Она улыбается, и я ощущаю на своем лице лучи солнца, будто загораю на пляже.
Но небо затягивает тучами — я не могу помочь ей.
Я прочищаю горло.
— Послушай, я должен…
— Подожди! — Викториана идет через всю ванную к туалету. Она открывает дверь и достает что-то наподобие наушников от айпода. — Это волшебние наушники, я тебе рассказывала, их создала алорианская колдунья. В них ти сможешь разговаривать с животними — но только с теми, которие раньше били людьми.
— А таких много? — не могу не спросить я.
Принцесса такая красивая, что легко забыть о ее сумасшествии. Я был бы не против стать частью ее мира, разговаривать с животными и заколдованными лягушками. Это звучит заманчиво.
— Гораздо больше, чем ти думаешь. Они тебе помогут найти моего брата.
Как Белоснежка!
— Да, как раз об этом… мне нужно тебе сказать…
— Когда доберешься до островов, найдешь там нужних животних.
— Как?
Мне нужно перестать задавать вопросы. Я не буду этого делать. Не буду. Не буду.
— Если би я знала, я би уже нашла его!
Она снова пересекает ванную, ее плечи напряжены. Интересно, мне надо идти за ней? Но принцесса заходит за барную стойку. Я решаю, что она хочет выпить, но вместо этого Викториана вытаскивает кусок зеленой ткани. Потом возвращается и вручает его мне.
— Что это?
Это бархат, такой тяжелый, что я чувствую, как начинаю оседать под его весом.
— Мантия.
Я прочел достаточно много книг, поэтому знаю: мантия — это что-то наподобие большой накидки, но в Майами такие, конечно, непопулярны.
— Зачем мне мантия?
— Она особая, может перенести тебя в любое место, какое захочешь. Ти должен только пожелать там оказаться.
— Bay!
Она чокнутая и хочет выйти за меня замуж. И как все это меня характеризует?
— Это фамильная ценность, она хранится в нашей семье уже много лет. Ее нам передала моя прабабушка, которая била колдуньей. Она приворожила прадедушку, чтоби он на ней женился, и таким образом стала из простолюдинки королевой. С тех пор у прабабушки всегда были средства на оплату своих поездок, поэтому она перестала пользоваться мантией. Но иногда все-таки давала мне в детстве с ней поиграть — так что я знаю, как она работает.
Я изучаю мантию. Она пахнет улицей, чем-то знакомым. Интересно, пыталась ли Викториана с ее помощью скрываться?
Это просто кусок ткани.
— Куда би только ти ни пожелал — она везде понесет тебя, — говорит принцесса. — Единственное условие — не давай ею пользоваться никому другому.
— Зачем мне это делать?
— Обманивали и посообразительнее тебя, — пожимает плечами Викториана.
— Хорошо, как она работает?
Я решаю ей подыграть.
— Ти закутываешься в нее, и тогда…
В дверь стучат. Я подпрыгиваю сантиметров на тридцать и, приземляясь, поскальзываюсь на мраморном полу. Я слышу глухой удар, когда моя голова влетает в римскую ванну.
— А!
— Принцесса!
— Merde! — Викториана машет на меня руками, показывая на ванну. — Он проснулся! Прячься! — шепчет она и потом мягко отвечает охраннику по-французски.
Но удары продолжаются.
— Принцесса!
Далее идет ряд французских слов.
Я забираюсь в ванну. Она глубокая, как бассейн, и я лежу там на дне, натягивая на себя мантию — как будто под ней меня не заметят! Викториана задвигает душевую занавеску.
— Un moment, s'il vous plait.
Я лежу и слышу наше с принцессой дыхание. Она спускает в туалете воду. Мое сердце бьется. Я покойник. Дверь открывается.
Викториана смеется и говорит что-то по-французски.
Охранник отвечает и заходит в ванную. Я слышу, как он идет по направлению ко мне.
Я бы хотел оказаться дома. О господи, как бы я хотел оказаться дома.
Дальше темнота.
Глава 12
В окошко влетели шесть лебедей.
Братья Гримм. Шесть лебедей
Все черное. Как в пещере. Меня обступают стены, будто я в коробке. Или в гробу. Так и есть? Я умер? Охранник убил меня? Нет. Смерть была бы суше. У меня под бедром что-то холодное и липкое.
И вода капает мне на голову. Кап, кап, кап. Я в могиле или в катакомбах? Прямо как в фильмах об Индиане Джонсе. Я прислушиваюсь. Голосов Викторианы и охранника не слышно.
Я осторожно протягиваю руку к этому холодному и липкому веществу. Это не мох и не мертвое животное. Это махровая ткань. Мочалка. Под собой я чувствую твердую эмалированную поверхность — похоже на ванну. Но что-то изменилось. Это обычная маленькая ванна. Я чувствую запах мыла «Айриш спринг».
Мы пользуемся «Айриш спринг».
Я дома?
Нет. Невозможно. Я был в отеле, еще секунду назад, слушал Викториану и охранника, прижимал к себе мантию, стараясь спрятаться, и мечтал оказаться дома.
Нет.
Я стаскиваю с лица мантию и смотрю вверх. Темно, но я вижу очертания знакомых предметов. Неопровержимость произошедшего поражает меня.
Я захотел оказаться дома — и вот я тут.
Я выдергиваю из-под себя мантию и сажусь, едва не задевая головой текущий кран, который в отместку выстреливает мне струей прямо в глаз. Я выглядываю из-за душевой занавески.
Я дома. Мантия сработала.
Вода из крана капает мне на лоб. Мочалка мочит мне джинсы. Ванна крошечная и жесткая. Я бы хотел выбраться из нее.
И вот — я выброшен на пол.
Круто!
Я бы хотел оказаться на кухне.
Я там!
Я бы хотел в спальную.
Это так странно.
Но это происходит! Это волшебство. Оно здесь, в этой мантии. Так, может, во всем остальном тоже есть волшебство, вообще в мире: лягушка, проклятие, колдуньи!
Может, волшебства хватит даже и на мою долю, и оно поможет мне найти принца-лягушку и жениться на Викториане, и я смогу жить как король, а не как мальчик, ремонтирующий обувь.
Но это безумие. Волшебства не существует. Я просто потерял сознание. Охранник поймал меня и ударил по голове. Я слишком много работаю, не высыпаюсь, нервничаю. Может, это все наваждение?
Я ощущаю на себе мантию, она такая мягкая и теплая, как ни одна из моих вещей. Мне это не привиделось. Я дотрагиваюсь до кармана джинсов. Наушники, которые мне дала Викториана, тоже здесь. Они настоящие. Я вставляю их в уши, но проверить, конечно, не на ком.
