— Только в тридцать, — ошарашил он ее своим
заявлением, — именно в этом возрасте женщина неуловимо меняется,
превращаясь во взрослого человека.
— Значит мне еще ждать десять лет, — разочарованно
произнесла она, — ну, это так долго.
— А вы хотите счастья немедленно и много?
— Конечно. Вот вы говорили, что я не должна переживать
из-за этого случая с Ингеборой. Я ведь переживаю не из-за того, что поехала в
Севилью. Мне ее жалко было. А сейчас я думаю, что все правильно. Вы знаете, что
с ней случилось после этого?
— Нет, — ответил Дронго, — мне кажется, она
уже выписалась из больницы. — Конечно, выписалась, — повернулась к
нему Лена, — и скоро ее свадьба. Вы бы видели, как ее любит Юрис, ее
жених. Он буквально не отходит от нее. Ему все равно, какая она будет, он ее
так сильно любит.
— Значит; ей повезло, — резонно заметил
Дронго, — иногда встречается такая любовь. Одна на тысячу. Или на миллион.
Доколина замолчала. Она осторожно вздохнула, посмотрела на
Дронго и пошла дальше.
— Лучше налево, — предложил Дронго, — мы
выйдем на площадь Нуова, где находится памятник Веласкесу.
— Кто это такой? — спросила Лена.
— Великий испанский художник семнадцатого века, —
пояснил Дронго, — в Мадриде вокруг музея Прадо стоят три статуи великих
художников — Веласкеса, Мурильо и Гойи. Если будете возвращаться через Мадрид,
обязательно пойдите в музей Прадо. Вам очень понравится.
— Пойду, — кивнула Лена, — мне вообще
нравится в Испании. Здесь и люди такие доброжелательные, и архитектура такая
замечательная. Очень красиво. Если бы не наша группа… — Она замолчала, не
решаясь больше ничего сказать.
Дронго замедлил шаг. Посмотрел на свою спутницу.
— Чем вам не нравится наша группа? — спросил он.
— А вам нравится? У нас случилось такое несчастье. Я
ведь не дурочка и понимаю, что кто-то заранее отключил камеру, потом прошел в
номер к нашему гримеру и убил ее. Кто-то из наших мужчин. Я теперь не знаю,
кому верить.
Круминьш? Эуген Меднис? Или Ионас? Кто из них убил Лилию?
Кто? Я не знаю. И поэтому мне очень страшно.
— А женщин вы не подозреваете?
Она снова долго молчала. Прошла шагов двадцать, прежде чем
ответить. И наконец сказала:
— Нет, не подозреваю. Я точно знаю, что женщины не было
в соседнем номере.
— Почему в соседнем? — не понял Дронго. —
Ведь ваш номер находится в другой стороне.
Она молчала.
— Вы были в момент убийства в соседнем с номером
Омельченко номере, — переспросил более настойчиво Дронго.
Она опять не ответила на его вопрос.
— Что происходит? — спросил он. — Почему вы
молчите?
— Я же вам сказала, что женщины не могли убить, —
пояснила Лена. Она зябко дернула плечами. — Может, мы вернемся, становится
прохладно.
— Мы уже пришли на площадь, — показал Дронго на
освещенный со всех сторон памятник Веласкесу, стоявший в центре сквера,
разбитого на площади.
Слева от памятника находился универсальный магазин «Эль
Кортес», представлявший сеть универмагов, которые были раскинуты по всей
Испании. В дневное время здесь сновали толпы народа и стояли длинные цепочки
белых севильских такси. Сейчас, в ночное время, площадь перед магазином была
пуста.
Лена подошла к каменной скамье и села. Потом с вызовом
посмотрела на Дронго.
— Что вы хотите от меня узнать? Что вам нужно? Я же вам
объяснила, что знаю точно. И не нужно ничего спрашивать. Я не хочу с вами
разговаривать. Оставьте меня, слышите, оставьте!
— Хорошо, — согласился Дронго.
Он подошел к памятнику великому художнику. Веласкес словно
собирался начать новую картину. Прошло столько лет, а слава живописца оказалась
гораздо длиннее его жизни.
И почти сразу рядом с Леной оказался невысокий испанец лет
сорока. Увидев такую красивую молодую женщину, сидевшую в одиночестве, он не
сумел сдержаться.
— Сеньора скучает? — спросил он
по-испански. — Я могу вам чем-то помочь?
Он подошел ближе и сел рядом. Лена испуганно отпрянула в
сторону.
— Не бойтесь.
Испанец понял, что незнакомка не знает его языка, и перешел
на ломаный английский.
— Как вас зовут? — поинтересовался он. Но Доколина
только испуганно смотрела на незнакомца, не понимая, откуда он взялся.
— Не нужно меня бояться, сеньорита, — приложил руки
к сердцу испанец. Красивые длинные ноги Лены его явно волновали.
— Вы из Польши? — спросил, плотоядно улыбаясь,
испанец, — или из Югославии? Может, вы из России? — Он обратил
внимание на славянский тип лица девушки и решил, что проблем с этой красавицей,
оказавшейся ночью на скамейке, не будет.
— Я из Латвии, — поняла его вопросы Лена. —
Латвия, понимаете? Есть такая страна.
— Латвия, — повторил испанец, который явно никогда
не слышал об этой стране, — это очень красиво? И вы красивая
женщина. — Он говорил, путая английские, испанские и польские слова.
— Уйдите, — испуганно попросила Лена громче
обычного, — я здесь с другом. Он сейчас подойдет.
Испанец не понял ее ответа, но решил, что настало время
действовать более настойчиво. Поэтому он схватил ее за руку. Лена закричала. И
вдруг испанец увидел, что рядом возникла мощная мужская фигура. Он поспешно
поднялся. Испанец испугался: мужчина появился перед ним так неожиданно.
— Сеньора не хочет с вами разговаривать, — сказал
Дронго по-английски.
— Я понимаю, сеньор. — Он был ровно по пояс
возвышавшемуся над ним Дронго. — Я все понимаю. Я не хотел обидеть вашу
знакомую. Только хотел проводить. Вы меня поняли, сеньор?
— Он ко мне приставал, — вскочила со своего места
Лена.
— Оставьте сеньориту в покое, — мрачно произнес
Дронго.
— Извините, извините. — Испанец, кланяясь, исчез в
ночной темноте.
Было слышно, что он бормочет ругательства и проклятия в
адрес неизвестной красавицы, которая отказалась пойти с ним.
— Простите меня, — попросила Лена, — я так
испугалась.
— Идемте, — предложил Дронго. — Не нужно
здесь оставаться. — Он протянул ей руку.
— Я не хочу, — упрямо сказала она. Дронго сел
рядом с ней.
— Может, вы мне объясните, что происходит?
— Ничего, — упрямо сказала она, — я вам
ничего не обязана объяснять.
— Послушайте, Лена. Я понимаю, что вы нервничаете.
Случилась ужасная трагедия, и я вполне понимаю ваше состояние. Но почему вы все
время срываете свое раздражение именно на мне? Уверяю вас, я не заслужил
подобного отношения.
