Ах, как мне нравятся твои рассуждения. — Дронго сел
напротив Вейдеманиса. — Просто молодец. На счёту у неё гораздо больше
денег. Но она уезжает во Францию и исчезает там, имея только десять тысяч евро.
Она берет эти деньги и скрывается… Если она не хотела уезжать, то зачем снимала
деньги? И её паспорт. Убийцы не могли знать, что у неё с собой будет паспорт. И
не могли так быстро узнать номера её кредитных карточек, чтобы обналичивать
деньги.
— Не все деньги, — напомнил Эдгар, — чужие
сняли бы все.
— Правильно. Значит, она сознательно готовилась к
отъезду.
— Выходит, что ты прав, — наконец улыбнулся
Эдгар, — фактор времени. Ей нужно выиграть время. Она понимает, что не
должна появляться рядом с близкими людьми, чтобы не подставлять их под
возможный удар. Но бесконечно такая ситуация продолжаться не может. Вера
чего-то ждёт. Она уверена, что ситуация должна измениться. Неизвестный день
«X». Который наступит в течение одного месяца. Ей нужно выиграть время…
Тогда мы должны понять, почему она так в этом
уверена, — сказал Дронго. — Кажется, я вынужден буду попросить ключи
от квартиры Логутиной, чтобы самому все осмотреть. Если мы правы, то фактор
времени работает и против нас. Ведь те, кто искал Логутину, наверняка знают об
этом. Обрати внимание, в какие сжатые сроки исчез Оглобин и погиб Репников.
Если он, конечно, погиб сам и ему не помогли. Признаюсь, что я начинаю
сомневаться в его неожиданном сердечном приступе за рулём автомобиля. Нужно
попытаться получить копии актов вскрытия его тела.
— Каким образом?
— Пока не знаю. Ясно, что Каплунович нам помогать не
будет.
— И не захочет, — согласился Эдгар, — он
беспокоится, что это провокация спецслужб против его компании. И каким-то
образом все связано с бывшим премьером.
— Нужно понять, что именно связывало журналиста
Оглобина, её бывшего шефа Репникова и саму Логутину. — Дронго
нахмурился. — Кажется, мне придётся лично просмотреть все материалы этого
исчезнувшего журналиста. Его статьи за последние полгода. Нужно все продумать.
Если мы правы, то времени у нас нет. И я очень хочу знать, какой день «X» она
ждёт. Я сейчас позвоню Борису Самуиловичу, и мы с тобой поедем ещё раз домой к
Логутиной. Осмотрим её квартиру, может, найдём какую-нибудь зацепку. И позвони
Леониду Кружкову. Пусть подумает, как можно просмотреть материалы вскрытия тела
Репникова. И вообще узнает, какая прокуратура ведёт расследование его смерти.
Эдгар протянул руку к телефону.
Ещё примерно через час они подъехали к дому, где жила Вера
Логутина. У подъезда их уже ждал помощник Каплуновича. Ему было лет тридцать
пять. Высокого роста, широкоплечий, коротко остриженный, имевший характерное
запоминающееся лицо с широкими скулами и раскосыми глазами, он был похож скорее
на грозного вышибалу, чем на помощника президента крупной компании. Бывший
спортсмен, мастер спорта по борьбе, Аслан Танеев совмещал обязанности
помощника, водителя, телохранителя и просто доверенного лица Бориса
Самуиловича. Дронго невольно отметил, что они были почти одного роста с
Танеевым.
— Добрый день, — пожал ему руку помощник
Каплуновича, — я принёс ключи и предупредил дежурного, что вы приедете.
— Спасибо. — Дронго прошёл первым. За ним
Вейдеманис, и замыкал шествие Танеев. Они вошли в просторный холл. Пожилой
дежурный молча кивнул им, не задавая лишних вопросов. В кабине лифта Танеев
неожиданно обратился к Дронго:
— Борис Самуилович попросил вас, чтобы вы не говорили в
присутствии его жены, что два раза были в квартире её сестры.
— Не скажу, — пообещал Дронго, — а почему
такая странная просьба?
