– Очень хорошо. Значит, Юрис Янович предложил вам сюда
прилететь. Почему? Для чего?
Ваккер смутился. Взглянул на полицейского, которому
переводила его слова Туманова. И очень тихо спросил:
– Это обязательно нужно отвечать в присуствии господина из
полиции?
– Что вы так тихо говорите? – снова рявкнула
Туманова. – Я ничего не слышу.
– Да, – безжалостно ответил Дронго, – произошло
убийство, которое случилось на их территории. Сотрудник полиции представляет
местную власть, и они обязаны знать обо всем, что здесь произошло.
Лидия Леонидовна перевела слова Дронго, и довольный Миго
кивнул в знак согласия.
– Дело в том, что мы прилетели сюда не просто так, –
наконец собрался с силами Ваккер. – У господина Зигнитиса была идея
встретиться на нейтральной территории и обсудить все наши вопросы. Он сначала
предложил Египет, но наш главный компаньон отказался, объяснив, что там всегда
бывает слишком много туристов из России. И тогда они предложили вариант с
Таити, куда мало кто летает. Спокойно все обсудить. Совместить приятное с
полезным. И мы согласились.
– Давайте по порядку. Что предложил Зигнитис? Кто таков ваш
компаньон? Почему вы прилетели сюда вместе с Северцовым?
– Обещайте, что меня не будут привлекать к уголовной
ответственности, – попросил Ваккер, – и все сказанное не будет
передано в российские правоохранительные органы.
– Я не представляю российские налоговые или судебные власти,
а господина Миго интересует только раскрытие убийства, – ответил
Дронго. – Насколько я знаю, Лилия Леонидовна тоже не представляет интересы
судебных властей вашей страны. Но обещать, что наш разговор сохранится в тайне,
я просто не могу. Возможно, что о нем рано или поздно узнают. Тем более что
произошел такой невероятный случай и погиб Северцов. Итак, вы готовы отвечать
на мои вопросы?
– Да, конечно. Теперь уже ничего не поделаешь. Бедный Игнат
Никодимович. Кто мог подумать, что все так страшно закончится.
– Давайте по порядку. Почему вы здесь оказались?
– Дело в том, что у Северцова и его предприятия были в
последнее время очень большие неприятности, – пояснил Ваккер. – Вы,
наверное, об этом уже слышали. Его даже на время отстранили от работы, и тогда
он улетел в Германию. Нет, сначала в Швейцарию, а потом в Германию.
– Он говорил, что уехал лечиться.
– Он сбежал, чтобы его не арестовали, – мрачно пояснил
Борис Сигизмундович, – потом все немного успокоилось, и он решил
вернуться. Признаюсь, что мы все были напуганы тогда после смерти Раздольского.
Все понимали, что это не было обычным самоубийством.
– Почему?
– Я бы не хотел об этом говорить.
– Послушайте меня, господин Ваккер, – грозно сказал
Дронго, – вы еще не совсем понимаете, что произошло. Два убийства подряд.
Сначала в Москве, потом здесь, на корабле. Отвечайте на мои вопросы.
– Да, да, конечно, – испугался Борис
Сигизмундович, – дело в том, что на их предприятии всегда были свои
возможности по утилизации камней, их списанию и перепродаже. Но это не для
иностранцев. Я не могу говорить об этом в присутствии иностранца. Вы должны
меня понять.
– Лилия Леонидовна, будьте патриотом своей страны и не
переводите эти слова, – сказал Дронго, глядя на Ваккера. – А теперь
поясните, что вы имеете в виду?
– Раздольский несколько лет переправлял часть камней в
Латвию, где их обрабатывали. А деньги переводились в Швейцарию на особые счета.
Потом решили, что будет лучше хранить сами камни в особом хранилище. Наиболее
крупные камни. Деньги обесценивались, повсюду начался экономический кризис.
Бриллианты были самым надежным вложением.
Туманова перевела, что Раздольский ничего не знал о пропаже
камней и не мог контролировать, куда уходят бриллианты с их производства. Миго
удовлетворенно кивнул головой.
– Спасибо, Лидия Леонидовна, – произнес Дронго, глядя
на Ваккера. – Значит, вы полагаете, что Раздольского убили из-за этого?
– Безусловно. И все понимали, что кто-то мог узнать об этом
хранилище. Хотя на самом деле о нем знали только Раздольский и Северцов.
– Если камни переправляли в Латвию, то о них мог знать
Зигнитис?
– Верно. Он и принимал все эти камни. А потом переправлял их
в Швейцарию. Но он ничего не знал о счетах.
– Понятно. А кто ваш компаньон, о котором вы говорили?
– Господин Ефимов. Он ни за что не хотел сюда лететь. Но
потом мы его уговорили.
– Итак, вы все заранее договорились прилететь именно сюда.
Почему?
– У Северцова с собой были снимки некоторых партий крупных
камней, которые он должен был продать нашему зарубежному партнеру. Я не знаю,
кому именно. Об этом знал только Юрис Янович. Мы договорились, что все спокойно
обсудим во время этого плавания. Я никогда и ни в чем не был замешан. Я был
только посредником между Северцовым и Зигнитисом.
– Одну минутку, господа, – вмешалась Туманова. – Я
не знаю, как мне переводить. Я уже совсем запуталась.
– Говорите все как есть, – предложил Дронго. –
Главное, что не нужно говорить о камнях, которые, в нарушение мировых
соглашений, оказывались за границей. Скажите, что это были лицензионные камни,
которые посылались в Швейцарию из резервного фонда якутской компании. Обо всем
остальном можете переводить.
– Итак, вы договорились совершить столь длительный перелет, –
подвел итог Дронго, – чтобы встретиться здесь с человеком, который готов
был купить большую партию ваших бриллиантов. Верно?
– Да.
– У кого были снимки камней?
– У Игната Никодимовича.
– Господин Миго, – спросил Дронго, обращаясь
по-английски к полицейскому, – в каюте погибшего нашли какие-нибудь
фотографии драгоценных камней?
– Нет. Никаких фотографий.
– Спасибо. Итак, вы решились на такой долгий перелет. Вы,
Северцов, семья Зигнитисов и Ефимов. Кто еще был связан с вами?
– Больше никто.
– Вы знали, с кем должен был встретиться Северцов?
– Нет, не знал. Меня об этом не информировали. Я должен был
выступить в качестве гаранта, подтверждающего качество камней. Ведь Северцов
финанист, а не ювелир. Моя репутация хорошо известна на Западе...
– Хватит, – прервал его Дронго, – какая репутация,
господин Ваккер? Вы помогали мошенникам, а еще говорите о репутации. Хорошо
еще, что убийца не пришел потом к вам. Теперь я понимаю, что он решил просто
поиздеваться над нами. Двенадцать ударов – это двенадцать человек, каждый из
которых может оказаться подозреваемым. Или все вместе. Вахидов, Шакеев,
Помазков имеют какое-нибудь отношение к вашим махинациям?
– Нет. Абсолютно никакого.
