Дронго подождал, пока Лилия Леонидовна закончит все
переводить. И затем задал следующий вопрос:
– Значит, никого из прибалтов вы не знаете?
– Нет, – ответил Помазков. Он уже немного успокоился и
даже сдвинулся к спинке стула, усаживаясь более удобно. И в этот момент Дронго
его спросил:
– Вспомните еще раз. Может, вы знали кого-нибудь из вашей
группы или из группы прибалтов, прибывших в этот круиз, до того как полетели в
Токио.
– И вспоминать нечего. Никого, – уже более решительно
заявил Помазков.
– Дело в том, что вчера днем я тоже был на смотровой
площадке десятой палубы, – сообщил Дронго, – и если вечером я не
заметил вашего присуствия, то днем услышал, как вы разговаривали с одним из
пассажиров.
Помазков покраснел. Пятна на его щеках стали отчетливо
красными.
– И я абсолютно случайно узнал голос человека, который с
вами говорил, – продолжал Дронго, – перепутать было нельзя. Вы
говорили по-русски, очевидно, решив, что вас никто не услышит. И этот человек
говорил с очень характерным эстонским акцентом.
Помазков был уже красного цвета. Он умоляюще смотрел на
Дронго, словно ожидая, когда тот замолчит. Но тот собирался продолжать.
– Этот человек спросил у вас, может ли здесь произойти
нечто, неизвестное мне. И вы ему ответили, что не знаете и ничего не понимаете.
Более того, вы сказали, что недовольны тем, куда вас привезли. Я отчетливо
помню, что вы говорили про кучу денег, которую потратили, чтобы сюда приехать.
Вы еще сказали, что собираетесь каким-то образом вернуть свои деньги. А ваш
собеседник предложил никому не говорить, что вы знакомы. Вспоминаете?
Туманова продолжала бубнить, а Помазков растерянно смотрел
на Дронго, не зная, что именно ему нужно отвечать. Молчание затягивалось,
Помазков нервничал, не понимая, как ему себя вести. Туманова с любопытством
смотрела на него.
– Не молчите, – посоветовал Дронго. – Что-нибудь
скажите, чтобы мы вам поверили.
– Мы действительно знакомы с господином Талвестом, –
выдохнул пунцовый Помазков, – но не хотели афишировать нашу связь. Я
думал, что это наше личное дело.
– Было личным, – согласился Дронго, – пока вы не
стали лгать. И пока здесь не произошло два убийства подряд. Я точно помню, как
вы назвали Северцова «сволочью», а ведь вы только что сказали, что раньше не
знали его. И про вечно меняющиеся правила игры вы тоже сказали. Я могу узнать,
о какой игре вы говорили, почему так нелестно отозвались о Игнате Никодимовиче
и по каким причинам так тщательно скрывали сам факт своего знакомства с
господином Талвестом? И каким образом вы собирались вернуть свои деньги,
потраченные на эту поездку? Желательно, чтобы вы отвечали на все вопросы, по
очереди.
– Я... мы... они... – Вадим Помазков тяжело задышал.
Глаза у него наполнились слезами.
– Я не виноват, – пробормотал он, – честное слово,
я ни в чем не виноват.
– Успокойтесь, – посоветовал ему Дронго, – не
нужно так нервничать. Пока мы не обвиняем вас в убийствах. Мы хотим лишь
понять, почему вы нам солгали и какая игра тут происходит?
– Это все Юлиус Талвест, – выкрикнул Помазков, –
это он все придумал. Это он предложил мне отправиться в эту поездку. Я ничего
не знаю, ни в чем не виноват, – он заплакал.
Дронго поднялся, наполнил стакан водой, принес ему. Помазков
жадно выпил воду, кивнул в знак благодарности. На него было жалко и противно
смотреть.
– Я не думал, что все будет так страшно, так ужасно, –
пробормотал он, – я ничего не предполагал.
– Успокойтесь, – снова повторил Дронго, – и
давайте спокойно поговорим.
– Я не хотел, – повторил Помазков.
– Начнем с этого. Чего вы не хотели?
– Не хотел сюда лететь. Понимал, что это опасно, втягиваться
в такие игры. Очень опасно.
– Давайте сразу про игры. Какие игры?
– Они... мы... они...
– Мы вас слушаем.
– Они собирались совершить здесь какую-то большую
сделку, – выдавил Помазков, – собирались продать камни, которые им
удалось переправить через Зигнитиса на Запад. И мы с Юлиусом знали, что они
прилетят сюда все вместе, чтобы встречаться с нужным им клиентом и продать эти
камни.
– Уже лучше. Откуда вы об этом узнали?
Помазков отвернулся и замолчал.
– Опять играем в молчанку? – добродушно спросил
Дронго. – Или мне напомнить, как вы назвали Северцова «сволочью»?
– Не нужно напоминать, – выдохнул Помазков, – он
действительно был не очень хорошим человеком. Но это неважно. Юлиус уговорил
меня записаться в этот круиз, чтобы потом поговорить с Зигнитисом. Юлиус часто
выполнял поручения Зигнитиса, перевозил камни из Риги в Берн, Цюрих, Женеву.
Зигнитис сам предложил ему поехать в этот круиз в качестве своебразного
телохранителя.
– Судя по всему, он не очень хорошо исполнял свои
обязанности, – заметил Дронго.
– Он считал, что можно будет припугнуть Зигнитиса и получить
с него определенный процент. Но для этого он сам не годился и предложил поехать
мне. А я согласился.
– Теперь я попытаюсь изложить свою возможную версию. Потом в
Токио вы выдвинули свои требования и напугали Северцова. Он отказался и
прибежал ко мне за защитой. Но я почувствовал, что он врет, и тоже отказал ему.
Тогда вы решили действовать. Ночью вы вошли к нему в каюту, очевидно, решив точно
узнать, где находятся камни. Вы его пытали, прежде чем окончательно добить.
Затем решили, что пришла очередь Зигнитиса, которого вы задушили. Возможно,
кто-то из них успел рассказать вам, где находятся камни, номера банковских
ячеек, и теперь вы с нетерпением ждете окончания этого круиза. Такое возможно?
– Нет, – пошатнулся от ужаса Помазков, – нет. Я
никого не убивал. Честное слово, я никого не убивал. Это все Зигнитис. Он хотел
обмануть всех, хотел, чтобы Талвест в последний момент шантажировал Северцова и
заставил его отказаться от денег в пользу Зигнитиса. Честное слово, я ничего не
сделал. Я только согласился сюда прилететь.
– И сыграть свою гнусную роль. Вы угрожали Северцову в
Токио?
– Нет. Мы с ним там даже не разговаривали.
– Такой молодой человек и такой глубоко
безнравственный, – громко сказала Туманова с отвращением.
– Подождите, – перебил ее Дронго, – не
вмешивайтесь. Итак, Юлиус Талвест был личным порученцем латышского ювелира. Я
вас правильно понял?
– Да. Но о нем не знали ни Северцов, ни прилетевшие вместе с
ним Ваккер и Ефимов. Про него никто не знал, кроме Зигнитиса и меня. Талвест
был связан с разными кругами, в том числе и криминальными. В Эстонии он
занимался спекуляцией земельными участками.
– А супруга Зигнитиса знала о роли Талвеста?
