять папку, это означает, что положение стало весьма сложным и обзор нужно
публиковать, независимо от выступления одного из наших знакомых. Так мы с ней
договорились. Так она и сделала. А вы решили сыграть сами и лично полезли за
папкой, ничего мне не сообщив. И в результате едва не получили пулю. Нельзя
быть таким беспечным, дорогой Борис Самуилович.
— Идите к черту! — закричал Каплунович, осознав,
как его обманули. Обиднее всего, что его обманула эта девчонка, младшая сестра
жены. Выставила его дураком. К тому же жадным дураком.
— До свидания, — вежливо попрощался
Феоктистов, — привет вашей очаровательной супруге. И ещё один вопрос. Вы
не знаете, где сейчас находится Вера?
— Не знаю. И знать не хочу, — разозлился
Каплунович и, не прощаясь, положил трубку. — Дрянь, — с чувством
произнёс он, вспоминая Веру, — какая хитрая дрянь!
Он понимал, что это был план, предложенный самим
Феоктистовым, и Вера никогда бы не смогла придумать подобную хитрость. Но обида
на родственницу все равно росла.
— Нужно будет найти Дронго и отозвать его из
Европы, — неожиданно решил Борис Самуилович, — я думал, что ей нужна
моя помощь. А у неё такие связи и такие благодетели! Вот пусть они ей и
помогают. И платят за её спасение. Достаточно того, что я сделал. И пусть Кира
сходит с ума. Это уже не моё дело.
Он набрал номер мобильного телефона Алваро.
— Здравствуй, — сказал Каплунович, услышав
знакомый голос, — забирай своих людей и возвращайся в Париж. Все уже
закончилось. Веру нашли, она в полном порядке.
Закончив разговор, он позвонил Танееву:
— Найдите этого эксперта и скажите ему, чтобы
возвращался в Москву. Дело закончено. С сегодняшнего дня мы ему больше не
платим ни копейки. Веру нашли, и у неё все в порядке.
— Но если… — что-то хотел сказать Танеев.
— Сделай, как я приказал, — зло прервал его
Каплунович.
Семнадцатое октября
Утром она опять проснулась раньше его. Он услышал, как она
встала с кровати, и, не открывая глаз, предупредил:
— Надеюсь, вы не будете никому звонить? И дадите мне
возможность немного поспать.
— Можно, я пойду по магазинам? — спросила Вера.
— Нельзя, — отрезал Дронго, — я посплю ещё
немного, а потом мы пойдём вместе.
Он закрыл глаза, проваливаясь в сон. Вера покорно вздохнула
и пошла в ванную комнату. Ровно через час он открыл глаза. Она сидела на
кровати и смотрела телевизор, выключив звук, чтобы не беспокоить его. Он благодарно
кивнул и пошёл в ванную. Приняв душ и побрившись, он вышел к ней.
— Пойдём завтракать, — предложил Дронго, — а
потом отправимся в магазины. Лучше всего делать покупки в «Эл Корте Инглес»,
это их знаменитые универмаги. Там мы сможем купить все, что нам нужно.
Они позавтракали в небольшом баре, расположенном недалеко от
их отеля, и отправились в универмаг за покупками. Дронго обратил внимание, что
с самого утра у Веры было плохое настроение, словно её что-то беспокоило.
Волосы она собрала на затылке и снова неуловимо изменилась, превращаясь в
угловатого подростка в джинсах. Он заметил, как она осторожно смотрит на часы,
но ничего не спросил. Наконец, когда они подходили к отелю с большими пакетами
в руках, Вера не выдержала.
— Можно, я сделаю один звонок? — попросила
она. — Это очень важно.
— Опять? — спросил Дронго. — Вы все-таки
что-то скрываете от меня. Признайтесь честно: что вы мне не сказали.
— Все, — убедительно ответила Вера, — или
почти все.
— Зачем вы звонили Каплуновичу рано утром? — спросил
Дронго. — Только не говорите мне, что вы решили меня не тревожить. Ваш
родственник в это время тоже спал, но вы решили ему позвонить. Если вы сказали
правду, то могли бы подождать несколько часов. И позвонить самому Феоктистову.
Но вам почему-то необходимо было позвонить именно мужу своей сестры. Почему?
Она нахмурилась.
— Вы всегда такой умный или притворяетесь? —
спросила Вера.
— Притворяюсь, — ответил он. — Значит, была
причина.
— Конечно, была. Вы же сразу поняли, что мне помогал
именно Павел Феоктистов. Иначе бы я не смогла так быстро обналичить свои
деньги, купить себе билет через Берлин в Париж и вообще спокойно пройти
границу. Он даже заказал мне VIP-зал, но потом отменил его, иначе все могли
догадаться, что мне кто-то помогает. Но меня провели через границу, и я улетела
в Берлин.
Это я понимаю. Но почему насчёт копии обзора вы позвонили
Каплуновичу? Вы ведь могли позвонить днём самому Феоктистову. У вас наверняка
был его прямой мобильный телефон. К чему такая срочность? И почему нужно
передавать через Бориса Самуиловича? Это все равно что чесать левое ухо правой
рукой. И не нужно мне врать, что вы боитесь его жены. Встречаться с ним вы не
боитесь, а его жены опасаетесь. Позвольте мне не поверить вам.
— Какой вы циник, — всплеснула руками Вера, —
не верите в мои лучшие побуждения.
