Вейдеманис не любил торопиться. Он был спокойным человеком и
никогда не суетился.
— И больше ничего? — нетерпеливо спросил Дронго.
— И наконец самое главное, — ровным голосом
произнес Эдгар, — я проверил личные дела каждого из выехавших с тобой
людей. Ты не поверишь, но коммерческий директор Рута Юльевна Озолинь закончила
радиоэлектронное училище. Она не хуже операторов и режиссеров может разбираться
в технике.
— Почему этого нет в ее личном деле? — закричал
Дронго.
— Там перепутали. Указали художественное училище. Она
поступила туда, но ее сразу отчислили за нарушение дисциплины. И тогда она
поступила в другое училище. Но потом скрывала этот факт и писала, что училась в
художественном училище. Никто не проверял. Ведь у нее есть высшее образование и
ученая степень. Алло, ты меня слышишь?
Вейдеманис не успел закончить фразу, как Дронго выбежал из
номера Доколиной.
Лена удивленно посмотрела ему вслед. Этот человек пугал и
притягивал одновременно. Хотя он все равно уже выбрал другую. И она осторожно
вздохнула, понюхав его так приятно пахнущий носовой платок.
Глава 16
Дронго направился к номеру коммерческого директора. Он не
успел поднять руку, как дверь открылась и Рута Юльевна вышла из номера. Она
была одета в бежевый брючный костюм, в руках держала золотистую сумочку. Такого
же цвета обувь подчеркивала ее элегантность. Кажется, Вейцманн, машинально
отметил Дронго. Запах ее агрессивного парфюма ударил в ноздри.
Рута Юльевна была не одна. Рядом, улыбаясь, стоял Пабло
Гарсиа в белом костюме с бабочкой, похожий на счастливого метрдотеля.
— Добрый вечер, сеньор, — радостно взмахнул он
руками, — вы еще не готовы? Идите быстрее переодеваться. Сегодня к ужину
приедут наши американские и французские друзья. Они уже слышали про нашу
трагедию и очень заинтересовались ею. Я бы даже сказал, что смерть сеньоры
Омельченко сделает еще больше рекламы. Нет, я не хотел, чтобы она умерла.
Сеньора Лилия была прекрасным человеком. Но в нашей жизни все идет через
рекламу. Даже смерть гримера делает нас интереснее в глазах других людей.
Дронго взглянул на Руту Юльевну.
— Вы хотели меня о чем-то спросить? —
поинтересовалась она.
— Нет, — ответил Дронго, — ничего
конкретного.
Он повернулся и пошел к своему номеру. Быстро приняв душ и
переодевшись в вечерний костюм, он спустился в ресторан, где уже собралось
больше двадцати гостей и приглашенных.
Ингрид оказалась за столом рядом с ним. Сегодня она была в
другом платье и сменила также сумочку и обувь. Дронго подумал, что Лена была
отчасти права. Конечно, Ингрид одевалась гораздо лучше остальных. Сегодня на
ней были узкая черная юбка и красная блузка, простроченная корсетными линиями,
так модными в этом году. Обувь и сумка были черные.
Дронго обратил внимание, что это была местная фирма «Прада».
Очевидно, Ингрид подобрала себе аксессуары в бутике, находившемся в самом
отеле.
— Ты сегодня хорошо выглядишь, — заметил Дронго.
Она холодно взглянула на него.
— Ты опять ходил к Лене?
— Мне нужно было уточнить кое-какие детали. А откуда ты
знаешь?
— От Медниса. Он спустился вниз и пожаловался на тебя
Балодису. Я слышала, что они говорили. Кажется, ты начинаешь их раздражать.
— По-моему, Балодис всех раздражает, — возразил
Дронго, глядя в его сторону. Ионас опять был немного навеселе и поэтому
старательно прятался от Руты Юльевны.
За столом рядом с Ингрид оказался уже знакомый молодой
фотограф, который принялся бешено ухаживать за своей соседкой, нашептывая ей на
ухо комплименты. Он рассказывал ей о готовящемся завтра пикнике на природе и
торжественном ужине, которым должна завершиться их работа. Примерно час спустя,
она взглянула на Дронго.
— Почему ты так спокоен? — поинтересовалась
Ингрид. — Ведь он ухаживает за мной у тебя на глазах.
— А что я должен делать? — поинтересовался
Дронго. — Набить ему морду? Или выйти с тобой из-за стола. Мне кажется,
что в таких случаях самое нормальное дать женщине самой выбрать, кого именно
она предпочитает. Если тебе интересно с ним разговаривать, то можешь продолжать
сидеть ко мне спиной. А если нет, значит, повернешься ко мне. Я думаю, это
правильно.
— Ты всегда так равнодушен? — нахмурилась она.
— Это не равнодушие. Я просто предоставляю право выбора
женщине. Дерутся только из-за любимой женщины. Но если она не хочет быть моей
любимой, зачем мне влезать в споры из-за нее? Разве я не прав?
— Ты эгоист, — сказала она, чуть подумав.
— Возможно, — согласился Дронго.
Но после этой перепалки она больше не смотрела в сторону
французского фотографа, несмотря на его отчаянные усилия вновь привлечь ее
внимание.
Ужин закончился в двенадцатом часу. Все помнили, что в три
часа утра или ночи, кому как больше нравится, группа должна была выехать из
отеля на утренние съемки.
До выезда оставалось не так много времени. Гарсиа решил
остаться в отеле, чтобы подготовиться к утренним съемкам. Все расходились довольные
друг другом.
Рута Юльевна сидела с французским продюсером проекта, и было
заметно, что их разговор только начался. Ингрид нетерпеливо дернула Дронго за
рукав.
— У нас есть три часа, — сказала она, глядя ему в
глаза, — кажется, мы можем подняться ко мне или к тебе.
— По всему отелю сейчас работают камеры, —
напомнил Дронго, — нас могут увидеть. Я не хочу тебя компрометировать.
— Ничего, — улыбнулась она, — мне будет
приятно. Здесь уже все друг друга настолько скомпрометировали, что дальше
некуда. Круминьша уличили в приеме наркотиков, Балодис не просыхает от
пьянства. Про Руту я не говорю. Лена с Эугеном тоже не ангелы. Я думаю, что
Гарсиа больше не будет принимать группы из Латвии.
— Надеюсь, что ты ошибаешься.
Дронго пошел за ней и увидел, что фотограф делает ему
отчаянные жесты.
— Подожди, — сказал Дронго, — сейчас я
вернусь.
Он повернулся и подошел к молодому человеку.
— Вы говорите по-английски? — спросил его
фотограф.
— Говорю, — кивнул Дронго.
— Извините, что я вас позвал. Меня зовут Анри. Вы старше
меня и гораздо опытнее. Скажите, как вам удается нравиться молодым женщинам? Вы
сказали ей во время обеда несколько слов, и она потеряла ко мне всякий интерес.
Я не обижусь, только скажите, что именно вы ей говорили?
— Никакого секрета, Анри. Я сказал, что обычно даю
женщине самой выбирать — с кем она хочет быть. На женщину нельзя давить, ее не
нужно обманывать, притворяться, угодничать. Нужно только попросить ее сделать
верный выбор. И она, как правило, этот выбор делает.
