Она лежала, прикрывшись простыней, под которой угадывались
очертания ее гибкого тела.
Дронго подошел к аппарату и попросил соединить его с отелем
«Альфонсо Тринадцатый»
Когда ему ответил портье, он попросил соединить с номером
Руты Юльевны. Она ответила сразу, словно ждала у аппарата.
— Куда вы пропали? — гневно спросила она. — У
нас в пять часов съемки. Это вы увели Ингрид?
— Нет, — пробормотал Дронго, взглянув на лежавшую
перед ним девушку, — но я знаю, куда она пошла. Сейчас я поеду за ней и
привезу на съемки.
— Чтобы в половине пятого вы были в отеле, —
грозно сказала Рута Юльевна, — иначе я подам на нее в суд, и мамаше Ингрид
придется выложить большую сумму в качестве неустойки.
— А как Доколина? Что с ней и Круминьшем?
— Их уже отпустили. В четыре часа они будут в отеле. Вы
меня слышите?
— Ну и слава Богу.
Он положил трубку и посмотрел на Ингрид. У нее были очень
красивые руки. И длинные пальцы.
— У тебя красивые руки, — искренне произнес
Дронго.
Она спрятала руки под простыню.
— В прошлом году у меня была непонятная форма аллергии, —
призналась она, — руки все время горели, словно от крапивы.
— У тебя очень красивые руки, — повторил он.
— Что она сказала? — поинтересовалась Ингрид.
— Мы должны быть в отеле в половине пятого. Сейчас уже
десять минут четвертого.
— Значит, у нас есть время, — рассудительно
сказала Ингрид, сбрасывая с себя простыню. — Иди сюда.
Дронго поднялся, придерживая полотенце. Еще час назад он был
готов на подвиг. Но повторить его снова было, кажется, выше его сил. Дронго
улыбнулся. Может, это и есть разница в к возрасте. Неужели он так постарел?
— Убери полотенце, — прошептала она. «Как хорошо,
что я поддерживаю форму, — подумал Дронго, отбрасывая полотенце, —
иначе как бы я выглядел с отвисшим животом».
— Надеюсь, мы не опоздаем, — пробормотал Дронго и
шагнул к кровати.
Глава 13
| В половине пятого вся группа собралась в холле отеля.
Гарсиа, взволнованный и от того более эмоциональный, старался подбодрить
каждого. Круминьш стоял рядом со стойкой портье раздумывая над чем-то. Лены не
было, очевидно, она поднялась, чтобы переодеться. Увидев вошедших вместе Ингрид
и Дронго, Рута Юльевна снова нахмурилась, но ничего не сказала. Меднис сидел на
диване, проверяя свою камеру. Увидев Дронго, он неприязненно усмехнулся, но
ничего не сказал. Балодис разговаривал с водителем автобуса, который должен был
отвезти их на съемки.
Дронго проводил Ингрид до лифта, ей нужно было подняться в
номер и переодеться, — после чего подошел к Пабло Гарсиа.
— Я рад, что все нормально завершилось, — сказал
он, обращаясь к испанцу, — надеюсь, все разъяснилось.
— Если бы, — вздохнул испанец. — Я все время
себя ругаю, что начал учить русский язык и работаю со странами бывшего
Советского Союза. Лучше бы я выучил китайский или японский. С ними, по крайней
мере, не было бы проблем. А с группами из ваших стран постоянно проблемы.
— Но их отпустили?
— Пока только условно. Круминьш говорил, что был в
номере сеньоры Лилии. А я был уверен, что могу ей нравиться. Или понравиться?
Не знаю, как правильно. Но он сказал, что приходил к ней и они были вместе.
Следователь проверил пленку и увидел, что Круминьш приходил к сеньоре
Омельченко. Они были вместе больше один час. Одного часа, — поправился
Гарсиа. — И еше тридцать минут, — добавил он через некоторое время.
— Полтора часа, — поправил его Дронго.
— Да, верно. Полтора часа. Следователь видел, что
сеньор Круминьш вышел от сеньоры и пошел к себе в номер. Поэтому он поверил
сеньору Круминьшу и принял решение его временно освободить. Они проверили его
багаж, но наркотиков не нашли. Следователь приказал взять группу v под
полицейский надзор, и сотрудники полиции будут нас сопровождать все время, пока
мы будем в Севилье.
— А Елену Доколину отпустили? — С ней было
трудно, — вздохнул Гарсиа, — ее пальцы, отпечатки пальцев были на
двери. Но она говорит, что проходила мимо комнаты сеньоры Омельченко и
постучалась к ней за минуту до того, как туда вошла горничная. Следователь не
верит Лене, но мы уговорили отпустить ее на сегодняшнюю съемку.
— Она не сказала, почему она оказалась рядом с номером
погибшей? — нахмурился Дронго.
— Нет, не сказала, — удивился Гарсиа. — А вы
знаете, почему она там была?
— Не знаю, — сказал Дронго, отходя от своего
собеседника.
— Мне не нравится здесь, — громко произнес
Круминьш, поднимаясь в холл. — Сначала стали утверждать, что я наркоман.
Потом арестовали. Затем обвинили в убийстве Лилии Омельченко. Отпустили, когда
поняли, что я был ее другом, а не убийцей. И наконец не дали спокойно поплавать
в бассейне.
— Почему? — удивился Гарсиа.
— Какой-то кретин опять оставил там эспандер. Один
вчера упал, другой сегодня. Сколько можно! Нужно выгнать этого идиота из отеля.
Наверное, американец, — в сердцах сказал Круминьш, недовольный засилием
голливудских фильмов и считавший всех американцев выскочками.
Рута Юльевна курила, глядя во внутренний дворик. Над
двориком в полдень натягивали тент, который включался механически. Дронго
подошел к коммерческому директору.
— Кажется, вы совсем неплохо проводите время, —
недовольно сказала она, глядя перед собой и даже не удостаивая его своим
взглядом, — сначала с Лилией Омельченко, вчера ночью с Леной, а сегодня
днем с Ингрид. Я еще не встречала таких активных мужчин.
— Значит, вам не повезло, — сказал Дронго, встав
рядом и также глядя во дворик. — Мне нужно с вами поговорить.
— О чем, — она выпустила струю дыма, даже не
повернувшись к нему. Они могли видеть друг друга в стеклянной перегородке,
отделявшей холл от внутреннего дворика.
— Вы знаете, почему задерживали Лену Доколину?
— Конечно, нет. Следователь не обязан передо мной
отчитываться.
— Они нашли ее отпечатки пальцев на ручке двери
погибшей Лилии Омельченко.
Она выпустила еще одну струю дыма, очевидно, для того, чтобы
он не смог рассмотреть выражения ее лица.
— Откуда вам это известно? — поинтересовалась Рута
Юльевна.
— Мне рассказал один из следователей. Ее отпечатки
нашли на дверной ручке, и следователи считают, что она дала ложные показания.
Поэтому ее забрали на допрос.
— Какой интересный детектив, — иронично произнесла
она. — Ну и зачем вы сообщаете мне эти подробности?
Он взглянул на нее. У Руты Юльевны была одна странная
особенность. Она была достаточно приятной женщиной, но у нее были большие,
мужские уши, которые она прикрывала искусно зачесанными волосами. Уши можно
было увидеть, только находясь в непосредственной близости от нее.
