— Я не трогал камеру, — начал краснеть
Меднис, — вы ошибаетесь.
— Нет, — возразил Дронго, — и именно поэтому
рассказываю вам о случившемся. Как видите, некоторые доказательства у меня
есть. Это, правда, пока не конкретные факты, но уже больше, чем просто сумма
сомнений. И не в вашу пользу, Меднис.
Лена с нарастающим ужасом смотрела на оператора, словно
ожидая, что сейчас он бросится на нее.
— Нет, — поднялся со своего места Меднис, — я
никого не убивал. И не трогал камеру. Зачем мне ее выводить из строя? Для чего?
— Чтобы никто не увидел, как вы входите к Руте
Юльевне, — ответил Дронго. — И учтите еще одно обстоятельство. Камеру
отключили примерно в половине шестого. Или в шесть. Когда уже вы знали о
предполагаемой встрече вашего коммерческого директора с Еленой Доколиной.
— Я не хочу с вами разговаривать, — разозлился
Меднис.
Он прошел к входной двери и вышел в коридор, с силой хлопнув
дверью.
Наступило молчание. Лена вдруг упала на кровать и громко
заплакала.
Дронго нахмурился. Он не любил, когда в его присутствии
плакали. Ни дети, ни женщины, ни мужчины. Он не любил причинять людям боль, но
его проклятая профессия вынуждала его иногда прибегать к подобной шокотерапии.
— Успокойтесь, — Дронго поднялся со своего места и
подошел к Лене, — не нужно плакать. Успокойтесь.
Она громко рыдала.
— Не нужно. — Он легко коснулся ее волос.
— Уйдите, — рыдая попросила она.
— Вчера мы это уже проходили, — немного
безжалостно напомнил Дронго.
Она заплакала еще сильнее.
— Ну хватит, хватит. — Он прошел к мини-бару,
достал бутылку минеральной воды, налил в стакан и подал Доколиной. —
Выпейте и успокойтесь.
Судорожными глотками она выпила воду.
— У нас скоро ужин, — напомнил Дронго, — и вы
должны хорошо выглядеть.
— Не хочу-у, — рыдала девушка.
— Давайте договоримся, что вы прекратите плакать хотя
бы на несколько минут, пока я здесь. А потом я уйду, и вы сможете рыдать
сколько угодно. До завтрашнего утра. Хотя нет, в три часа мы должны быть внизу.
Ну до трех часов ночи.
Она усмехнулась. Он дал ей свой носовой платок.
— У меня всегда так, — простонала она, — мне
всегда не везет. Следователь в Риге тоже думал, что это я нашла убийцу, чтобы
облить Ингебору и самой занять ее место. Здесь тоже все меня подозревают. Ну
зачем мне нужно было убивать Лилию? Зачем? И Рута пристает. Мало ей было в Риге,
здесь тоже стала цепляться. Я бы ее убила. Эуген хороший парень, только немного
замкнутый и нервный. Он сильно комплексует после того, как его выгнали из
баскетбола. Знаете, что про него наши газеты писали? Считали вторым Сабонисом.
И вот по-глупости травма. Врачи сказали, что больше играть Меднис не сможет.
Ему было так обидно. Еще хорошо, что он на оператора выучился, а мог бы
пропасть. И вы тоже такой… вчера меня не позвали в отель «Америка», который был
рядом с нами. А Ингрид туда отвели. — И она снова заплакала.
Дронго пожал плечами. Понять женскую логику иногда абсолютно
невозможно.
— Подождите, — попросил он, — не все сразу. В
чем конкретно вы меня обвиняете? Что я издевался над Меднисом? Или не поддержал
вас? Или почему я не начал к вам вчера приставать? Давайте ваши обвинения по
очереди.
Она снова улыбнулась сквозь слезы.
— Уходите, — уже гораздо мягче сказала Лена.
— Вы не ответили на мой вопрос, — терпеливо
напомнил он.
— Не буду я ничего говорить. Наверное, у меня судьба
такая. Невезучая я. Вот уж действительно — «не родись красивой, а родись
счастливой». Вот у Ингрид все есть. И родители хорошие, и денег много, и весь
мир она все равно увидит. И первое место ей было с самого начала гарантировано.
Все знали, кем ее мать работает. Без ее фирмы ни один такой конкурс не
проходит. А тут вдруг дочь. Поэтому на первое место никто и не претендовал. Все
за второе спорили. Но Ингебора нас всех опередила. У нас в Риге говорят, что ее
жених Юрис купил второе место, но я думаю, что это слухи. Хотя ей, конечно, помогали.
— А ваше третье место досталось вам тяжелым
трудом, — закончил за нее Дронго, — у вас типичный «синдром
догоняющего». Нельзя так думать о людях. Если они взяли первые два места
незаслуженно, значит, и ваше место могло быть не совсем заслуженным. Ведь в
конкурсе участвовали столько красивых девушек. А если ваше место заслуженное,
то почему вы считаете, что остальные получены по блату?
— А вы разве не знаете? — спросила она. — Все
точно знали, что Елена Доколина не может представлять Латвию на съемках в
Испании. Нужно было выбрать двух девочек с латышскими фамилиями. Вот я и
осталась за бортом.
— Во-первых, не остались, — возразил
Дронго, — ну, а во-вторых… национализм, как и местничество, довольно
заразные болезни. Сегодня мы проезжали мимо памятника капитану Эль-Кано, жителю
Севильи. Ему поставили памятник, а памятника его адмиралу — Магеллану, в городе
нет. Поэтому не нужно ничему удивляться. Один мой знакомый, еврей по
национальности, учился в семидесятые годы в МВТУ. Он мне прямо так и сказал,
почему он поступает именно в МВТУ. Несмотря на господствующий в обществе
антисемитизм, я решил поступать именно сюда, говорил мне мой знакомый. Только
для того чтобы туда поступить, он должен был учиться в десять раз лучше, чем
все остальные. И он действительно учился лучше всех. И вообще будьте готовы к
тому, что жизнь не всегда справедливо распределяет блага между людьми. Кому-то
достается больше, а кому-то меньше.
Он услышал, что звонит его телефон. Странно. Он забыл
выключить мобильный аппарат. Кроме Джил и Эдгара номер его телефона знают
только родители. Он достал аппарат.
— Слушаю, — несколько напряженным голосом произнес
Дронго.
— Добрый вечер, — услышал он голос
Вейдеманиса, — я все узнал, что ты просил. У нас сейчас половина
одиннадцатого, и я подумал, что тебе могут понадобиться мои сведения прямо
сейчас.
— Говори, — разрешил Дронго, взглянув на Лену.
— Значит так. Сначала насчет девушек. Они в прошлом
году не могли быть в Барселоне ни при каких обстоятельствах. Доколиной
зарубежный паспорт был выдан только в конце прошлого года для поездки в
Беларусь.
— Витебск, — вспомнил Дронго, — она говорила,
что была в Витебске.
— Ингрид в это время находилась в Москве. У нее была
сложная форма аллергии на руках. На нервной почве. Но врачи ее быстро вылечили.
Дронго вспомнил, что Ингрид ему об этом говорила.
— Дальше, — попросил он. Пока все было нормально.
— В прошлом году, в Ницце, Ионас Балодис попал в
полицию за драку с одним фотографом, который приставал к девушкам, —
сообщил Эдгар, — но его сразу отпустили.
