— Не нужно по телефону, — попросил позвонивший.
— Нужно. Тебя все равно никто не будет прослушивать, а
меня пусть слышат. Это все равно твои придурки были. Пятеро профессионалов,
которым мы платим такие деньги. И против одного. Что вышло? Большой пшик вышел.
Ничего не получилось. Всех перестреляли…
— Там появились полицейские. Никто их не ждал.
— А в нормальных странах иногда бывают и
полицейские, — торжествующе заметил Быстрянский, — или они об этом не
знали? И вчера глупо провалились…
— Не нужно, — снова попросил позвонивший.
— Ты из себя крутого корчил. Все умеешь, все знаешь. А
получилось, что ничего не умеешь, — распаляясь, заявил Олег
Степанович, — устроил перестрелку в Москве. Здесь тебе не Чечня, свои
возможности демонстрировать. Ты слышал, что дело взял под свой контроль
генеральный прокурор? Или не слышал? Вот теперь вас за мягкое место цапнут.
Они нас обманули, — пояснил позвонивший, — обе
копии обзора у Феоктистова. Завтра приезжает премьер. И послезавтра он будет
выступать.
— Тогда зачем ты нужен? — разозлился
Быстрянский. — Я столько платил вам денег. Всегда делал все, что вы
хотели. Из кожи лез, чтобы вам угодить. А когда у меня проблема, твои ребята
ничего не могут сделать. На кой черт мне такие помощники?
— Угрожаешь? Решил, что можешь меня кинуть?
— Куда я тебя кину? — зло спросил Олег
Степанович. — Мы с тобой как братья-близнецы из одной утробы вылезли.
Только в последнее время у тебя много проколов, «компаньон».
— Ничего, — ответил Чиновник, — мы своё все
равно возьмём. Завтра попытаемся договориться с нашим бывшим премьером. Я
думаю, что все будет в порядке.
— Так лучше, — согласился Быстрянский, —
нужно было с самого начала с ним договариваться, а не устраивать цирк с его
помощниками.
— Мы хотели сделать дешевле, — пояснил Чиновник.
— Дешевле всегда плохо, — резонно заметил Олег
Степанович.
— Поэтому я и позвонил. Нужно договариваться. Если
обзор опубликуют, у нас будут неприятности. Большие неприятности. И у тебя, и у
меня.
— Ты говорил, что все под контролем?
— Не все получилось. Поэтому тебе нужно нам помочь…
— Опять помочь? Сколько?
— Ты не понял. Речь идёт о твоей компании. Если
экс-премьер выступит с этим обзором, начнут общую проверку, как ты покупал свои
акции. Кто тебе помогал. И тогда ты потеряешь все, что имеешь. Ты меня не
хочешь понимать?
— Что я должен делать?
— Позвони Каплуновичу. Отдай ему два или три процента
акций. Продай по номиналу. Пусть подавится. Но за этот кусок пусть отдаст нам
свою родственницу.
— Три процента?! — закричал Быстрянский, чуть не
задохнувшись от гнева. — Ты с ума сошёл?
— Если понадобится, дашь четыре, — безжалостно
продолжал Чиновник, — и ещё мы выплатим отступные Феоктистову. Тому самому
помощнику.
— Ты хочешь меня разорить? — упавшим голосом
спросил Олег Степанович.
— Я хочу тебя спасти и себя тоже. Если сейчас начнём
думать о копейках, потеряем все деньги…
— Какие копейки? Ты знаешь, сколько стоит один процент
акций? По номиналу и реальная цена? И разницу знаешь?
Сам сказал, что дешевле всегда хуже. Не стоит дёргаться.
Сделаешь все, как договорились. И учти, что это наш последний шанс. Нужно
убрать последнего свидетеля и договориться с нужными людьми, чтобы забыли об
этих материалах. Только так. У нас осталось два дня.
— Ты все провалил, а я должен теперь исправлять твои
ошибки своими деньгами?
— Это ты все провалил, — возразил Чиновник, —
откуда Репников и Логутина узнали подробности? Как они смогли составить доклад
по твоей компании? Кто давал им факты, документы, цифры? Твои кретины, твои
беспечные сотрудники! Один твой вице-президент засветился в Куршевиле, когда
потратил за неделю полмиллиона долларов. Другой вице-президент полез
спонсировать конкурс красоты, а потом забрал с собой сразу двух девочек на
курорт в Майами. Продолжать? Это все ваши выкрутасы. Твои и твоих зажравшихся
миллионеров. Решили, что вам все дозволено? Вот и получили. Думаешь, наш бывший
премьер такой ангел? Конечно, нет. Но выставить нас всех дураками и показать,
как вы получали свои миллионы, для него самый лучший козырь. Он на этом такие
очки заработает! Борец с олигархами и чиновничьим беспределом. А я твоё дерьмо
должен подчищать. Чтобы никто не узнал, откуда у тебя и твоих вице-президентов
такие деньги. Как вы залоговые аукционы выигрывали, как за сто тысяч долларов
покупали миллионное оборудование. Продолжать?
— Хватит, — прервал его Быстрянский, —
надоело. Голова болит. В общем, я все понял. Будем договариваться.
— Вот так лучше. И переведи ещё триста тысяч на тот
самый счёт в Германию. У нас в Хаэне двое убитых и тяжело раненный. Я хотя бы
их семьям деньги заплачу.
«Все возьмёт себе, — подумал Олег Степанович, —
хотя триста тысяч долларов не такие большие деньги».
— Обязательно переведу, — согласился он.
— До свидания. Вечером я ещё раз перезвоню. —
Чиновник положил трубку.
Быстрянский тяжело вздохнул. Будь они все прокляты! Он
подумал, что три процента — это невозможно много. Сначала он предложит два. Или
лучше полтора процента. В конце концов, и это огромные деньги. Которые ему
предстоит потерять.
Семнадцатое октября
В Мадрид они вернулись в седьмом часу вечера. Дронго
попросил водителя такси остановить машину недалеко от мэрии, где были
расположены многочисленные рестораны, в которых любили бывать Хемингуэй и
Пикассо. Вера приехала расстроенная. Телефонные разговоры с Борисом
Каплуновичем и Павлом Феоктистовым окончательно выбили её из колеи. В ресторане
она сидела безучастная, позволив своему спутнику самому заказывать ужин. Дронго
попросил принести бутылку вина, но она не притронулась к спиртному.
И ела без особого аппетита. Он понимал её состояние и
старался отвлечь от печальных мыслей, рассказывая различные истории,
приключавшиеся с ним в разные времена в Испании. Но в этот вечер все его усилия
были напрасны.
Из ресторана они вышли через полтора часа. Вера по-прежнему
была не в настроении. За столько дней, проведённых вместе, он ни разу не видел
её такой задумчивой и мрачной. Даже когда им серьёзно угрожали в Хаэне.
— Если вы будете в таком настроении, я от вас
сбегу, — в конце концов пошутил Дронго.
— Не сбежите, — ответила она горько, — вам
платят, чтобы вы меня охраняли. И пока платят, вы будете рядом со мной.
В такой момент нужно обидеться, но он понимал её состояние.
— Вы считаете, что я защищал вас только потому, что мне
платит ваш родственник? — спросил Дронго.
