Вокруг стола собрались те, кто прилетел сюда из Токио
несколько дней назад. Вахидов и Зоя Ихелина сели у окна. Шакеев уселся за стол.
Помазков, немного подумав, взял стул и сел в стороне. Борис Сигизмундович
Ваккер и Феликс Павлович Ефимов уселись за столом с другой стороны. Рядом
устроилась Туманова. Нина Слепакова тоже села ближе к стене. Она прислонилась к
внутренней стенке конференц-зала. Рядом уселся Роберт Пятраускас, вызвав
непонятный укол ревности у Дронго. Одним словом, они все были здесь. Восемь
приглашенных туристов из тех, кто остался от двух групп прибывших на Таити –
российской и прибалтийской. Не было Северцова, Зигнитиса, Талвеста и супруги
латышского ювелира, которая находилась в корабельном лазарете.
– Господин Дронго, – немного торжественно произнес
капитан, – мы собрались здесь по вашему желанию. Насколько я понял, вы
хотели рассказать нам подробности случившихся здесь преступлений. Итак, мы вас
слушаем. Только говорите по-английски, чтобы вас все понимали.
– Конечно, – кивнул Дронго, поднимаясь и оглядывая всех
присуствующих. Он увидел глаза убийцы. Холодные и внимательные. «В сегодняшней
партии я не имею права проигрывать», – подумал Дронго. В наступившей
тишине было слышно прорывистое дыхание Феликса Павловича, который, казалось,
готов был расплакаться от наплыва чувств.
– Я должен признаться, что редко сталкивался с подобными
преступлениями, – начал Дронго, – ведь обычно происходит борьба между
силами добра и зла, светом и тьмой. А в нашем случае все смешалось. Здесь
действовали не самые лучшие люди, представляющие цвет человечества. И каждый из
них пытался извлечь какую-то конкретную выгоду, заработать на чужом горе,
сделать себе капитал на всех происходящих трагедиях.
А теперь я напомню вам, что здесь произошло. Три дня назад в
своей каюте был убит Игнат Никодимович Северцов. Кажется, я должен начать
именно с этого момента. Но я позволю себе начать не с убийства, а с
предыстории.
Дело в том, что в компании «Якутские алмазы» существовала
давняя и порочная практика реализации части драгоценных камней в обход
соглашения с южноафриканской компанией «Де Бирс». Об этом знали и в руководстве
самой компании, и государственные чиновники, осуществлявшие контроль за этой
компанией. Тем не менее крупные партии камней поставлялись на местные
производства как бы с молчаливого согласия властей. Однако бывший заместитель генерального
директора господин Раздольский решил, что нужно направить поток камней и на
службу собственному карману. Он вышел на связь с латышским ювелиров Юрисом
Зигнитисом и предложил ему поставлять часть необработанных камней, которые
после обработки уходили в банковские ячейки в Швейцарии. Бриллианты, как
известно, самый лучший товар для хранения и вложения денег.
Однако в какой-то момент Раздольский начал требовать себе
гораздо больше процентов, чем следовало бы. Это не могло понравиться самому
Зигнитису и заместителю Раздольского – руководителю финансового отдела
господину Северцову. Они, разумеется, встретились и решили, что пора с этим
кончать...
– Вам не стыдно? – спросил Ефимов. – Их обоих нет
в живых, а вы говорите такие вещи. Ведь они не могут вам ответить.
– Зато можете ответить вы, их компаньон, – заметил
Дронго, и испуганный Феликс Павлович замолчал.
– Оба наших деятеля решили избавиться от
Раздольского, – продолжал Дронго, – при этом было решено использовать
то обстоятельство, что московская квартира Раздольского примыкает к московской
квартире сестры Северцова, которая очень редко бывает в своей городской
квартире, ибо предпочитает жить на даче. Раздольский часто оставался один в
квартире. Зигнитис через своего доверенного помощника Талвеста связался с
неизвестным нам пока лицом, которое было связано с криминальным миром. Это
лицо, очевидно, нашло подходящего киллера. Тот спокойно влез через балкон, убил
Раздольского, выбросил его с балкона и ушел тем же ходом, при этом закрыв дверь
изнутри, чтобы смерть выглядела как самоубийство. Но забыл выключить плиту, на
которой варился суп, что испортило общую картину хорошо задуманного
преступления.
После устранения Раздольского, его должность получил Игнат
Северцов, а на предприятии начались финансовые проверки, которые коснулись и
башкирского ювелирного предприятия, где была выявлена большая недостача.
Руководивший ими чиновник Алим Шакеев был уволен, но от уголовной
ответственности его спас переезд в Кемеровскую область.
– Это неправда, – разозлился Шакеев, – я сам решил
уехать.
– Давайте я закончу, а потом выслушаю ваши
возражения, – предложил Дронго.
– Начались аресты и проверки. Несчастный Северцов понял, что
устранение Раздольского вызвало шквал проверок, и решил на время уехать. Мне он
сказал, что поехал лечиться, но на самом деле он поехал устраивать ревизию
банковских ячеек, где и сфотографировал все камни. Вернувшись, он решил
избавиться от части бриллиантов, чтобы к концу года залатать дыры в бюджете
компании. Однако Зигнитис, к которому он обратился, решил найти нужных клиентов
самостоятельно. И он вышел на южнофранцузскую мафию, которая согласилась взять
бриллианты и оплатить их почти по номинальной стоимости.
Северцову предложение понравилось. Но в Москве встречаться
они не хотели, у мафии были свои резоны, у Северцова – свои. В конце концов
было решено встретиться на заморской французской территории, где как бы будет
присуствие Франции, но вдалеке от Европы. Северцов согласился. Но для
подстраховки попросил полететь с ним ювелира Ваккера, чтобы не зависеть целиком
от капризов Зигнитиса. Тот, в свою очередь, решил тоже подстраховаться и
предложил полететь вместе с ним не только жене, которой он абсолютно доверял,
но и своему помощнику – Талвесту.
Откуда Юрису Яновичу было знать, что Талвест в свою очередь
пригласит в поездку и Помазкова, который знал секрет убийства Раздольского и
мог в любой момент начать шантажировать Северцова.
Все посмотрел на Помазкова. Он покраснел.
– Но я этого не делал, – сказал он.
– Просто не успел, – согласился Дронго, – таким
образом прибалтийская группа вылетала из Франкфурта в Токио вместе с немцами, а
российская группа из Москвы прямым рейсом до столицы Японии.
– В последний момент было решено, что вместе с Северцовым
полетит и его компаньон, который, очевидно, не очень доверял своему ретивому
напарнику. Я имею в виду вас, уважаемый Феликс Павлович.
– Я приехал сюда отдохнуть, – быстро заявил
Ефимов, – и мне нет дела до ваших инсинуаций.
– Это не совсем инсинуации. Когда вы выходили на причал,
Борис Сигизмундович поднял голову узнал меня и сказал об этом Северцову. К
этому времени Игнат Никодимович уже решил, что не станет отдавать большую часть
денег Зигнитису. Поэтому он пришел ко мне и начал лгать, пытаясь завербовать
меня в свои личные телохранители. Я сразу почувствовал эту ложь и выгнал его. Я
думаю, что он хотел получить меня в качестве щита от притязаний Зигнитиса, хотя
сам он меня уверял, что ему угрожали.
