— Приятно слышать, — пробормотал Дронго, —
значит, такова цена ваших состояний?
— Мы платим своими душами, — ответил
Каплунович, — и это почти неизбежно.
— Она знала ваши секреты?
— Возможно, что да. Я привык доверять жене. Она могла
быть откровенна со своей сестрой.
— Вы полагаете, что это может быть обходной наезд
именно на вашу компанию?
— Я ничего не могу исключать. Но мне кажется, что это
связано с её бывшей работой. Журналиста Оглобина я близко не знал и никогда в
жизни с ним не общался, но Репников был достаточно серьёзным человеком.
Дронго потёр подбородок. Тяжело вздохнул. Вежливый
Вейдеманис молчал. Он знал, что в этот момент Дронго принимает решение.
Каплунович не выдержал томительной паузы.
— Так вы согласны начать её поиски? — нервно
уточнил он.
Седьмое октября
— Они сидели за столом уже четвёртый час. Дронго иногда
вставал, расхаживая из угла в угол. Вейдеманис делал заметки своим почти
каллиграфическим почерком. Они расположились в кухне, здесь было уютно и как-то
по-домашнему удобно. Кроме того, оба привычно много пили. Дронго предпочитал
исключительно чай, тогда как его напарник — кофе. Значит, в квартиру она
поднималась после работы, — продолжал Дронго, расхаживая вокруг
стола, — оставила машину в гараже и поднималась наверх в кабине лифта.
Именно в этот момент ей позвонила подруга. Понятно, что Вера
насторожилась. И подошла в таком состоянии к своей двери. Открыла дверь. Или не
открыла? Если она обнаружила, что дверь уже открыта? Тогда она бежит вниз и
кричит консьержу…
— А почему она побежала вниз, а не поехала в кабине
лифта? — поинтересовался Вейдеманис. — Ведь так было бы быстрее? Она
жила на одиннадцатом этаже.
Правильно, — кивнул Дронго, — отсюда мы сделаем
два вывода. Во-первых, она не боялась, что возможный убийца сумеет догнать её
на лестнице. Почему? Ведь она женщина? Она приехала после работы, наверное, на
ней была обувь, не совсем предназначенная для бега. Но она решила, что так
будет удобнее. И быстрее. Она была уверена, что убийца сразу за ней не побежит.
Значит, она успела закрыть дверь своим ключом. И сама не вбежала в кабину лифта
только потому, что та уже поднималась вверх. Первый убийца должен был вызвать
своего напарника. Я вчера побывал в этом доме, там входная дверь запирается на
ключ. Если бы входная дверь была открыта, то это могло бы вызвать подозрения у
Логутиной. Значит, убийца обязан был войти в квартиру и попросить своего
напарника запереть дверь. Она, напуганная звонком подруги, очевидно, что-то
почувствовала, успела закрыть дверь, и в этот момент кабина лифта пошла вверх.
А она побежала вниз. Поэтому она так спешила и боялась, что убийцы успеют
спуститься. И выбежала на улицу, не воспользовавшись своим автомобилем.
— Похоже, что все было так, — согласился Эдгар.
— Тогда убийцы допустили одну небольшую ошибку, —
продолжал Дронго, — они сделали все правильно, войдя в дом, минуя
телекамеры, установленные в подъезде и в подземном гараже. Но это вызывает
самые большие подозрения. Каким образом им удалось миновать камеры?
Каплунович считает, это мог быть заговор спецслужб, —
напомнил Вейдеманис, — в таком случае они могли изъять плёнку.
— Не получается, — возразил Дронго, — это
самое логичное предположение. Но есть ещё один нюанс. Дежуривший в тот день
молодой консьерж не увидел никого ни в подъезде, ни в гараже. И он не понимал,
о чем его просит Логутина. Значит, убийцы вошли в дом, сумев обмануть
телекамеры. Отсюда два неутешительных для нас вывода. Либо им помогали, либо
они профессионалы, чтобы суметь проникнуть в дом незаметно. В общем, выводы для
нас не особо утешительные.
Вейдеманис молча кивнул, отмечая выводы Дронго.
— Она убегает из дома и сразу исчезает. Значит,
понимает, что убийцы действовали достаточно профессионально. И она понимает, с
чем связан интерес этих киллеров. Исчезновение журналиста Оглобина и
трагическая смерть Репникова. Обрати внимание: она сразу звонит, чтобы узнать
их судьбу. Предупреждает коллег на работе, что не приедет утром, и даже
сообщает, где находится её отчёт. А потом звонит своему другу в Латвию и сообщает,
что хочет к нему приехать. Но затем передумала и взяла билет в Париж, причём с
пересадкой в Берлине. Мне кажется, она знает, что ей нельзя появляться рядом с
близкими людьми. Таких совпадений просто не бывает. Она не возвращается домой,
не хочет появляться на службе, не едет к своему другу, хотя сообщает ему о
своём возможном появлении, и наконец не звонит сестре, появившись в Париже.
По-моему, выстраивается некая цепь закономерностей.
— Если она действительно полетела в Париж, —
заметил Эдгар, — не забывай, что вместо неё могла полететь другая женщина
и…
И все звонки могла сделать тоже другая женщина, имитируя
голос Логутиной, — согласно кивнул Дронго, — такой вариант мы тоже
обязаны предусмотреть. А если это действительно она?
— И как мы будем её искать? — поинтересовался
Вейдеманис. — Телефонный аппарат она выбросила, а сама улетела во Францию.
Ты не спрашивал у Каплуновича, где она могла остановиться в Париже?
— Обычно она останавливалась в их загородном
доме, — ответил Дронго, — и никогда в отелях.
Он продолжал ходить по кухне.
— А справки по её кредиткам смотрел? Каплунович мог
что-то напутать?
Он проверил с помощью своих друзей из Министерства финансов.
Там все верно, — пояснил Дронго, — я лично просмотрел выписки из
банковских отчётов. Представляю, чего стоило Каплуновичу добиться этих данных.
Российские банки, да и любые другие банки в мире не очень любят, когда кто-то
копается в личных счетах их клиентов без ведома самих клиентов. Она получила
деньги в Москве, в разных банкоматах, в течение всего дня. Сняла с двух своих
кредитных карточек десять тысяч евро наличными. И купила билет. Но карточки
остались у неё. Мы договорились с Каплуновичем, что, как только где-то будут
задействованы её кредитные карточки, он сразу сообщит нам об этом. У неё есть кредитная
карточка французского банка и две кредитки российских банков. Но прошло уже две
недели, а карточки пока нигде не использовали. Во всяком случае, пока.
— «Кредит ди Норд», — вспомнил Вейдеманис, —
они ещё не ответили?
— Пока нет. Туда, видимо, Каплуновичу труднее
дотянуться. Там свои законы. Хотя вполне возможно, что его родственницы уже нет
в живых. Такой вариант тоже не исключён.
— Тогда у нас вообще нет шансов, — положил ручку
Эдгар, — если не учитывать ещё одного важного фактора. Но только в том
случае, если она действительно улетела во Францию.
Дронго взглянул на Вейдеманиса.
— Кажется, мы думаем с тобой вместе об одном и том
же, — улыбнулся он, — время её пребывания в Шенгенской зоне?
— Да, — ответил Вейдеманис, — молодая женщина
убегает из дома, не взяв с собой ничего. Ей нужно иметь бельё, косметику,
одежду. Но она бежит, даже не заехав за личными вещами. И скрывается где-то в
Европе с одной сумочкой, в которой, возможно, лежит только её паспорт.
