И все же после двухчасового поиска по всему королевству — Бен оглядел каждую долину, каждый лес, каждую горную пещеру, словом, все возможные места, в которых принцесса могла бы найти убежище, — в его душу закралось сомнение. Что, если он ошибся насчет Ночной Мглы? Или насчет нежелания Мистаи возвращаться в Бездонную Пропасть? Возможно, его дочь как раз решила, что это самое подходящее место для убежища, потому что отец сможет найти ее там, только если явится лично?
Но Бездонная Пропасть по-прежнему оставалась опасным местом, а Мистая была отнюдь не глупа. Возможно, она действительно так рассердилась на своего отца, что решила сбежать на несколько дней и тем самым подразнить его, заставить беспокоиться, как и предположила Ивица. Но Мистая не стала бы рисковать жизнью без всякой на то необходимости.
Когда король вернулся в башню и отошел от Землевидения, он знал о местонахождении Мистаи ничуть не больше, чем вначале.
— Ничего, — сообщил он советнику Тьюсу и Абернети, пожав плечами. Помолчав, Бен все-таки добавил: — Хотя, я полагаю, она могла спрятаться в Бездонной Пропасти.
Волшебник и писец негодующе опровергли это предположение, настаивая на том, что Мистая ни за что не вернулась бы туда после всего, что произошло пять лет назад. Это, в свою очередь, заставило Бена почувствовать себя полным идиотом из-за того, что он сделал подобное предположение. С другой стороны, его немного успокоил тот факт, что друзья придерживаются его собственного мнения и приводят те же доводы.
— Нужно придумать что-нибудь еще, — произнес Бен, когда трое друзей спускались по винтовой лестнице с башни на нижние этажи замка.
— Возможно, у Сапожка будут какие-то идеи, — в итоге предположил советник. — В конце концов, никто не знает больше секретов Заземелья, чем он. Если здесь есть убежище, о котором мы не вспомнили, возможно, наш храбрый кобольд поведает нам о нем.
— А может, нужно вообще оставить принцессу в покое, — сквозь зубы внезапно проворчал Абернети.
Советник и король недоуменно уставились на него.
— Я хочу сказать, если ее высочество не хочет быть обнаруженной, возможно, стоит уважать это желание. Мистая могла открыть способ скрыться от нас с помощью магии. Не думаю, что следует спешить с ее поисками в таком случае.
— О чем ты говоришь? — возмутился советник Тьюс. — Конечно, мы должны поспешить! Иначе мы все здесь по ее милости умрем от беспокойства!
— Ну, может, и не умрем, — попытался примирить двух спорщиков Бен.
— Какими бы ни были пределы нашего беспокойства — дальше это продолжаться не может! — заявил колдун и нахмурился, при этом его густые брови сошлись на переносице. — Ей бы тоже следовало хорошенько подумать, прежде чем совершать что-либо подобное! В конце концов, Мистая — уже взрослая девушка, а не глупое дитя! Поэтому у нас есть полное право сделать все, что в наших силах, дабы обнаружить ее как можно скорее.
Абернети яростно покачал головой, отчего его висячие уши захлопали.
— И это говорит человек, который не глядя бросается в омут!
— Что-то я не заметил поступивших от тебя полезных идей! — возмутился советник Тьюс. — Может, нам всем просто встать рядышком, молитвенно сложить ручки и надеяться на лучшее? Это, по-твоему, идеальное решение проблемы?
— По-моему, кто-то давно должен был заметить, что, когда дело касается решения проблем, более бесполезного человека, чем ты, советник Тьюс, просто не сыскать! — огрызнулся писец.
Спор, начавшийся на лестнице, продолжался в течение нескольких часов, отчего у Бена изрядно разболелась голова. Первоначальный дискомфорт плавно перетек в настоящую мигрень. Кроме того, время шло, а Сапожок все не появлялся.
Бервин Легуж, лорд Риндвейра, — а таковы были его полное имя и титул, — прогуливался по оружейной своего замка в весьма раздраженном состоянии. Ему было скучно, но он никак не мог придумать, чем бы заняться. Воспоминания о принцессе Заземелья, увы, только усугубляли его муки. В этой комнате — да что там, во всех его владениях — не было ничего способного удовлетворить острую, неутолимую потребность сделать прелестную юную Мистаю Холидей своей женой. Не существовало женщины, которая могла бы занять ее место в мыслях лорда, которой он мог бы увлечься хотя бы на мгновение. С каждой минутой, проведенной в размышлениях о Мистае, решимость Легужа заполучить эту девушку любой ценой возрастала.
Сначала, когда лорду Риндвейра впервые пришло в голову найти своей жене замену, ему казалось, что все будет очень просто. Отношения между ними складывались далеко не лучшим образом, и Легуж чувствовал, что его супруга ищет способ сбросить узы брака. Подобная дерзость была поистине немыслима, и у лорда было полное право положить конец планам женушки до того, как ей удастся реализовать свои нелепые фантазии.
Даже сын, которого она наконец родила, стал постоянным источником раздражения — мальчишка все время льнул к матери, словно она была смыслом его жизни и безопасной гаванью, а не мертвым грузом, мешающим двигаться вперед, тянущим на дно. Легужу не было никакого дела до них обоих, поэтому оказалось совсем несложным избавиться и от жены, и от ребенка, как только он решил для себя, что пользы от них никакой.
Как и от его братьев и сестер. Как от всех, кто исчерпал свои возможности приносить пользу лорду.
Советники, конечно, пришли бы в ужас, узнай они, на что пошел нынешний правитель Риндвейра, чтобы реализовать свои амбиции. Собственно, оные напугали бы их сами по себе. В реакции остальных лордов Зеленой Долины сомневаться тоже не приходилось — вряд ли она отличалась бы от мнения его советников, если бы они узнали о вероломных планах Легужа. С другой стороны, он бы никогда не совершил подобной глупости, рассказав им обо всем. Но если бы они пронюхали, что Легуж давным-давно поставил себе цель — заполучить не только титул и владения своего отца, но и трон короля Заземелья…
Он не сумел сдержать улыбку. Что уж тут гадать… Если бы другие лорды прознали об этом, то очень скоро нашли бы способ уничтожить выскочку.
Поэтому Легуж никому не доверял и не давал возможности догадаться о его истинных намерениях. От своего старшего брата он избавился сам, без чьей бы то ни было помощи. Вскоре после этого бесследно исчез и младший — его больше никто нигде не видел. Отравитель, которого нанял лорд, позаботился о его жене и сыне так, что никто ничего не заподозрил, а Легуж в ответ позаботился об отравителе. Никто не смог бы свидетельствовать против него, голоса жертв умолкли навеки, глаза их закрылись. Все было сделано тихо и быстро, не осталось никаких улик, указывающих на то, что было совершено преступление, и бросающих тень на лорда Риндвейра.
И все же Бен Холидей подозревал Легужа и не доверял ему. Это могло бы обеспокоить лорда, если бы у него был хоть малейший повод полагать, что король сможет что-либо доказать. В дальнем конце комнаты открылась дверь, и в оружейную вошел личный писец лорда, Шнурштык, тощий как щепка и обладавший огромной копной вечно растрепанных волос, а оттого напоминавший швабру. Он спешил к Легужу.
