Конечно, знали. У неё была карточка «Кредит ди Норд». Это
французский банк. И две карточки российских банков. Три кредитные карточки, из
которых одна золотая. Мы проверили оба российских банка. Она сняла десять тысяч
евро наличными в разных местах Москвы в тот самый день, когда пропала. И больше
её карточки ни разу не использовались. Ни разу.
— А французская?
— Они пока не ответили. Но мы отправили запрос. Через
французскую полицию. Пока ждём ответа. Но я уверен, что она не использовала и
эту карточку. Не знаю почему, но уверен. Она достаточно опытный финансист,
чтобы так глупо подставиться. Если она действительно хочет исчезнуть.
— Как это исчезнуть? Ведь она может находиться в
Шенгенской зоне не более трех месяцев. Мультивиза даётся на девяносто дней.
Верно?
— Да. Но мы не можем её найти. А денег ей может хватить
на месяц или два.
— Она сняла все деньги, которые у неё были?
— Нет. На одной карточке осталось около пяти тысяч
долларов. Другая — кредитная. Она может тратить до двадцати тысяч. И ещё есть
французская. Она была не самым бедным человеком.
— Когда она получила визу?
— В январе этого года. И была у нас на январских
каникулах. Дней десять. Потом приезжала на несколько дней в апреле. И ещё
отдыхала с нами летом. Почти месяц.
Тогда выходит, что у неё осталось не так много дней, —
быстро подсчитал Дронго, — не больше тридцати-сорока дней с правом
нахождения в Шенгенской зоне. И срок истекает к январю будущего года. Все
правильно?
— Да, у неё была обычная годовая мультивиза. Только
срок истекает в этом году. Тридцать первого декабря. Она должна либо выехать из
зоны, либо остаться на нелегальных правах. Но до этого у неё закончится разрешение
быть в Шенгенской зоне положенные девяносто дней. Закончится примерно через
месяц. Или чуть больше, я не считал.
— И в милицию вы больше не обращались?
— Нет. Мы не считали нужным привлекать посторонних. Они
все равно Веру не найдут. Я задействовал службу безопасности нашей компании и
нескольких частных детективов. Но результатов пока нет.
— Ясно. — Дронго снова посмотрел на молчавшего
Вейдеманиса. Затем взглянул на своего гостя. — Вы хотите, чтобы я нашёл
вашу родственницу? — уточнил он.
— Это был бы идеальный вариант. Или хотя бы выяснили,
куда она сбежала и почему.
— Давайте договоримся. Я начинаю поиски только на
условиях абсолютного доверия, — пояснил Дронго, — и поэтому задам вам
ещё раз вопрос, который я уже задавал. И от искренности вашего ответа будет
зависеть моё решение. Согласиться или нет.
— Такая своеобразная проверка, — усмехнулся
Каплунович, — давайте ваш вопрос.
— Почему она исчезла? Вы ведь наверняка знаете главную
причину, но не хотите мне о ней говорить. Не хотите сказать мне всю правду.
Почему?
Каплунович растерялся, нахмурился. Взглянул на Вейдеманиса,
потом на Дронго.
— Я пришёл к вам за помощью, — раздражённо начал
он, — а вы…
— До свидания, — тоном, не терпящим возражений,
произнёс Дронго, — я же предупредил вас, что мне нужен искренний ответ. А
вы не собираетесь посвящать меня во все детали. В таком случае я вынужден вам
отказать. Извините…
Он хотел подняться. Каплунович все понял. Он вообще был
достаточно сообразительным человеком. Иначе не смог бы стать богатым. Решения
он принимал быстро и не колеблясь.
— Подождите, — сказал он, — подождите. Вы,
конечно, понимаете, что это только наши подозрения.
Дронго молча кивнул.
— Черт возьми, — вырвалось у Бориса
Самуиловича, — я не думал, что вас будет двое. Как Шерлок Холмс и доктор
Ватсон…
— Можете считать и так, — согласился Дронго.
— В общем, я считаю, что исчезновение Веры связано с её
бывшей работой в кабинете министров. Они работали вместе с Репниковым. И были
достаточно близки к бывшему премьеру. Вы меня понимаете?
Дронго кивнул, но было понятно, что он ждёт дальнейших
объяснений.
— Черт возьми, — снова сказал Каплунович. Он
достал из кармана миниатюрный аппарат «Моторолла», вытащил батарею, разрядил
телефон. Затем достал второй аппарат, «Сименс», и также разрядил его.
— Сделайте звук телевизора ещё громче, — попросил
он.
Дронго прибавил звук.
— Я почти уверен, что её исчезновение связано с работой
в аппарате бывшего премьера, — тихо сообщил Каплунович, — я уже
предпринял некоторые шаги и по ряду достаточно веских фактов убедился в том,
что Вера каким-то образом связана с этими событиями. А вы прекрасно знаете,
какие у нас сейчас времена. Меня могут прослушивать. Я даже не уверен, что нас
сейчас не слышат. Если это так, то вы можете не найти Веру никогда, а её
возможный выезд во Францию — всего лишь обычная инсценировка, которую провели
спецслужбы, чтобы нас обмануть. Иначе просто невозможно поверить в то, что она
не позвонила нам, как только прилетела. Хотя бы для того, чтобы мы смогли её
защитить. Но говорить об этом я не могу, пока не буду точно знать, что с ней
случилось. И не могу обращаться ни в ФСБ, ни в милицию. А тем более доверять
обычным частным детективам. Мне говорили, что вы достаточно независимый эксперт
и к тому же у вас большой опыт подобных расследований.
Каплунович чуть ослабил узел галстука.
— Вы хотели, чтобы я был искренним до конца, —
добавил он после некоторого раздумья, — признаюсь вам, что я говорил со
многими людьми. Знаете, как они вас характеризовали? Не только как одного из
лучших экспертов в своей области, но и как человека порядочного, который не
сдаёт людей, с которыми работает. Многие считают, что вы один из тех редких
людей, кто ещё может позволить себе иметь какие-то принципы. Может, потому, что
вы восточный человек и у вас есть своеобразный кодекс чести. У кавказцев свои
представления о мужской порядочности.
— Не поэтому, — возразил Дронго, — мой друг
Эдгар латыш, но это не мешает ему придерживаться тех же принципов в жизни.
Может быть, — согласился Каплунович, — но моя
сестра просто раздавлена свалившимся на нас несчастьем. И мы хотим, чтобы вы
помогли найти Веру. Или… или хотя бы узнать, что с ней случилось. Это моя
единственная просьба. Надеюсь, вы понимаете, что все ваши расходы будут
оплачены. И никто не должен знать о цели ваших поисков и о нашем разговоре.
Никто. Сейчас наступили плохие времена для очень богатых людей в нашей стране.
Каждый из нас в любой момент может оказаться на краю земли в какой-нибудь
сибирской колонии. Разорить и отнять можно любую компанию, если, конечно,
государство ставит перед собой такие цели. И силы слишком неравны. И ни один
человек не может быть абсолютно уверен, что завтра к нему не придут налоговые
службы или прокуроры. В нашей стране нет идеальных миллионеров, как никогда не
было идеальных законов и идеальных времён. Любой владелец крупной компании не
сможет никогда даже пройти чистилище и тем более попасть в рай. Для этого мы
совершили слишком много грехов в девяностые годы. Все без исключения. И каждый
из нас об этом знает. Самое обидное, что мы знаем это друг о друге и все об
этом знают.
