С этим возгласом Франческа бросилась к нему через весь зал.
Уэйд встал, чувствуя неловкость перед Магдаленой. Прекрасная брюнетка подлетела к нему и протянула обе руки. Ему ничего не оставалось делать, как пожать их. Смущение его возросло стократ, когда он поближе разглядел платье Франчески. Видимо, в качестве компенсации за длину до щиколоток оно очень сильно открывало грудь Франчески. При небольшом усилии любой желающий мог лицезреть ее соблазнительные прелести в полном объеме. Может быть, вчера Уэйд не упустил бы такой возможности. Но сейчас он был с Магдаленой и не собирался позволять себе всякие вольности в присутствии невесты.
— Добрый вечер, Франческа, — сухо сказал он. — Познакомьтесь, моя невеста, Магда… Мэгги.
— Привет, — кислым тоном произнесла Франческа, поворачиваясь к Магдалене. — Значит, вы вместе хотите заниматься танцами.
Она так явно показывала, что не в восторге от необходимости заниматься и с Мэгги, что Уэйд почувствовал себя оскорбленным. Видимо, его невесту обуревали те же эмоции, потому что, когда она ответила Франческе, ее голос был полон внешней доброжелательности и внутреннего сарказма.
— Да, нам ведь придется скоро танцевать свадебный вальс… Кстати, у вас миленькое платьице. Правда, немного в груди тесновато, но в целом вам очень идет.
Франческа открыла рот, отчего ее лицо приобрело глуповатое выражение, но не нашлась, что ответить. Уэйд с одобрением посмотрел на невесту. Пожалуй, выводы относительно Магдалены Роквуд придется пересмотреть.
Франческа начала урок. Она объяснила, как нужно держать руки, и показала несколько несложных движений, чтобы Уэйд и Магдалена могли попрактиковаться. Это было гораздо тяжелее, чем Уэйд мог себе представить. Его руки деревенели, танцевальные па вылетали из головы, а ухо не желало улавливать музыкальный ритм. Хуже всего было то, что Франческа уделяла ему намного больше внимания, чем Магдалене, и ее бесконечные касания и кокетливые интонации нервировали его. Мало того, что ему было неудобно перед невестой, так еще это мешало ему сосредоточиться на танце. После получаса занятий Уэйд осознал себя полным тупицей.
— У меня ничего не выходит! — раздраженно воскликнул он, когда Франческа в очередной раз мягкими прикосновениями принялась выпрямлять его спину.
— Не надо отчаиваться, — покачала головой Франческа. — Всем поначалу кажется, что у них ничего не выходит… Я тоже не родилась танцовщицей. Зато сейчас…
Франческа грациозно развела руками, словно приглашая полюбоваться своими соблазнительными формами, а потом легко протанцевала несколько па. Уэйд засмотрелся на ее движение. Как прекрасна она была! Как пышный экзотический цветок, расцветающий в жарких влажных джунглях, как райская птица, пленяющая ярким варварским опереньем, как огромный сверкающий самоцвет, притягивающий ослепительным блеском…
— Видите, все очень просто, — произнесла Франческа, закончив свое маленькое выступление.
Но если она хотела вдохновить Уэйда, то достигла прямо противоположного результата. Теперь ко всем его комплексам добавился страх выглядеть глупо в глазах грациозной красавицы. Сомнение сковывало его ноги. Каждый взгляд, случайно или намеренно брошенный в зеркало, убеждал Уэйда в том, что он безнадежен.
— Да, Мэгги, У вас хорошо получается, — услышал он удивленный голос Франчески. — Двигайтесь увереннее, вы все делаете правильно.
Уэйд встал как вкопанный и уставился на Магдалену. Она порозовела от усилий, но в отличие от него держалась молодцом. Ее руки чуть дрожали, но находились в правильном положении, а ноги в точности повторяли движения, показанные Франческой. Магдалена была чудо как хороша, ничуть не хуже латиноамериканки. Она была немного ниже Франчески и не обладала ее пышными формами, зато изяществу ее стройной фигурки могла позавидовать любая танцовщица. На Магдалене была зеленая юбка, плотно сидевшая на бедрах, но расходящаяся книзу, которая подчеркивала линию талии и ног. Магдалена обладала счастливой фигурой — она была хрупкой, не будучи худой, и женственной, не будучи полной. По сравнению с ней Франческа Перес казалась крупноватой.
Почувствовав взгляд Уэйда, Магдалена подняла глаза и улыбнулась ему. Сердце Уэйда ёкнуло. Он впервые смотрел на свою невесту глазами мужчины, забыв о рассуждениях на тему целесообразности брака с Магдаленой и ее титуле. Уэйд поймал себя на мысли, что если бы он познакомился с ней на занятиях танцами, то не сразу бы осмелился подойти к ней и заговорить. Он и сейчас ощущал странную робость, глядя на нее, хотя был ее женихом и, по мнению большинства своих знакомых, первым ловеласом Нью-Йорка…
Никто лучше Уэйда не знал, насколько это не соответствует истине. Женщины сами вешались на него, что было неудивительно, принимая во внимание его приятную наружность и миллиарды его отца. Но Уэйду вовсе не хотелось быть великосветским плейбоем. Более того, эта роль его тяготила. В обществе женщин он обычно терялся и не знал, что говорить, однако этого никто не замечал, потому что дамы сами тараторили без остановки, пытаясь произвести на него впечатление. Уэйд достойно нес свой крест. Что и говорить, ему льстило, что его считают сердцеедом и что дед, который в молодости разбил не один десяток девичьих сердец, похлопывал его по плечу и говорил:
— А ты, Уэйд, весь в меня.
Семейству Вельмонтов, равно как и всем их приятелям, просто не могло прийти в голову, что Уэйд не склонен гоняться за каждой симпатичной девушкой и терпеть не может скоростные машины и опасные виды спорта. Мужчине его общественного положения полагалось любить и то, и другое, и третье, и никто не задумывался над тем, интересует ли это Уэйда на самом деле.
Зато сейчас, в обычной школе танцев, Уэйд впервые ощутил сладость свободы. Ему не нужно было играть роль, чтобы соответствовать ожиданиям посторонних людей. В школе «Танцевальный рай» он был простым жителем Нью-Йорка, не обремененным миллиардами и светскими условностями, и мог, наконец, вести себя так, как считал нужным.
Конечно, нельзя было забывать о Магдалене. Хотя она вошла в образ обычной девчонки по имени Мэгги, она все-таки английская графиня. Ей будет неприятно узнать, что настоящий Уэйд Вельмонт сильно отличается от того неотразимого миллиардера, за которого она собирается замуж…
Уэйд задумался и снова сбился. Он никак не мог запомнить порядок шагов, хотя Мэгги сразу уловила его. Наверное, она обманула меня, когда сказала, что не умеет танцевать, угрюмо подумал Уэйд. Очередная уловка, чтобы произвести впечатление.
— У тебя здорово получается, — небрежно заметил он в перерыве, когда они сели на диванчик, чтобы немного отдохнуть.
— Спасибо, — кивнула Магдалена.
Она раскраснелась, но не от обычного смущения, а от физических усилий, и никогда еще не выглядела такой бодрой и хорошенькой.
— Почему ты сказала мне, что не умеешь танцевать? — сварливо спросил Уэйд.
Возможно, хорошо воспитанный человек на его месте промолчал бы. Не годится в глаза уличать даму во лжи. Например, некий Уэйд Оливер Вельмонт притворился бы, что все в порядке, и уже давно бы забыл о том разговоре на вечеринке. Но Оливер Уэйд, совершенно обычный человек, мог не стесняться.