— Он не хочет, чтобы его супруга об этом узнала, —
пояснил Танеев, — ей может быть неприятно, что вы копались в личных вещах
её сестры. Он дал ей слово, что сам будет осматривать квартиру. Вы понимаете?
— Да, — согласился Дронго.
На одиннадцатом этаже кабина лифта остановилась, и они вышли
на лестничную площадку. Танеев открыл дверь. Эдгар обратил внимание на неё.
Массивная железная дверь, которую невозможно выломать. И внешний замок,
запирающий дверь снаружи. Они вошли в просторный холл. Слева и прямо находились
комнаты. В большую кухню-столовую вёл коридор по правую сторону от входной
двери. Дронго подумал, что нужно снять обувь. Пока он раздумывал, как
поступить, Аслан Танеев уже снял обувь и строго посмотрел на пришедших с ним
гостей, словно ожидая, что они последуют его примеру. Дронго улыбнулся и первым
начал развязывать шнурки. Его примеру последовал Вейдеманис.
— Придётся ходить в носках, — сказал Эдгар, —
тапочки сорок четвёртого размера я себе ещё, может быть, найду, а на тебя обуви
в этом доме явно не будет.
— Какой у вас размер? — спросил Танеев, взглянув
на ноги Дронго.
— Сорок шесть с половиной, — чуть виновато ответил
тот.
— У меня сорок пятый, — ответил Танеев, — все
равно всем придётся ходить в носках.
Они прошли в спальную комнату. Здесь кроме большого зеркала
и четырехстворчатого итальянского шкафа находились небольшое трюмо, столик с
ноутбуком, кресло на колёсиках, полутораспальная кровать, тумбочка. Дронго
заметил взгляд Вейдеманиса. Его друг обратил внимание на эту кровать. Спать
одной на ней было весьма комфортно, двоим уже достаточно тесно. Очевидно, Вера
не любила, когда незваные гости оставались в её спальне. Или таких гостей не
было, после того как она переехала в эту квартиру?
— Проверь, какие записи там были, — попросил
Дронго своего напарника, показывая на ноутбук. Он подошёл к столику и посмотрел
на провода, подключённые к аппарату. Ну конечно. Стоявший в спальной комнате
ноутбук был подключён к Интернету. Наверняка в аппарате сохранилась вся
переписка хозяйки квартиры. Сам он чувствовал себя достаточно неловко. Одно
дело бегло осмотреть квартиру в присутствии Каплуновича, и совсем другое —
рыться в личных вещах молодой женщины под строгим взглядом Аслана Танеева.
Дронго вздохнул и открыл шкаф. Бельё и постельные принадлежности лежали в
идеальном порядке. Он протянул руку. На первой полке находились выглаженные
полотенца и платки. Он присел на корточки. Здесь были ещё четыре выдвижных
ящика под дверцами от шкафов. Дронго выдвинул первый ящик. Здесь лежало нижнее
бельё. Он нахмурился. Взглянул на Танеева. Было такое ощущение, что он не просто
роется в чужом личном бельё, а раздевает неизвестную ему женщину в присутствии
посторонних.
Идиотизм, — сквозь зубы прошипел Дронго, — нужно
было пригласить сюда супругу Каплуновича, чтобы она сама осматривала трусики
своей сестры. Господи, как стыдно и глупо.
Он неожиданно поднялся.
— Мне нужно помыть руки, — пояснил он удивлённому
Танееву, — нельзя рыться в личном бельё грязными руками.
Он прошёл в ванную комнату, долго и тщательно мыл руки,
словно оттягивая момент, когда вернётся в спальню. Танеев прошёл за ним в
ванную и смотрел, как он моет руки. Все шампуни, мыло и баночки из-под кремов
были аккуратно выстроены на полке. Два полотенца. Свежий банный халат белого
цвета. Словно хозяйка сейчас вернётся. Забавная мочалка в виде лягушки. Ночной
крем для кожи. Кажется, Логутина уже Думает о своей коже. В её возрасте
достаточно рано? Или как раз вовремя? Он не знал ответа на этот вопрос.
